Любовницей не буду (СИ) - Тан Агния
— Пока! Не болей! — бодро сказал я.
— Угу, — ответила Марго и захлопнула дверь.
Глава 31. Решение принято
Новый год это семейный праздник, как говорят. Но даже не семейный, а детский. В нашей семье это праздник, к которому мы все начинаем приготовления за несколько дней. Обычно мама и теща готовят море всякой еды, чтобы поразить воображение гостей — мы приглашаем Тасиных и Мииных одноклассников и друзей по разным секциям, с родителями. У Таи все подружки девочки, а у Мии мальчишки. И кажется, все они в нее влюблены.
Застолько начинается в 19–00. Через два часа — концерт. Мы переходим в гостиную и рассаживаемся на диванах и креслах. А за занавеской идут приготовления к представлению.
Все дети дома подготовили номер и должны выступить перед нами. Елена Константиновна, теща, в костюме Снегурочки, руководит концертом. В этом году Тая репетировала танец снежинки, а Мия хочет спеть какую-то пиратскую песню, и даже мне показывала черную повязку. Снегурочка подарит им подарки, поводит хоровод под елкой, потом пробьют куранты, все распакуют подарки и спать. Примерно так происходит в течение последних трех лет. Вся округа знает про наши "детские светские вечера". Надеюсь, и в этот раз не облажаемся.
А мне еще надо успеть всем подарки купить — Тае большой мольберт, Мие — набор щеток и расчесок для коня, маме хочу подарить сеанс массажа, теще — билеты в театр, а папе — пока не решил. И что-то надо подарить Марго. Хотя бы какую-нибудь безделушку. С ней очень сложно, у нее все есть. И на массаж она ходит сама, и драгоценностей у нее полный сундук, кухня нашпигована всякой техникй, эх, блин, как тяжело с этими женщинами. Надо будет подумать. Время еще есть, до Нового года четыре дня.
В субботу мы все дружно наряжали ёлку. На это ушёл почти весь день. Тая накануне вырезала из разноцветного картона снежинки и потом ещё разукрасила их причудливыми узорами. В субботу все снежинки надо было склеить, чтобы получилась длинная гирлянда. Мы сидели с Таей в детской комнате и кропотливо клеили. Мия сказала вокруг нас на палке с головой лошади (это бабушка ей подарила на семилетие) и вопила: — Когда вы уже доделаете? Пора елку наряжать! Помогать она не хотела, и мы пыхтели вдвоём.
Когда Мия поняла, что работы непочатый край, она хмыкнула и куда-то ускакала на своём боевом коне. Через пять минут я услышал крик мамы: — Мия! Ты что, с ума сошла! Быстро домой! Простудишься! Я выглянул в окно. Мия, как была, в джинсах и бадлоне, в голубых домашних тапочках, без шапки скакала вокруг ёлки и кричала: — Скоро Новый год! К нам придет Йолупукки!
Это она вспомнила, как несколько лет назад мы в Лапландию ездили. Ей тогда очень понравилось это имя, и она так вкусно его произносила, как будто конфету лизала и причмокивала.
— Мия! Сейчас же домой! — крикнул я из окна. Но Мия была единственным человеком, который осмеливался меня ослушаться.
Она смеялась и кричала: — Папа, смотри, какой снежок! — И тут же она разевала рот и ловила снежинки губами. Еще не хватало, чтобы горло заболело! Ну вот что за ребёнок, а? Тая вот сидит себе спокойно и клеит гирлянду, а эта! Шило в попе. Я спустился со второго этажа, в прихожей надел зимние ботинки и вышел на улицу. Погода и правда была чудесная. Снег золотился под ярким зимнем солнцем, а небо было такой голубизны, что прямо сказочное. — Ну-ка быстро домой! — Заорал я страшным голосом, но Мие хоть бы хны. Она бегала вокруг ёлки и заливисто хохотала. Я подбежал и схватил её на руки.
Она тут же запрыгнула на меня как обезьянка.
— Скоро Новый Год, — прошептала она мне на ухо, щекоча волосами. Я понес ее в дом. Она обнимала меня и довольно улыбалась. Все понятно — детская ревность. Мия не выдержала, что мы так долго с Таей сидели, она любит быть в центре внимания. Она папина дочка. И всегда умеет найти путь к моему сердцу, знает, что я ей все прощу.
На пороге стояла моя мама. Мия спрыгнула с меня и попыталась протиснуться мимо нее в прихожую, но мама стояла как часовой.
— Вот отморозишь мозг… — начала она выговаривать внучке.
— Не отморожу! — Мия отряхнулась, и под ней моментально образовалась маленькая лужица.
— Вот отморозишь мозг, — с нажимом повторила мама, — никто замуж не возьмет!
— Возьмет!
— Без мозга — не возьмет!
Аргумент про «замуж» был самым действенным, и бабушка его часто применяла ко внучкам. Они тут же становились шелковые.
— В этом возрасте они все мечтают о принцах, нарядных платьях и каретах, — объясняла она мне.
— Угу, — на меня эти разговоры нагоняли тревогу. Я даже и думать не хотел о будущем. Но дети росли, и приходилось размышлять. За кого их выдавать, — думал я. Что за «принцы» должны быть у них, чтобы они были счастливы? И вот сейчас опять, мама надавила на больную мозоль.
Я задумался. Я вообще не знал, как с ними потом, когда пойдут эти мальчики, эти встречи, поцелуи под окном. Бр-р-р! Черт, черт! А ведь это уже скоро может начаться, и потом они станут неуправляемыми! Я заглянул в комнату. Тая по-прежнему клеила, Мия уже переоделась в сухое.
— Доделайте сами, ладно, Тая? — сказал я дочкам и пошел посидеть в гостиную.
На меня внезапно надвинулась тоска. Вот эта женская тяга к любви, как она заметна уже у детей. Мне не хочется, чтобы они страдали. Две мои маленькие любови. Светленькая и темненькая.
Внезапно меня прошиб холодный пот.
Я вспомнил, как Марго вчера плакала, как это было неожиданно и как будто дергало меня за нерв. А позавчера Настя спрашивала про Новый Год. И тоже, кажется, расстроилась. Бли-и-и-ин. И все из-за меня. Они обе, кажется, чего-то ожидали. Не хочется быть свольчью в их глазах. А видимо, я такой и есть.
Две женщины, такие разные, одна черненькая, другая светленькая.
С одной я сплю, в другую влюбился. Надо что-то делать.
Что?
Поговорить с Марго, что расстаемся? И начать встречаться с Настей? Наверное, так правильно. Но что будет с Маргошей? И как это отразится на бизнесе? Страшно представить, что будет, если она разъярится и начнет делить акции, скандалить. Мне от одной мысли об этом стало плохо. Я в бизнесе жесткий человек, умею вести дела, но Марго не конкурент мне, и не хотелось бы наше сотрудничество заканчивать скандалом. Тем более, если бы не она, неизвестно, что бы со мной было сейчас.
Спокойней всего оставить все, как есть.
Но, кажется, уже невозможно.
Настя запала в душу. Закрываю глаза — и сразу ее облик передо мной. Ее улыбка, ее сияющие глаза, ее упругая грудь. Она смотрит на меня так, как будто я самый лучший человек на свете. Так и дети на меня смотрят — папа самый сильный, папа всегда все решит. И у Насти в глазах такое же восхищение. Но не только оно. У нее во взгляде столько вожделения, что я еле терплю рядом с ней. Я точно знаю, какая она будет в постели, хотя у нас еще ничего не было. Но это знание как будто у меня внутри, как будто даже в памяти. Хотя это абсурд, но у меня ощущение, что я уже в нее входил. Нет, я точно не смогу ее забыть. И не хочу. Надо все решить. Эх, разрулилось бы оно как-нибудь само. Чтобы я мог жить с Настей, а Марго нашла бы себе какого-нибудь мужика.
Но вряд ли получится. придется резать по живому, и неизвестно, что получится.
Сначала поговорю с Марго, после Нового Года, а потом с Настей.
Решено.
Глава 32. Ночная жизнь
В Новый год, ровно в двадцать четыре ноль ноль, я написал Насте сообщение: — Поздравляю с праздником. И очень рад, что этот год подарил мне тебя!
Она ответила сразу, тоже поздравила и прислала солнышко. Я хотел было с ней початиться, но одернул себя: не сейчас.
Вызвал такси (выпито было немало) и поехал к Марго. Через десять минут был уже у неё. Не успел поднести руку ко звонку, как дверь открылась. Я оторопел. Марго встретила меня при полном параде, в струящемся серебристого платье и с высокой причёской.
— Привет, не раздевайся, — с порога сказала она, — мы едем отдыхать. — М-м-м? После детского праздника, шума и галдежа, я хотел только одного — сбросить напряжение через секс и спать. И чтоб завтра спать до полудня и никуда не спешить. Вот это отдых. А она меня опять куда-то тащит!
