Отец-миллионер под прикрытием (СИ) - Дали Мила

Отодвигаю ткань, наблюдаю за Райнером. Сосредоточенным донельзя. Уткнулся в горящий экран. Я вижу его руки и грудь в холодных искусственных лучах сенсорного телефона. Оглядываюсь, делаю шаг вперед.

— Не спится?

— Без тебя — нет, Белоснежка…

Тело охватывает дрожью. Бесшумно подхожу ближе. Марат кладет телефон в сторону, на разложенном диване, застеленном бельем с леопардами, двигается к стене, приподнимает край покрывала, уступает мне теплую половину.

Укладываюсь к нему. От волнения сжимаюсь, поворачиваюсь спиной к Райнеру.

— Прости, я испугалась, когда узнала, кто ты на самом деле. Думала, не примешь меня с ребенком, и еще чего хуже…

— Глупенькая. — Его дыхание сбитое, чуть задевает волосы, подобно майскому ветру. Родная горячая рука касается талии. — Марусь, опять дрожишь.

И эта дрожь ледяными шипами покалывает кожу, а должно быть жарко. Вижу наше мутное отражение в трюмо напротив. Бледный лунный свет очерчивает обнаженное мужское тело. Идеальное, подобное фарфору. Марат стягивает нагретое покрывало вниз. Я как завороженная, не моргаю. Запах кондиционера для белья смешивается с запахом Райнера.

Напрягаюсь, стискиваю край пуховой подушки, утыкаюсь в нее лицом. Щекотно, и мелкие мурашки ползут по плечам от прикосновения Марата. В зеркальном отражении я вижу его лицо. Склоняется над моим. Его темные волосы в ночном сумраке кажутся совсем черными. Могучая рука проминает диван. Проваливаюсь, чувствую себя ничтожной крупицей. Мне не устоять перед силой Марата.

— Белоснежка…

— М?

— Не оборачивайся, смотри в зеркало, — тихо шепчет, только для нас двоих. Пропускаю два вздоха через стон. Райнер касается моего бедра, с тяжким выдохом голодным приспускает хлопковые штанишки. — Как я долго ждал…

Замираю. Слишком горячо под коленкой от ладони Марата. Чуть сгибая ногу, приподнимаю бедро. Он упирается мне в спину. Заставляет содрогнуться от приятной ласки. Так близко. Господи… Сливаемся в единое целое. Давно позабытое ощущение громким хрипом срывается с губ, Марат ладонью тут же накрывает мой рот. Соплю, ногтями впиваюсь в его запястье. Смотрю в зеркало, но будто слепну на мгновенье после каждого движения мужского тела, влажного от испарины соприкосновения нашей кожи. Сомнения и страх уничтожаются в пепел, я вижу, как Марат закусывает губу от наслаждения.

— Как мне хорошо, Марусь. — А я невольно дергаюсь. — Больно?

— Приятно…

— Приподнимись еще.

Он держит меня крепко. Сковывает ребра, согревает в чувственной страсти. Растворяюсь в объятьях, расслабляюсь. Два образа в зеркальном отражении застывают. Как мне совестно. Божечки. Вязко, влажно. Стискиваю испачканные ноги. Марат, отстраняясь, падает рядом.

— Останься со мной.

— Так, родители…

— Марусь, ну мы взрослые люди. Нет? Иди сюда обниму. Завтра я увезу тебя обратно. И возражений не принимаю.

Разулыбалась довольненько, прижимаюсь щекой к сильному плечу. Инсомния сменяется негой. Утопаю в бессознательной дымке…

— Марат… — щурюсь от яркого солнца, лениво переворачиваюсь лицом к нему.

Родители давно проснулись, в кухне гремит посуда. Мама с отцом, споря, шушукаются, думают, мы не слышим. Миллионер с задумчивым видом разглядывает ковер на стенке, пальцем рисует бороздки на ворсе.

— Доброе утро, Белоснежка.

Потягиваюсь, запрокидываю голову. Кошкин подглядывает за нами через щелку занавесок в дверном проеме. Я поднимаюсь с дивана, по-стариковски шаркаю ногами вон.

— Явление всем на удивление! Кто ж до обеда валяется?

Папа в приподнятом настроении шутит. Марат за спиной надевает скинутые на кресло шмотки. Показываю Райнеру ванную комнату, иду в спальню. Переодеваюсь и под мамино приглашение усаживаюсь завтракать.

Ах, мама… Вчера она была в домашнем наряде, но не сегодня — на голове пышная бабетта и нет косынки, вместо халата — кримпленовое цветастое платье. В ноздри забирается знакомый аромат «Ландыша серебристого». Раньше нравился, сейчас от него подташнивает.

Мама деловито наполняет глубокие фарфоровые тарелки. Марат, еще сонный, усаживается на табурет рядом со мной, локтями упирается в столешницу.

— Надежда Ивановна, много не накладывайте, я не голоден.

— Ешь!

Мама знает, как заставить трапезничать. Ставит перед Маратом тарелку.

— С пенкой… — морщится миллионер, размешивает ложкой молочную лапшу.

Это вам, господин, не лобстеров кушать. Тихонько посмеиваюсь, сквозь ресницы смотрю на Райнера.

— Тоже с пенкой.

— Крепче будешь! — командует матушка, добавляет к завтраку чашки с традиционным какао.

Сколько бы лет мне не было, в родительском доме каждое утро мама варит именно этот напиток. Напевая, она марширует на улицу к отцу, дабы не смущать нас. Хотя Марата не смутишь, но она-то этого не знает.

Райнер говорит, что нам желательно выдвигаться как можно скорее — у него проблемы по работе. Марат привык управлять, быть лидером. Однако у моего папеньки другие планы.

— Сынок, как позавтракаешь, свисни в ограду, помощь нужна.

Марат смотрит на меня, а я лишь пожимаю плечами. Любишь меня, люби и будущих родственников.

Убираю со стола. Еще не успела разобрать чемодан. Кот Касьян, что был отдан под надзор мамы, растянулся на коврике, пригретый солнцем. Он не догадывается о скорой дороге обратно.

Я решила перебороть страх и довериться Марату. Возможно, это будет самой большой ошибкой в моей жизни. Намного страшнее не попробовать ее совершить.

Зауженные джинсы и свитер уже на мне, собираю волосы в тугой хвост, накидываю курточку, шагаю во двор.

— …Неправильно обрезаешь, дай сюда! — папа выхватывает секатор из рук миллионера и под особым углом рассекает веточку.

Марат не рассчитывал, что жаркая Испания сменится Новыми кончиками, где будущий тесть будет обучать миллионера искусству выращивания смородины.

Мама у погреба в компании двух жестяных ведер и при полном параде. В переживаниях за нас. И за домашние гостинцы. Просит Марата спуститься за картошкой и банками. Мой Кремень с достоинством выдерживает удары судьбы. Поправляя на ходу брендовые джинсы, забирает ведра, скрывается под землей.

— Маратик, она там справа, одеялкой накрыта! — склоняясь, кричит родительница.

Не выдерживаю, спешу спасать своего Райнера от ярых натисков родственников.

— Мама, не нужно…

— Еще чего?! Я для кого всю осень банки закатывала?! Лучше полезного что-нибудь купите, денюжки сэкономите.

Ох… Глухой стон доносится из погреба, и Марат грохочет стеклянными банками. Мамино рагу и помидоры — лучшее, что еще не вкушал Райнер. Два ведра проросшего картофеля отправляются в мешок.

Родственники не желают отпускать нас с пустыми руками. Миллионер успевает отряхнуться от пыли до того, как получает в руки картонную коробку от папеньки.

— Неси к калитке, сынок. Яйца только не разбей по пути.

— Да вроде не собирался… — странно поглядывает Марат, бровью дергает.

Мужская соперническая дуэль взглядами — бой за главенство. Папа криво ухмыляется:

— Куриные.

Пакет с вонючей сушеной рыбой вызывает приступ откровенной тошноты. Давлю в себе спазмы. Марат припарковался на соседней улице и сейчас, пользуясь случаем, испарился из-под пристального внимания моих родителей.

Глава 13.

Марат

Новые Кончики. Семейство Кошкиных. Crazy.

Быстро иду по тропинке. Их дом на окраине, а напротив метрах в трехстах лес. Смешанный. И рыжие коровы. Целая группа… стадо. Смотрят на меня с подозрением. Не нравятся они мне.

Контролирую коров, поворачиваю за угол соседского беленого кирпичного дома. За резной деревянной оградой стоит моя тачка. Замираю. Сначала хмурюсь, потом улыбаюсь.

— Это что вы здесь делаете? М?

— Дядь, дядь, дай покататься?!

Местные пацаны лет двенадцати восторженно кружатся рядом с моим спортивным авто. Приставляют ладошки к стеклу, пытаются заглянуть внутрь через наглухо тонированные окна.