Соня Мэсси - Месть блондинки
Но сейчас совершенно другая ситуация. Каждый раз, когда Эмили вспоминала швы на голове сына и отметины от пуль в его комнате, ее охватывал панический страх за судьбу мальчика. Оказывается, даже самые страшные стихийные бедствия воспринимаются гораздо легче, чем угроза, исходящая от людей. Стихия сплачивает всех, а индивидуальная угроза разобщает и дезориентирует. В первом случае люди проявляют солидарность, а в последнем — человек остается наедине с опасностью. Никто не поможет, не спасет, не протянет руку помощи.
«Ну ладно, я трусиха, — думала Эмили, сердито швыряя джинсы, майки, рубашки, блузки и прочие предметы одежды в огромный чемодан, — но не все же такие в конце концов. Пусть попробуют справиться с этими мерзавцами, а я не хочу рисковать жизнью ребенка». Сейчас она уже окончательно убедилась в том, что с нее достаточно. Сколько можно бороться за свое благополучие? Сколько можно переносить все эти пожары, наводнения, землетрясения, молодежные беспорядки, неверного мужа и вот теперь еще этих гнусных наркодилеров? Эмили уже с лихвой насладилась всеми прелестями этого пресловутого Золотого Штата. Большое всем им спасибо за доставленные удовольствия.
— Мама, я уже все собрал, — послышался сзади голос сына.
Эмили обернулась и увидела, что Керри стоит на пороге спальни с большой кожаной сумкой в руках. Выражение его лица было отрешенным, огромные зеленые глаза покраснели от слез.
— Помочь тебе? — спросил он таким жалким, преисполненным раскаяния голосом, что у нее защемило сердце.
— Нет, сынок, я тоже уже собралась. — Эмили застегнула молнию на чемодане и взяла со стола сумочку с туалетными принадлежностями, где не было ничего лишнего. Только косметика, зубная паста и кое-что для ухода за волосами. Все остальное брать в дальнюю дорогу она не решилась. Да и кто знает, сколько времени им придется путешествовать?
— Мама, как ты думаешь, бабушка будет нам рада? — осторожно спросил Керри, поспешно взяв у матери тяжелый чемодан с вещами.
— Не знаю. Когда-то она говорила, что всегда рада видеть нас у себя. — Эмили решила не сообщать сыну о своем последнем, весьма неприятном, телефонном разговоре со свекровью. Та, конечно, сделала вид, что очень рада столь неожиданному визиту родственников, однако чутье подсказывало Эмили, что на самом деле все далеко не так просто. Она не слышала искренности в ее голосе, а к концу разговора от былого энтузиазма не осталось и следа. Люсиль была щедра на обещания, но как только дело доходило до реальной помощи, ее приглашения сразу становились менее настойчивыми. Видимо, она более всего заботилась о своем благополучии, а пребывание гостей в доме всегда связано с хлопотами.
— А ты не сообщила ей о том, что… что произошло? — поинтересовался Керри, когда они спускались по лестнице.
— Нет.
— Почему?
Эмили грустно улыбнулась:
— Чтобы не накалять обстановку, пока мы не приедем. И вообще мне не хотелось бы, чтобы она знала об этом происшествии. А ты веди себя как пай-мальчик в доме бабушки.
Керри направился с сумкой и чемоданом к багажнику «мустанга». Эмили старалась не отставать от него.
— Другими словами, — продолжал он, не оборачиваясь к матери, — если я начну бузить, то ты натравишь на меня эту мегеру? Я правильно тебя понял?
Эмили шлепнула его по заду косметичкой.
— Попридержи язык, негодник. Это же твоя родная бабушка! Имей хоть какое-то уважение к старшим! — Открыв багажник, она бросила туда свою сумку.
— Мама, ты же сама совсем недавно называла ее мегерой! — возмутился Керри, укладывая чемодан и сумку в багажник.
— Нет, я называла ее злой женщиной, но дело вовсе не в этом. Ты ее внук и должен уважительно относиться к бабушке.
Эмили бросила настороженный взгляд на то место, где ночью стояла старая машина Стива, а затем посмотрела на разбитые окна дома, которые Керри наглухо заколотил фанерой. Над горизонтом медленно поднималось солнце, размывая ночные тени, а вместе с ними исчезал и страх.
Но к концу дня снова наступит темнота и вернется страх перед силами зла, угрожающими ее сыну. Она не представляла, как можно провести еще одну такую ночь в этом доме, как можно вынести зловещий свист пуль и звон битого стекла. А если эти пули найдут живую цель, а не оконное стекло и стены?
— Мне не хочется уезжать, мама, — тихо признался Керри, закрывая багажник.
Эмили с удивлением посмотрела на сына и вздрогнула, мгновенно уловив перемену в его голосе. По щекам мальчика стекали крупные слезы, и он не пытался скрыть от нее своих чувств.
— Мне очень нравится наш дом, — промолвил Керри.
Эмили прижалась к сыну, обняла его и вдруг подумала о том, что впервые за долгие годы обнимает сына на улице, где каждый встречный может обратить на них внимание и назвать его маменькиным сыночком, а это самый страшный приговор для выросших на улице сверстников. Конечно, Керри всегда противился этому, но сегодня не возражал.
Отстранившись от сына, Эмили с опаской посмотрела на него, боясь, как бы он не разрыдался. Сейчас не время для эмоций. Надо поскорее покинуть это место, а уж потом дать волю чувствам. Тем более что следует торопиться на самолет.
— Я тоже люблю этот дом, — сказала Эмили. — И буду безумно скучать по нему. Но сейчас нам нужно уехать, чтобы немного успокоиться и обдумать наши дальнейшие действия. Надеюсь, ты понимаешь меня.
Керри кивнул.
— Еще бы.
— Тогда полезай в машину и выбрось из головы все дурные мысли. А я еще раз все проверю в доме и запру дверь, хорошо?
— Хорошо.
Эмили поднялась на веранду, долго смотрела на резную дверь с затемненным овальным стеклом и отполированной до блеска бронзовой дверной ручкой, никак не решаясь переступить порог и тем самым отрезать себя от прошлого. Ведь это был ее дом, тот самый, в котором она мечтала провести остаток жизни и когда-нибудь услышать голоса внуков. И вот теперь она покидает его, и один Бог знает, удастся ли вернуться сюда снова.
