У палача за пазухой - Кейт Ринка
Не знаю, сколько времени я провела в ванной. Долго. Сначала копалась в себе, перемалывала внутри болезненное чувство вины. Всё пыталась понять, как посмотрю Владу в глаза, когда мы встретимся. Теперь обручальное кольцо жгло, стискивая безымянный палец. Пришлось его снять, чтобы не душило. Но потом я резко осознала, что ведь именно из-за своего мужчины нахожусь в подобном положении. Что именно из-за него со мной происходит всё это. Все эти мужские разборки… ненавижу! Хотелось понять, что же творится между Барсом и Владом. Почему это всё отражается на мне в такой жестокой форме? Что же там случилось с Юлей?
И ведь теперь знала, что в постели с Барсом не так уж и плохо. По телу невольно пронеслись мурашки, что наводило на меня тихий ужас. Мои ощущения были мне ненавистны. Но они всё равно возникали. Они мучили меня нещадно. Я не понимала, почему не испытываю отвращение к своему похитителю и насильнику, к своему… палачу. Невольно на ум пришёл стокгольмский синдром. Но я в этом вообще не разбиралась. Будто чьи-то злые шутки. Я любимая дочь своего отца, любимая женщина своего мужчина. А сейчас меня насильно держали взаперти, я терпела абсолютную грубость и унижение, чего вообще никогда не знала. И что я делаю в постели с незнакомцем? Я неоднократно получаю наслаждение. Это ненормально и настолько, что можно сойти с ума. Казалось, безумие уже подкрадывалось ко мне лёгким шагом. Добровольно и нехотя согласиться на секс с монстром, потом нехотя терпеть его ласку, которая довела до состояния эйфории – это полнейший раздрай, это целая буря, колючая и злая. И у меня никакой защиты от этой стихии, которая наверняка подбросит вверх, а потом с силой бросит об землю.
Я вылезла из ванной где-то под утро. Заползла под одеяло и уснула в полном безразличии, наплевав на всякие опасения, которых попросту больше не было. Ведь ничего хуже со мной произойти уже не может. Все худшее уже случилось. Сквозь сон я слышала, как заходил Никита, наверняка с завтраком. Он не стал меня будить, а я даже не подорвалась как обычно. Проснулась где-то к обеду. Успела только почистить зубы, когда услышала стук в окно. Это насторожило. Но когда подошла чуть ближе, то увидела на улице мужчину, того неприятного.
– Э-э-эй, красавица, – пропел он, стоило ему увидеть и меня. – Подойди ближе, не бойся. Я тебе что-то принёс.
Нижняя рама окна была ему по плечи, поэтому он спокойно мог просунуть руки через решетку, в одной из которых был пучок с подснежниками.
– Возьми, это тебе.
Я посмотрела на цветы с подозрением. Да и сам мужчина доверия не вызывал.
– Да не бойся ты. Я же по-хорошему.
Но тут раздался громкий рык Барса, откуда-то с улицы:
– Лис!
Даже мужчина от него дрогнул, прежде чем повернуть голову в сторону крыльца.
– Что?!
– Тебе пора, – с недовольством в голосе бросил ему Барс. – И отвали от окна.
Мужчина снова повернулся ко мне. Снова оглядел своим плотоядным взглядом, который не понравился мне ещё вчера, будто я стояла перед ним не в халате, а голая.
– Не прощаюсь, сладкая, – сказал, кладя подснежники на подоконник, после чего развернулся и наконец-то ушёл.
Подобный жест не выглядел приятным, тем более от такого неприятного мужчины. Но цветы ни в чём виноваты не были. Поэтому я взяла чашку, налила воды и поставила подснежники на комод. Гости уехали где-то через пол часа. Укатил с ними и Барс. Пока прогревалась его машина, он стоял возле водительской двери, опираясь руками о крышу, и курил. А я смотрела на него, прячась за шторой, и пыталась найти в себе хоть каплю отвращения. Но его не было. Только омерзительный трепет, только позорная дрожь внизу живота. А ведь меня никогда не привлекали такие, как он. Короткая стрижка, небритый, весь в шрамах. Настоящий уличный хулиган, дикий и вспыльчивый. Даже одет был в джинсы и кожаную куртку с приподнятыми рукавами. Никакого стиля, только мужественная естественность и простота. И взгляд по-настоящему хищный.
Такие мужчины действительно пугают, потому что никогда не знаешь, чего от них ожидать. Безумие у них в крови. Они не подчиняются общепринятым законам, а живут своими, устанавливая собственные правила. И если такой хулиган влюбляется – это должно быть нечто страшное и нездоровое. Если любовь способна сделать сумасшедшим любого, то что может стать с тем, кто уже безумен? Это какой-то сумасшедший в квадрате, наверняка скорее одержимый, чем влюбленный. Это бешеный зверь, который сорвался с цепи. Мне даже не представить, что он может чувствовать после потери объекта своей любви. Все эти срывы, свидетелем которых я стала, моё похищение, желание отомстить подобным образом – это всё похоже на отголоски агонии, которая бушует у него внутри. Это обнажённая боль, словно ходит босиком по раскаленным углям своего некогда счастливого прошлого.
И вот, я смотрела на Барса и удивлялась самой себе – вместо того, чтоб осуждать его, начинаю всё больше и больше понимать. Вместо того, чтоб ненавидеть – испытываю трепет. Теперь он не пугает, а будоражит. Теперь мне его действительно жаль. И к моему стыду таких всегда хочется утешить. Так уж мы, женщины, устроены. Поэтому всё больше меня начинали пугать как раз мои мысли, чувства и ощущения. Будто безумие Барса заразно. И передается половым путем.
Он приехал домой, когда уже стемнело. Ввалился ко мне примерно через час. Молча оглядел и поставил на стол корзинку с фруктами. Жест, который мне совершенно был не нужен. Затем подошёл к комоду, взял чашку с подснежниками и швырнул их через раскрытое
