Однажды и навсегда (СИ) - Головьева Светлана

— Всё оказывается гораздо запутанней, чем я предполагал. Влюбиться в Кензи это само по себе опасно, но обидеть её, это сродни самоубийству. Ты ведь понимаешь это? Тебе следует быть осторожней. Все мы знаем Маккензи Джонс в гневе. Но за этой воинственностью она хранит доброе и нежное сердце. Я должен сказать, что вы подходите друг другу, как никто другой. Но если ты всё испортишь, она тебя никогда не простит. У тебя всего один шанс, не наделай ошибок.

— Спасибо, что поддержал, — без всякого энтузиазма отвечаю я.

— Я просто сказал правду, — пожав плечами, мой друг бросает на меня сожалеющий взгляд и одним глотком осушает свою кружку.

Позднее, когда я приезжаю на работу, то встречаюсь с оценивающим взглядом Джен. Она стоит за стойкой и не отрываясь следит за каждым моим движением. Сегодня на ней просторная ярко-розовая рубашка и джинсовая жилетка. А ноги обтянуты тёмно-синими джинсами. Своими длинными наманикюренными ногтями она стучит по столешнице, чем невероятно сильно меня нервирует.

— Не нравится мне твой вид, Джейкоб. Ты бы хоть побрился, а то клиентов распугаешь, — наконец выдаёт она.

— Джен, ты давно зрение проверяла? Да тут каждый второй клиент с бородой будет похлеще моей, — отвечаю я, что убеждает её отстать от меня.

Я люблю её, как свою родную мать. Но иногда она слишком давит на меня своей заботой. Я не привык, что кто-то заботится обо мне. Половину своей жизни я был предоставлен самому себе. Сам ходил в аптеку, когда болел. Рано начал работать, обеспечивая себя всем необходимым. Я рано повзрослел и уже давно забыл, как это, быть ребёнком.

— Ты подумал над моим предложением заняться чем-то другим? — спрашивает меня Джен, когда мы садимся на перерыв. Она закрывает входную дверь и вешает табличку «закрыто», пока я накрываю наш самодельный обеденный стол.

— Думал, но пока ничего конкретного, — отвечаю я, нарезая хлеб, который сам испёк. Начав жить самостоятельно, понимаешь, что прожить на одних полуфабрикатах невозможно. Поэтому я стал учиться готовить и неплохо в этом преуспел. Я люблю печь, хоть это и не мужское занятие, но меня оно успокаивает. Кто-то занимается спортом, бегает или ходит на йогу, а я люблю готовить, люблю возиться с тестом. Хлеб у меня получается лучше всего. Всё, что я носил Кензи на завтрак, я приготовил сам, но она об этом точно не догадывается. Никто, кроме Джен и, пожалуй, Кэма не знает, что я умею готовить.

— Почему бы тебе не открыть свой ресторанчик домашней кухни? Ты отлично готовишь и сейчас полно всяких курсов, где ты сможешь получить нужный сертификат. Денег у тебя тоже хватит, а если нет, то я могу тебе с этим помочь. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, как сына.

Своих детей у Джен никогда не было. Не знаю почему, но, кажется, она всю жизнь была одна. Она особо об этом не распространяется, а я и не спрашивал никогда. Не люблю насильно лезть людям в душу. Если они захотят, то я выслушаю, а сам никогда не буду мучать допросами.

Предложение Джен о ресторане меня немного удивило, но и заинтересовало. А почему бы собственно и не попробовать? Конечно, это та ещё авантюра и следует хорошо всё обдумать, но я буду заниматься любимым делом и получать отличные деньги. Я, наконец, открою стоящее дело, о котором так мечтал мой отец. Может хоть тогда я смогу увидеть гордость в его вечно осуждающем взгляде.

— Я подумаю, Джен. Подумаю.

Она бросает мне мимолётную улыбку, и мы принимаемся за обед.

Маккензи

Как и обещала, сегодня я весь день провожу в магазине. Вайолет пару раз звонила, намереваясь прийти, но я смогла её отговорить. Мне нужно чем-то занять себя иначе я свихнусь. Я не доверяю себе, находясь в такой близости к Джеку. Сегодня он снился мне всю ночь. И сны не были наполнены розовыми пони. Они были страстными и очень горячими. Я проснулась в шесть утра от того, что чуть не испытала оргазм во сне. Но не вините меня, сон был таким реальным, что мне казалось, я чувствую запах Джека в своей спальне. Мне нужно держаться от него подальше, но вместо этого я грежу о нём, стоит мне закрыть глаза. Это чёртово безумие. Теперь я всё чаще замечаю, что прислушиваюсь к его шагам за стеной. Воображаю, что он делает, и чувствую себя от этого какой-то маньячкой. Сама же вечно твержу ему держаться подальше. Но меня притягивает к нему, словно сильным магнитом. Поэтому я решаю держаться как можно дальше от квартиры. Буду работать в магазине, а домой приходить только, чтобы поспать. Нужно дистанцироваться от него, хотя бы ненадолго. Может моё безумие пройдёт. Будем считать, что это моя аллергия. У кого-то она бывает от сладкого, а у меня аллергия на Джека. И всё же, даже аллергикам иногда хочется съесть конфету.

— Вы знаете, я хотела бы, чтобы платье было длинной в пол, с небольшим шлейфом. А лиф можно украсить бисером. Я видела в одном журнале такое, и оно мне очень понравилось, — воодушевлённо тараторит моя новая клиентка Сьюзен Парсон. Мы уже час разговариваем о том, какое платье она хочет на свою свадьбу. До этого я никогда не шила свадебные платья, поэтому очень волнуюсь. Сьюзен выглядит молодо, но я думаю, что ей около тридцати. У неё светлые короткие волосы, прикрывающие уши. Милое лицо в форме сердечка и красивые выразительные глаза чистого голубого оттенка. Она невысокого роста, но с точёной фигурой.

— Мне кажется, вам больше подойдёт укороченное платье. У вас превосходная фигура. Я могу предложить ассиметричный подол. Спереди оно будет по колено, открывая ваши стройные ноги, а сзади удлиненное. Что скажете? — пока мы разговариваем, я наспех рисую возможные варианты платьев.

— Я об этом не думала, мой жених большой любитель классики, — она застенчиво смотрит в окно, нервно прокручивая кольцо на пальце.

— Сьюзен, это ваш день, чего хотите вы? Ведь не муж пойдёт в этом платье, а вы.

— Я даже не знаю.

— Я могу предложить вам платье два в одном. Сейчас многие выбирают именно такие. Для него изготавливается длинная юбка, и шлейф у неё мы можем сделать, какой угодно длинны. Этот вариант отлично подойдёт для церемонии. Вся эта юбка крепится к поясу, а после снимается и все видят ваше чудесное укороченное платье. Как вам такой вариант? — пока я рассказываю ей, то попутно рисую, чтобы ей была понятна моя задумка.

— Это мне подходит, выглядит потрясающе, — с восторгом произносит она, счастливо улыбаясь. От этого я улыбаюсь в ответ. Чувствую себя настоящей крёстной феей, а Сьюзен — моя Золушка.

— Тогда договорились, давайте снимем мерки, и вы можете идти. Черновой вариант будет готов через неделю. Моя помощница вам позвонит и назначит первую примерку.

— Спасибо вам большое.

— Пока ещё не за что.

Мы поднимаемся со своих мест, и я достаю мерную ленту. После того, как мы заканчиваем, Сьюзен уходит и на улице её встречает жених. Глядя на него её лицо вмиг расцветает. Видно, что она безмерно его любит. Теперь понятно, почему ей хотелось угодить ему. Ведь когда мы влюбляемся, каждый наш поступок совершается ради нашего возлюбленного. Мы готовы на всё, лишь бы увидеть улыбку на лице нашего предмета обожания. Жених приобнимает Сьюзен за талию и целует в макушку. Они выглядят такими счастливыми и по уши влюблёнными. Глядя на них начинаешь верить, что настоящая любовь и правда существует. Вот только найти её удаётся немногим.

После Сьюзен приходят ещё две женщины. Мне удаётся продать три платья и получить ещё несколько заказов от новых клиентов. Ближе к вечеру приезжает курьер, доставив коробку с материалами и комплектом платиновых пуговиц, которые нужны мне для одного жакета. День пролетает мгновенно, и только когда за окном становится темно, я начинаю собираться домой. Закрываю магазин и иду к своей машине, когда слышу звонок своего сотового в сумочке. Достаю телефон и вижу номер Джилл.

— Здравствуй, дорогая, — отвечаю я, садясь в автомобиль.

— Привет, Кензи. Как дела? — слышу я голос подруги.

— Хорошо, как там поживает мой крестник? Ещё не собирается показаться своей тётушке?