Пат Бут - Беверли-Хиллз
Мальчик разбежался, прыгнул, нырнул, а уж когда он вынырнет, это зависит от Каролин. Ему придется заплатить за свое спасение хорошую цену. Как только она увидела его впервые в «Сансет-отеле», то тотчас решила насадить его на крючок.
Она не утруждала себя переговорами о свидании на определенный час. Первым делом на следующее же утро она постучалась в его дверь, наплевав на двух внушительного вида охранников и телекамеры с двух сторон. Электроника сослужила услугу. Он разглядел где-то в глубине своих покоев, какая гостья пожаловала к нему, четыре автоматические преграды раздвинулись, и Плутарх выскочил ей навстречу еще не просохший после душа.
Каролин вручила ему карточки астрологических прогнозов на все его операции в бизнесе, а также на передвижения по городу и стране. Кое-что было ей заранее известно и поэтому занесено в карточки. Остальное – был полный бред, но это дало им повод вместе посмеяться. Она предложила съесть те карточки, прогнозы с которых не оправдаются. Он предложил ей запить это хорошим вином. Так состоялось знакомство.
Вот уже два дня они крутятся, не касаясь друг друга, как гладиаторы на римской арене, но только у одной Каролин есть настоящий острый меч, и только она знает, где у Ахилла уязвимая пята.
– Дэвид! – позвала она тягуче-сладким, как густой мед, голосом. – Подойди.
Он потянулся к ней, не веря в такое счастье, что она сама подзывает его, и стыдясь своей покорности.
– Вотри мне в пятки немного этого дерьма.
Он был унижен, но не смог отказать ей. Взяв тюбик фирменного крема, он выдавил на ладонь щедрую порцию.
– Пятки… а потом лодыжки…
Неужели он удостоился такой благосклонности? Она позволяет прикоснуться к ней. А если его рука скользнет выше?…
Дрожащими пальцами Плутарх принялся за дело. Ему пришлось для этого встать на колени. Тело его вибрировало от возбуждения. Это было сродни религиозному экстазу. Обстановка была более чем подходящая. Никакой храм не способствовал бы лучше поставленной ею цели, чем бассейн на площадке, вознесенной над Лос-Анджелесом и дворцами покойных и ныне здравствующих голливудских звезд.
Судьба была всегда благосклонна к Плутарху. Сейчас он получит от нее подарок – право прикасаться к вожделенной плоти. Насколько далеко это право распространится, он не смел и загадывать. Но пока ему не ставились никакие преграды, и пальцы его продолжали свое путешествие по великолепным женским ногам. Дэвид старался продлить удовольствие, сдерживая себя и манипулируя с несвойственной ему нежностью.
Ее голос вдруг ворвался в водоворот его мыслей.
– Дэвид, у меня появилась идея. Я хочу, чтобы мы поужинали вместе. В одном из бунгало при «Сансет-отеле». И чтоб было все… розовое шампанское, цветы, красивая музыка… все, как полагается…
Он с трудом сосредоточился на том, что она говорит.
– Мы могли бы устроить это здесь, – наконец выдавил из себя Плутарх.
– Нет. Это должно состояться в «Сансет-отеле», – мечтательно, но с железной непреклонностью проговорила Каролин. – Сегодня.
Уверенная, что отказа не последует, она все же произвела некое телодвижение, заставившее его мысли и ощущения взвиться смерчем.
– Конечно… – пробормотал Плутарх. – Разумеется, я все устрою…
– Да? И еще, Дэвид, я совсем забыла… – ласковым ручейком полилась речь из ее уст. – Мы будем ужинать втроем…
Каролин, вступив на территорию парка при «Сансет-отеле», мгновенно очутилась в волшебном царстве растений, ботанических чудес, которые были здесь в изобилии. К сожалению, сюда доносились посторонние шумы – говор гостей и официантов из ресторанов для миллионеров средней руки и из зала звезд, звяканье посуды.
Бунгало, расположенные здесь, сдавались за скромную плату в тысячу долларов за ночь, и хоть цветов вокруг было много, это было не то, чего ей хотелось. Каролин прошла по аллее, окутанной, как праздничным покрывалом, цветущими гроздьями, спустилась по нескольким ступеням, подделанным под древний, замшелый мрамор, послушала легкий шум искусственных родников с минеральной водой, якобы пролагающих нелегкий путь сквозь горные породы, наконец подобралась к цели.
Она ткнула пальцем в стену бунгало, выстроенного в староиспанском стиле. В ней взыграла злоба, и, если бы у нее была кирка в руках, Каролин бы с размаху ударила по камню и высекла искры. Но пока лишь ее кроваво-красный, наманикюренный ноготь покорябал стену, за которой обитал Роберт Хартфорд.
– Вот его логово, – по-змеиному прошипела Каролин. Ее окрашенные под цвет пламени волосы вдруг вспыхнули словно живым огнем, когда на них упал солнечный луч, пробившийся сквозь листву.
– Подонок! – в тон подруге и хозяйке прошептала Канга, неотступно следующая за спиной у Каролин.
Канга не могла простить Хартфорду его оскорбительный, демонстративный уход с сеанса в «Сансет-отеле», однако спрашивать у хозяйки, как та намерена поступить, было бесполезно.
На этот раз она услышала от хозяйки пусть неопределенный, но все же ответ:
– Он получит свое… не сомневайся.
Обе женщины проследовали под аркой одуряюще пахнущих растений к дубовой, окантованной сталью двери с номером девять. Каролин нажала кнопку звонка.
Плутарх распахнул дверь после продолжительной паузы, и волна мощной музыки Вагнера, вырвавшаяся из замкнутого пространства бунгало, едва не сбила Кангу с ног. Но, разумеется, Каролин даже не шелохнулась. Никто из них троих не произнес ни слова.
Они также молча прошли в комнату, заполненную цветами. Преобладал белый цвет – белые лилии, орхидеи, гладиолусы, гардении. Сам Плутарх явно нервничал, но по-прежнему хранил молчание.
Телевизор, водруженный на изысканный столик, светился, но звук был отключен. Шли новости Си-эн-эн, а под картинкой ползла лента с цифрами стоимости биржевых акций. Мощные оркестровые атаки «Тангейзера» Вагнера, казалось, заставляли содрогаться каменные стены бунгало.
На сервировочном столике разместились три бутылки, вероятно, именно розового шампанского, которое подается в «Сансет-отеле» в фирменных ведерках, заполненных измельченным льдом. Тяжелое серебряное блюдо было доверху наполнено белужьей икрой, и из этой массы предусмотрительно торчали три серебряные ложечки. Все по правилам самого в мире знаменитого сервиса, который предоставляет «Сансет-отель».
Каролин решительно прошагала по комнате, мгновенно отыскала нужную розетку и выдернула шнур. Наступила тишина.
Плутарх нервно облизал языком пересохшие губы и первым нарушил молчание, нависшее тяжелой грозовой тучей.
– Вам не нравится Вагнер?
– Мне нравится шампанское, – с улыбкой ответила Каролин.
