Случайно беременна, или Позволь тебя любить (СИ) - Касс Вероника

— Ты не веришь мне?

— Я пытаюсь, — шепнул в ответ, уже вовсю перерывая записную книжку.  — Но не получается. Правда. Я не понимаю. Если он действительно жив, то почему не вернулся? Или не дал о себе знать? — Брат не мог поступить настолько… бессердечно? Да. И хладнокровно. Это было не в его характере.

— А если он потерял память? Но как тогда он оказался в Сочи? Это же бред какой-то, Рус. Он здесь семь лет, точно. Судя по аккаунту в инсте.

— Если бы он потерял память, то он не был бы Богданом, — выдал я то, что казалось мне очевидным, и перестал листать блокнот, наткнувшись взглядом на нужный мне в этот момент контакт.

— Может, с ним сохранились какие-то бумаги? Или он вспомнил имя, а все остальное забыл.

— Аврор. — Она говорила глупости. И если там, в Сочи, жил действительно Богдан — живой, наш, — то это все было неспроста. И я опять мысленно возвращался к отцу. Нужно все срочно выяснять.

— Да что «Аврор»? — хохотнула невестка. — В актерском он вроде не учился.

— Нет, до актерского в своих поисках он не дошел. При чем тут это?

— Он меня действительно не узнал. Нельзя сыграть настолько искусно. Понимаешь? Он словно меня первый раз в жизни видел.

Вот в этом как раз таки не было ничего удивительного. Я бы и сам ее не узнал, если бы все изменения с невесткой не происходили на моих глазах. Кроме того, что из провинциальной девчонки она превратилась в столичную бизнесвумен и научилась правильно за собой следить и ухаживать, она похудела, практически вдвое. Именно об этом я ей и сообщил, Рори не поверила и тут же застонала:

— Рус, что делать?

А я не знал, что на это ей сказать. Мне нужно было больше информации. Кроме…

— Маме не говори пока ничего. Ни в коем случае.

— Почему?

— Ты что, уже ей сказала? — разозлился и сжал виски. Если во всем виноват отец, ему ни в коем случае нельзя знать.

— Я хотела, но там был рядом твой отец, и я… не стала.

— Хорошо. Не лезь в это.

— Ты издеваешься?

— Нет, я серьезно. Не лезь. Я сам разберусь.

Повесив трубку, я сразу же связался со знакомым из органов. Нужно было решать вопрос с захоронением брата. Точнее, с захоронением того, что якобы от него осталось. Теперь-то понятно, что не от него, но мало ли. Нужно проверить.

После этого я связался Антоном — отличным спецом, бывшим воякой, который оказался в сборе информации все же лучшим. Мне ли не знать? За последние четыре года я столько спецов переменил. Антон не нашел Лию, но он был единственным, кто кроме Авроры нашел мне хоть какие-то ниточки к моей девочке. И сегодня меньше чем за два часа его люди нарыли мне всю необходимую информацию о Хабарове Богдане, которым прикидывался мой брат.

А это был именно он, потому что, читая досье, я понимал, что все было слишком складно. Богдан Хабаров действительно существовал. И о нем были лишь сухие данные о его рождении, семье и учебе, но не было ни единой фотографии десятилетней давности, кроме паспортной и с зачетки. У родителей якобы Богдана Хабарова тоже были только имена и фото с официальных документов. Все! Они словно и не жили. И это было вероятнее всего.

Девять лет назад Хабаров попал в аварию. Сильную. Потерял память. Пролежал на реабилитации почти год. Потом он переехал в Сочи и спустя еще год стал заниматься фотографией, тогда-то и появились его первые снимки в сети.

Сам же я листал художества своего брата и понимал, что это он. Глупости, лирика — что угодно, но я чувствовал некую родную энергетику от тех снимков.

Не знаю, от каких родственников нам с ним это досталось, мы же были родными только по матери, а она никогда не страдала наклонностями к творчеству. У нас же с братом было словно некое соревнование. В детстве мы дружески соперничали на тему того, кто из нас талантливее. Я сочинял стихи, он придумывал истории, я начал играть на музыкальных инструментах, он — рисовать, я записал пару песен, он разработал от и до сюжет и графику игры для мобильных приложений. И если мое увлечение всегда было направлено в одну сторону и вылилось в карьеру артиста, что было весьма голословно, конечно, то брат долго искал себя, так и не найдя. Я еще раз пролистал ленту инстаграма и хмыкнул. Кажется, он все же нашел свое. Правда, для этого ему пришлось умереть. Моя ирония сегодня мне отказывала.

Подключив еще пару специалистов, потому что почти все парни Антона были заняты поисками Лии, я поехал на кладбище. Там меня тоже уже ждали. Машина ребят была неприметной, хотя стояла, грубо говоря, на самом виду — на стоянке у въезда. Сев в салон, я поморщился. Из динамиков слышался мой собственный голос.

Да, именно это я и имел в виду, говоря о карьере артиста. Я к этому никогда не стремился, но тот день, когда понял: Лия жива и скрывается от меня, — все изменилось. Тогда-то я решил достать ее хотя бы так. Начал записывать песни, преимущественно собственного сочинения и со скрытым смыслом, который кто-кто, а Лия должна была услышать. Я собрал себе команду талантливых ребят — музыкантов и пиарщиков. Когда у тебя есть деньги, кое-что в этой жизни становится проще. Я не зарабатывал на этом, скорее шел в минус, потому что не собирался тратить свое время на гастроли и всю прочую ерунду типа частных концертов, вечеринок или рекламы. Если бы не Лия, широкая публика никогда бы не услышала ни одну из моих песен, но все получилось так, как получилось.

Ближе к обеду на мой телефон прошел вызов с неизвестного номера, и я быстро поднял трубку. На том конце оказалась Аврора, чем сильно меня удивила.

— Что за номер?

— Новый. Телефон потеряла.

— Потеряла? — В голове почти не укладывалось, что она могла что-то да потерять.

— Допустим.

— Аврора…

— Что Аврора?! Ты узнал что-нибудь или нет?!

— Ты чего на меня кричишь? — тихо проговорил, стараясь подавить ее возмущение.

— Прости, Рус… просто… Просто… — ее голос и смена настроения были слишком непривычными для нее. Такими, что…

— Твою ж… — громко выругался, на время отдаляя телефон от лица сразу, как до меня дошло, что Рори меня не послушала. — Я же просил тебя.

— Ты узнал что-то?

— Только не говори, что потеряла телефон у Богдана, — ехидно поинтересовался я, потирая переносицу. Вот же неусидчивая дама.

— Какой ты проницательный. Только хватит отвечать вопросом на вопрос.

— Скорее всего, он действительно потерял память, — на выдохе сказал я, сдаваясь.

— Скорее всего? — ахнула невестка, и я поспешил ей рассказать все, что узнал. Кроме причастности отца, конечно же. Сам же все это время поглядывал на дорогу, ведущую к центральному входу. Был у этого кладбища и задний, там тоже был наш человек. На всякий случай.

— Вот и вся история, Рори, — выдохнул я, провожая взглядом семью из трех человек, выбравшихся из недавно подъехавшей машины. Следом за ними у ворот припарковалось такси.

— Так это наш или не наш Богдан? — всхлипнув, спросила Рори, больше напоминая сейчас свою девятилетнюю дочь, нежели взрослую женщину.

прозвище отдавалось во мне всегда болью. Сегодня я чувствовал уже не боль. Лишь нетерпение, неверие и надежду. — Наш или не наш?

— Наш… — шепнула она, а я улыбнулся, наблюдая за такси, задняя дверь только отворилась, но из салона так никто и не вышел.

— Ну вот и я в этом практически уверен. Аврор, только не торопись. Пожалуйста, не говори ничего маме. — За дверь взялась женская рука, на землю ступили ноги в плетеных сандалиях. — Я сам приеду. Сегодня… — я резко запнулся, кажется в одно мгновение позабыв, как вообще дышать. Девушка, выбравшись из такси, захлопнула дверцу, плавным движением перекинула светло-русые волосы со спины на плечо и, быстро оглядевшись по сторонам, побежала к входу на кладбище. —  Черт, — произнес я, вспомнив, что на том конце трубки была Аврора и чего-то от меня ждала. Чего? Глупое поведение взрослого мужика. Безумная реакция тела, но я не мог оторвать взгляда от своей Кнопочки, не веря, что наконец-то увидел ее воочию, пусть и в отдалении. О чудесном воскрешении брата в этот момент я думал меньше всего. Да простят меня он и Аврора, я лишь коротко вдыхал и провожал узкую хрупкую спину взглядом. И только когда она скрылась из обзора, а один из парней вышел из машины, прихватив с собой букет искусственных цветов, я начал опять соображать. — Нет, — на выдохе быстро ответил Авроре, зря не обнадеживая ее, —  не раньше чем завтра.