Джессика Бейли - Неопровержимое доказательство
Грегор долго не отвечал на ее вопрос, растянувшись рядом на спине и закинув руки за голову. Наконец проговорил.
— Я не гожусь для того, чтобы жить среди нормальных людей.
— Неправда, и ты это знаешь, — возразила Джина. Взяла его руку. Пальцы сплелись. — Я хотела бы, чтобы ты поделился со мной. Может, я могу что-нибудь сделать, как-то помочь?
— Не твоя забота.
Джина приподнялась и села около него. Обнаженная, грациозная. В лунном свете ее кожа казалась молочно-белой. Джина склонила голову набок и всматривалась в его лицо. На стене лежали причудливые тени, свет луны ровным голубым потоком лился из окна.
— Речь о сострадании. Я ничего не прошу взамен.
— Все, Джина! Забудь об этом.
— Позволь помочь тебе, — упрашивала она, сжимая его руку. — Мне больно видеть тебя в постоянном напряжении. — Слезы полились у нее из глаз. — Пожалуйста, дай мне шанс помочь тебе.
Он уложил ее рядом с собой. Она щекой прижалась к его плечу. Грегор обнял хрупкую фигурку и притянул поближе к себе. «Наконец-то я дома», — подумала она.
— Я тебе не рассказывала еще о своей работе? — спросила Джина, пытаясь хоть на время отвлечь его от черных мыслей и мучительных воспоминаний.
— Вряд ли тебе нужно работать.
— Дело не в этом.
— А в чем?
— Знать, что я с пользой провожу свое время в отделе по опеке над детьми-сиротами.
— А я-то думал, что твой диплом где-нибудь пылится, — заметил Грегор. — С каким судьей ты работаешь?
— С Мэри Томптон.
— Она хорошая?
— Я всегда восхищалась ею. Видеть ее в работе — одно удовольствие. Я попросилась работать с ней после одного сложного случая с девочкой, больной лейкемией, родители которой так были заняты выяснением отношений между собой, что не замечали, какой вред наносят ребенку. Мэри заставила их обратить внимание на собственную дочь, пока еще не поздно. Состояние девочки намного улучшилось после взбучки, которую получили ее родители.
— Ты всегда любила детей, — заметил он, и его голос дрогнул.
«Я любила нашего ребенка», — молча сказала она самой себе. — «Любила всем сердцем, хотя и потеряла его».
Джина пыталась не думать о своей беременности, которая закончилась выкидышем во время процесса над мужем, старалась отогнать воспоминания о ребенке, о чьем существовании Грегор не знал. О ребенке, которого она все еще оплакивала.
— Мэри — одна из тех судей, которые всегда принимают соломоново решение, когда дело касается судьбы детей, — продолжала Джина. Она помогала мне, когда умирал отец, энергично взявшись за дело о моем наследстве. Мы стали хорошими подругами, несмотря на разницу в возрасте.
Джина почувствовала настороженность Грегора, когда она упомянула об отце, но не могли же они теперь вечно избегать этой темы.
— Как он умер? — наконец спросил он.
— Рак печени. Отец умирал очень тяжело.
— Если ты ждешь моего сочувствия к старику…
— Я не жду этого! Не жду, поскольку знаю, что он был за человек, Грегор. Мне пришлось общаться с ним, когда тебя отправили в тюрьму. Я ухаживала за отцом во время болезни. Знаешь, это был кошмар. Особенно, когда он настоял, чтобы его оставили дома.
— Почему ты не наняла сиделку?
— Я нанимала семерых в течение трех месяцев. Отец превращал их работу в сущий ад. Восьмая сиделка продержалась до конца потому, что он был в коме.
— Ты преклонялась перед ним. Видеть его при смерти было для тебя тяжелым испытанием.
Удивленная его сочувствием, она согласилась.
— Да, это было нелегко, но не потому, что я считала его идолом. По правде говоря, я всегда боялась его неодобрения и потратила годы, завоевывая уважение. Понадобилась его смерть, чтобы я поняла, что единственное одобрение, которое мне нужно, — это мое собственное.
— Он был жалкий…
Джина ладонью закрыла ему рот.
— Послушай меня, пожалуйста. Я действительно верю, что Бог наказал его, послав долгую и мучительную смерть за то, что он сделал тебе, поэтому не растрачивай себя понапрасну. Его больше нет, и он никому не причинит вреда.
Грегор взял ее руку и поцеловал середину ладони, сказал:
— Здравый смысл говорит мне, что ты права, но душа требует мщения.
— Я не знаю, что еще тебе сказать, кроме как напомнить, что он мертв, и твоего оправдания можно добиться только через суд.
Она слышала, как бьется его сердце. Лежа неподвижно рядом с ним, Джина дала Грегору время собраться с мыслями.
— Прощение… Как тебе это удастся?
— Не знаю. Просто не хочу загрязнять душу, — сказала она, вспомнив, как лгал ей отец насчет Грегора.
— Как еще ты проводила время? — спросил он.
Она приподнялась и поцеловала его подбородок, радуясь тому, что Грегор пытается побороть гнев.
— Жила день за днем, как большинство людей.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты хотела поговорить. Помнишь? Джина усмехнулась.
— Помню. Я добровольно работаю в больнице Святой Девы Марии. Они открыли отделение детской онкологии.
Грегор присвистнул от удивления.
— Тяжелая работа, требующая огромной самоотдачи. Почему ты взялась за это?
— Дети — замечательные создания. От них я научилась мужеству.
— Ты во многом изменилась.
— Я была такой наивной и незрелой, но сейчас… сейчас я трезво смотрю на жизнь.
Внезапно, он перевернулся и улегся на бок лицом к ней, рукой придвинул ее поближе. Джина прижалась к нему всем телом, чувствуя его всего. От ее прикосновения Грегор вздрогнул и весь напрягся.
— Ты дразнила меня, рассказывая все эти истории о других мужчинах?
— Ты мне говоришь это или спрашиваешь?
— Говорю.
Она с облегчением кивнула.
— Я дразнила тебя, но только потому, что ты грубо со мной обращался.
— И ты сказала правду о том, что никто не прикасался к тебе с тех пор, как мы расстались.
Я никогда тебя не обманывала, милый. И не собираюсь. Слишком многое поставлено на карту.
— Почему, Джина? Мы разведены. Ты имеешь полное право начать новую жизнь.
Ее сердце упало. «Почему, — хотелось ей знать, — ты не видишь, как сильно я тебя люблю и как сильно я всегда буду любить тебя?»
— Я не искала себе мужа. У меня был муж, и я хочу его вернуть.
— Джина…
Она проглотила комок в горле и прошептала:
— Мне никто не нужен. Никто, кроме тебя. Грегор перестал дышать и только смотрел на нее. Джина понимала, насколько хрупко еще его доверие и не давила на него. — Она вздохнула с облегчением, когда он нежно положил ее голову к себе на плечо и обнял, прижав ее вздрагивающее тело. Как ей не хватало его объятий! Как она скучала по тихим беседам в темноте спальни! И как она скучала по нему, ее мужу, ее любовнику, ее лучшему другу!
