Джессика Бейли - Неопровержимое доказательство
— Я не о власти, Грегор. Я о нас двоих и о том, какой выбор мы сделали. Мы пока вместе.
Джина отыскивала в его лице хоть слабый намек на то, что он откажется от своего предубеждения. Но ничего ободряющего не увидела, и, тем не менее, сдаваться не собиралась. Прежде чем он успел ее остановить, Джина обвила его шею руками, пригнула голову и впилась поцелуем в его горячие, полуоткрытые губы.
После минутного колебания, которое нисколько не удивило Джину, он принял предложенный мир. Он жадно целовал ее. Он даже не оторвал своих губ, когда поднял ее и понес через комнату, усадив затем на овальный коврик перед камином. Опустившись на колени между ее ног, Грегор взялся за полы ее рубашки.
Джина нежными прикосновениями остановила его.
— Мне придется пришивать пуговицы до конца моих дней, если ты будешь продолжать в том же духе.
— Тогда сними ее.
— Помоги мне, — предложила она, так сильно желая его, что ее голос дрогнул. — Я начну сверху, а ты снизу. Встретимся посередине.
Они управились в одно мгновение. Грегор распахнул рубашку, взгляд заскользил по ее нагому телу.
— Твоя кожа похожа на фарфор. Но в отличие от него никогда не бывает холодной.
Он дотронулся до ее сосков, наблюдая, как они заострились, превращаясь в коралловые бугорки. На его щеке дернулся мускул.
Его слова поразили ее. Она вздрогнула, ее тело заявляло о своем желании. Грегор продолжал играть с ее сосками, пока у Джина не вырвался стон.
Его взгляд спустился к шелковистым кудряшкам, и пальцы двинулись следом, нежно поглаживая ее кожу. Положив руку на пушистый холмик, он с вызовом посмотрел на нее.
Она глубоко вздохнула. Необъяснимое блаженство охватило ее и разлилось по всему телу.
— Никто не прикасался ко мне с тех пор, как мы расстались, — прошептала Джина, молясь, чтобы он поверил ей, хотя и опасалась, что поспешила сказать это.
Грегор замер. Его острый подозрительный взгляд больно ранил ее. Он все еще сомневался в ее искренности. Джина знала, что он считает ее лгуньей, но она не стала умолять его поверить ей.
Обхватив ее руками, Грегор наклонился и стал ласкать ее живот. Он касался губами кожи, выписывая языком замысловатые линии, заставляя ее вздрагивать. Его длинные волосы щекотали ее.
Она стала перебирать их, запустив пальцы в его гриву, но когда умелые губы добрались до груди, ее руки в изнеможении повисли. Джина едва могла дышать.
Грегор выпрямился. Она молча лежала. Любовь помогала ей обрести выдержку и спокойствие в общении с бывшим мужем, имеющим такой сложный характер и скептическое отношение ко всему на свете.
— Ни у кого нет такого тела, — заметил он.
— Почему же, — прошептала она.
— Ты — само искушение.
Она не смогла сдержать улыбки.
— Мне это известно, милый. Но такое признание из твоих уст — это мед и вино. Да что там, сама музыка!
Он положил руки на ее живот. Жест говорил красноречивее глаз.
— Я хотел этого, — произнес Грегор.
— Да, — прошептала Джина. Она чувствовала истому, сладостную печаль. Это было связано с откровенностью мужа. Она протянула руки. Он взял их и поцеловал.
Они сидели, упираясь коленями друг в друга. Грегор закрыл глаза и стал головой совершать круговые движения. Джина в ожидании наблюдала за ним, трепеща от желания. Она признавала за Грегором инициативу в их любовных делах, ей хотелось, чтобы он задавал тон.
Наконец, Грегор посмотрел в ее глаза. Руки заскользили по ее бедрам. Он ласкал ее, пробуждая в ней жажду более острых ощущений.
— Я не ожидал, что так сильно буду желать тебя, — признался он. — Я думал, это ушло, думал, что я покончил с прошлой жизнью и со всем, что осталось там, по ту сторону свободы.
Джина накрыла ладонями его руки, отзываясь на его искренность.
— Ты не обязан оправдываться за то, что случилось между нами, Грегор. Кроме того, я понимаю, что все это значит.
— И что же это значит? — резко спросил он. Это секс, Джина, только и всего!
Прежде, чем ответить, она собралась с духом.
— Это твоя игра и ты устанавливаешь правила. Если я их принимаю, не спрашивая ни о чем, я играю в нее, пока тебе не надоест.
— Не понимаю.
Джина нашла слабое утешение для себя, увидев изумление на его лице.
— Ты поймешь, конечно, если захочешь.
— Ты — не та женщина, на которой я женился восемь лет назад.
— А ты — не тот мужчина, которого я потеряла шесть лет назад. Не ставит ли это нас в равные условия? — спросила она. — Не значит ли это, что мы должны принять, как должное, перемены, произошедшие в нас, если собираемся проводить время вместе?
— Ты слишком упрощаешь.
Она взяла его руку и поднесла к своей груди.
— Единственное, что просто между нами, так это то, что ты хочешь меня, а я — тебя.
— Но ты же говорила, будто я использую тебя. Грегор нежно ласкал ее. Его чувственные прикосновения противоречили его грубым словам и опровергали их.
— Ах, все это маскарад, — решила Джина. И я сорву с тебя маски, милый.
Джина таяла, как воск в его руках. Она едва сдерживалась, чтобы не броситься со стоном в объятия Грегора, но не двигалась и продолжала поддерживать нить его размышлений.
— Я знаю, что так устроен мир. Люди используют друг друга, выживают сильнейшие.
— Я удивлен.
— Не удивляйся. Я жила в твоем мире, с тех пор, как мы расстались. Это огромная разница с тем миром, в котором мы жили вместе. Я могу по-разному относиться к нему, от этого он не исчезнет.
— Мы были наивны и глупы. Мы заблуждались, думая, что можем избежать темной стороны жизни.
Джина возразила.
— Нет, мы любим друг друга.
— Любовь, как и прочие иллюзии, не помогает идти вперед. Хочешь знать, что я думаю? Любовь — это слабость.
Но и твоя жестокость тоже. Ты используешь ее, чтобы оградить себя от внешнего мира, но это заслоняет от тебя все то хорошее, что есть в жизни.
Он резко выдохнул.
— Я не желаю муссировать эту нудную тему!
— Значит, не будем, — мягко согласилась она, и нежно покусывая его подбородок, потянулась к молнии на его джинсах.
Грегор освободился из ее рук, вскочил и разделся донага. Возвратившись на коврик, он взял ее руки и поднес к своей пульсирующей плоти. Джина осыпала поцелуями его лицо и нежно поглаживала его твердый фаллос, предвкушая, как он войдет в ее тайные глубины. Грегор неторопливо исследовал влажное лоно и так поцеловал ее в губы, что она впервые за долгие годы почувствовала себя любимой. Желание обладать друг другом, затмило все вокруг. Они молча предавались любви. Сладострастное путешествие навстречу удовлетворению было бесконечной эротической прелюдией к воссозданию их отношений.
