Ольга Домосканова - Зачем тебе моя боль
По дороге меня охватила необъяснимая тревога, несмотря на то, что Энайя не отпускал моей руки. Почему я никак не могу смириться с тем, что это всего лишь фарс, формальность, игра на публику? — Не думай, что я продаю тебя, Альена, — неожиданно тепло произнес дед. — Картер не обидит тебя, и возможно однажды ты даже скажешь мне спасибо.
Я промолчала, отворачиваясь к окну. Мне не хотелось, чтобы дед увидел навернувшиеся на глаза слезы, а ведь я дала себе зарок никогда при нем не плакать. Это все нервы, успокаивала себя я, уже сегодня все закончится, начнутся серые будни, где мне придется всего лишь играть роль влюбленной дуры. Всего лишь играть роль…
Мы подъехали к ЗАГСу. От количества встречающих мне стало неимоверно страшно, и не держи меня так крепко дед, непременно сбежала бы, задрав юбки.
Картер стоял на нижней ступени с букетом в руках. Аристократичную бледность (или тоже бурно хоронил свою свободу) подчеркивал темно-синий строгий костюм, рубашка соответствовала по цвету моему наряду, на шее уже висел идеально завязанный хомут-галстук для новоиспеченной супруги, а букет чайных роз обвивала золотистая ленточка. Рядом с ним, чуть поодаль, переминался с ноги на ногу свидетель, тоже клановник, встречаемый мной раньше на приеме. Рэй Орини, если не ошибаюсь. Арэна расположилась напротив и отчаянно строила глазки своему коллеге по событию.
Открыл дверь и подал мне руку Энайя, заменив таким образом отца, традиционно вручающего руку невесты будущему мужу. У деда всегда были свои традиции и законы, а все остальное он свободно и без зазрения совести нарушал. Я осторожно выбралась из машины под аплодисменты гостей и застыла возле деда. Он тем временем по-родственному обнял Картера, что-то сказал ему, я не расслышала из-за шума, и протянул мою руку клановнику. Картер преклонил предо мной колено, вручил букет, после чего сжал мои ледяные пальцы и потащил меня за собой, что-то бормоча про холод собачий и чью-то бестолковость. Вокруг нас сразу засуетились какие-то женщины, в одной из которых я узнала мать моего будущего мужа, свою без двух минут свекровь. Если бы я была кошкой, на мне сейчас бы встала дыбом шерсть от осознания того, что теперь у меня будет гораздо больше людей, по-родственному претендующих на мое время и внимание.
Мы шагнули в теплое помещение Дома бракосочетаний и застыли у огромных резных дверей. Сотрудница ЗАГСа тут же объяснила, как на церемонии нужно построиться молодым, родителям и гостям, проинструктировала нас по поводу колец и росписи и удалилась, оставив нас дожидаться начала казни. Картер легонько потряс меня за руку, привлекая внимание, а когда я обернулась, ободряюще улыбнулся и прошептал:
— Давай просто сделаем это и все.
Возможно, и он сейчас представляет на моем месте совершенно другую девушку, но раз уж так сложились обстоятельства, мы должны вместе побороть их и идти дальше. И если не рука об руку, то хотя бы плечом к плечу.
Заиграла музыка, я вздрогнула, увидев распахнувшиеся двери, но последовала за Картером в зал регистрации. Вокруг началась какая-то суматоха, клановника толкнули, он как-то странно согнулся и его совершенно взбешенный взгляд лихорадочно заметался вокруг, но столкнувшись с беспокойством в моих глазах, он улыбнулся и продолжил движение на указанное нам ранее место в центре. Как расположились гости, я уже не видела, нашим вниманием завладела другая сотрудница этого заведения, начав свою торжественную речь:
— Создание семьи — это ответственный и серьезный поступок, это решение двух любящих сердец, это союз единомышленников.
Нет, это решение одного меркантильного старика и не менее корыстного клановника.
— Это счастье, которое супруги готовы разделить друг с другом и одарить им родных и близких. Однажды судьба соединила вас, наполнив ваши сердца светом и радостью.
Соединила, как же… Наполнив мою голову болью и истребив пару тысяч ни в чем не повинных нервных клеток.
— У вас есть то, что ищут миллионы людей, а находят лишь избранные. Это — Любовь!
Это власть и деньги, дорогуша. И пара десятков выгодных контрактов.
— Именно она объединяет сердца и судьбы, мысли и стремления на пути к достижению великого искусства — жить ради счастья любимого человека.
Да-да, именно она…
— Наступает торжественный момент регистрации брака.
И словно гильотина опустилась мне на шею. Даже циник внутри меня заткнулся, лишь задрожали коленки, а голос женщины-регистратора стал проникновеннее.
— На пороге новой жизни я прошу ответить вас, является ли ваше желание стать супругами взаимным и искренним.
О господи, нет!
— Согласны ли вы, Лекс Картер, любить и оберегать Альену, заботиться о ней, быть ей верным и преданным супругом, разделять все заботы и радости?
— Да, — ударом топора прозвучал короткий ответ клановника.
— Согласны ли вы, Альена Дархау, быть доброй женой, верной спутницей Лексу, любить его и помогать во всех делах, разделять с ним ответственность за воспитание ваших будущих детей?
— Да.
Удивительно, даже голос не дрогнул.
— В этот радостный момент я приглашаю вас расписаться в Акте заключения брака.
Мы синхронно оттаяли и поползли к столику, чтобы расписаться в своем приговоре к замужеству-женитьбе. Сначала свою подпись поставил Картер, потом он забрал у меня букет и свою подпись поставила я. Далее эту процедуру повторили свидетели. Мы вернулись на свое почетное место, и церемония продолжилась.
— А теперь я прошу вас обменяться обручальными кольцами — древним символом любви и верности, простым и священным.
Я смотрела на приближающиеся золотые ободки, словно на хрустальном блюде вместо них лежали змеи. Кто и когда купил нам кольца? Я считала, что на мне останется помолвочное кольцо, но у Картера на этот счет было другое мнение. На безымянный палец правой руки скользнул золотой ободок, узнаваемый общественностью как самое настоящее обручальное кольцо. Клановник легонько коснулся его губами, оставив меня в недоумении — можно было бы обойтись и без показухи. Я повторила процесс куда более просто.
— Сегодня, тридцать первого октября, родилась новая семья. Лекс и Альена, отныне вы — муж и жена. Поздравьте друг друга первым супружеским поцелуем.
Я слегка сдала назад, и Картер смекнул, что сейчас будет что-то, отдаленно напоминающее скандал. Пока это не произошло, он притянул меня к себе и отрывистым поцелуем впился в губы. Гости тут же отмерли и на нас обрушился шквал их эмоций и поздравлений.
На выходе из ЗАГСа муж, как и положено по традиции, поднял меня на руки и вынес на улицу, где нас тут же осыпали лепестками роз и какой-то крупой. Мне захотелось бросить в ответ чего поувесистее, но Картер целенаправленно нес меня к машине — сияющему белоснежному лимузину, заказанному специально для нас. Возникла заминка с запихиванием меня внутрь, и когда я, наконец, уселась и хотела скинуть туфли, к нам присоединились родители Картера, свидетели и тамада. Своих родителей я так и не увидела.
Картер разместился на сидении рядом со мной, так же удивленно взирая на собравшуюся внутри машины толпу, которая уже разливала шампанское и выкрикивала поздравления. Наш дурдом на колесах тронулся, а я вжалась в кожаную обивку, возмущенно зыркая на непрошенных попутчиков. Впереди нас ехал джип с мигалками, обеспечивая нам свободный проезд, но какой стороне он принадлежал — я не знала. Да это было и не важно, потому что я жаждала как можно быстрее покинуть это тесное общество, а не стоять с ними в пробках на выезде из центра. За нами выстроился свадебный кортеж, и такой разношерстной змеей мы прибыли к арендованному кафе.
На пороге нас хлебом-солью встретила делегация из родителей, причем как там оказались вперед нас Картеры, ехавшие с нами, для меня так и осталось загадкой. Наконец-то я увидела своих предков — мать стоит зареванная, а отец выражает собой крайнюю степень равнодушия. Картеры же, напротив, улыбаются мне как родной.
— Дорогие дети, — дрожащим голосом начала остиньора Картер, протягивая поднос с караваем, — сегодня вы стали единым целым, но кто-то из вас все равно должен быть главным в семье.
Подхватила тамада:
— Кто откусит кусок больше, тот и дома командир.
Честно признаться, на каравай я смотрела с вожделением, потому что больше суток ничего не ела калорийнее чая и сухарей. Первый кусал клановник, отхватив весьма приличный кусок (еще бы, имея такую квадратную челюсть). А мне по покусанному кусать было легче, поэтому мой кусок оказался больше, мягче и вообще м-м-м…
— Молодец, Альеночка, быть тебе дома хозяйкой, — умиляясь, одобрила свекровь, отбирая у меня трофей буквально изо рта. Я тут же внесла свекровь в список нелюбимых родственников и печально проводила взглядом ускользающий от меня каравай.
