Развод в 50. Катись отсюда! - Айрин Лакс
Что ж, это легко исправить.
Попал ты, парень.…
Крупно попал.
Глава 20
Наташа
Мне неудобно, что старший сын приехал в гости, а мы с Иваном и не встретили его, как положено. Сын болтается с нами в больнице вместо того, чтобы отсыпаться после дороги и уплетать за обе щеки мою стряпню.
— Кстати, мам, платье супер! Выглядишь сногсшибательно.
— Спасибо, Дём.
Я благодарна сыну за комплимент, даже если он сказан лишь ради того, чтобы просто меня подбодрить.
— Неужели папа тебя из-за этого платья приревновал? — продолжает излучать хорошее настроение сын. — Пап, ну ты даешь!
А вот это, кстати говоря, ещё обсудить надо.
Иван сказал, что я дала серьёзный повод для ревности, но я не собираюсь быть виноватой в глазах детей.
Ведь причина в чем? В том, что он открыто гуляет, в том, что ему хватило наглости позвать девку на трах и показать это мне.
Как о таком детям расскажешь? Никак, да? И на это он уповает? На то, что я постесняюсь говорить на такие темы с детьми?
Ах ты, паразит! Нет, я обязательно расскажу, что их отец решил завести роман на стороне, вот и все причины.
Других нет.
— Огонь же платье. Пап, ты бы радовался. Не все женщины так выглядят. Вот у Димки моего родители вашего возраста, но, честно, как пенсионеры не только выглядят, но и действуют.
— Дём, дело не в этом. Я потом все объясню, — говорю, поправив платье.
Краем глаза замечаю, как напрягается Иван.
Смотрит на меня жадно и зло, цедит сквозь зубы:
— Разрез слишком большой. Вот… — снимает с себя пиджак. — Прикрой ноги.
— Ваня, не мели ерунды.
— Прикрой, кому сказал! — шипит на ухо. — Бесстыжая. Сидишь тут… Ногами от ушей сверкаешь. Медбратья сейчас шею свернут! Пялятся…
Его голос хриплый, грудь ходит ходуном. От его голоса у меня наэлектризовались волоски на теле.
Но я игнорирую эти признаки эмоционального напряжения.
— Ваня, тебе бы не о моих ногах стоит думать, а о том, что ты реально присесть можешь, — говорю ему. — Дурак старый!
— Не присяду. Решу.
Он отходит, звонит кому-то.
Ну да, ну да….
У него большие деньги и связи.
Сейчас Сидору позвонит, генералу в отставке, у которого его протеже сейчас начальник полиции, подмажет деньгами и все.
Не будет никакого срока.
***
Через несколько минут Иван возвращается, но не с пустыми руками. Он держит небольшой крафтовый пакет.
— На два слова, Наташа. Прошу, — говорит сдержанно.
Ой, а кто это такой цивилизованный? Что за дяденька?
Заинтересованная, что ещё выкинет мой муженек, поднимаюсь и иду следом за ним.
Неожиданно Иван сворачивает в сторону туалета и подталкивает меня внутрь, вручив пакет.
— Вот.
— Что это?
— Трусы, — отвечает злым шепотом. — Я как подумаю, что ты без труселей, так у меня мозги закипают…
— Ааааа.. Но мне это не нужно.
— Либо ты надеваешь их сама. Либо я их на тебя надену! — всучил пакет. — Пожалуйста, — выдавил.
Ой, если пожалуйста…
Я взяла пакет и вошла в кабинку.
Несмотря на сложность ситуации, мне было нёмного смешно.
Потому что трусики на мне были.
Всё-таки мужчины — прямолинейные тугодумы!
Иван, кажется, забыл, что я ходила в туалет перед тем, как мы начали ссориться.
Я заранее все продумала.
Вошла в туалет, сняла одни трусики, надела другие…
Не буду я без трусов ходить в общественном месте.
Но Ване полезно иногда быть неправым, а как он ревновал…
Я сто лет не видела его таким…
***
Ивану повезло: Коля пришёл в себя, но у него сильное сотрясение мозга. Он договорился оплатить лечение и добавил щедрую денежную компенсацию сверху. Заявление писать не стали. Иван все уладил и выдохнул с облегчением, вышел покурить. Я заметила, как он тайком перекрестился перед тем, как подымить.
Я не стала к нему подходить, потому что было заметно, как ему нужно побыть наедине со своими мыслями и совестью. В какой-то момент мне показалось, что у него совсем нет совести и сожаления, что из-за его глупости и слепоты пострадал совершенно невинный человек.
Но сейчас я видела, как он нервно курил, ходил по крыльцу и даже что-то буркнул себе под нос.
— И всё-таки… что у вас происходит, мам? — рядом появился сын.
Я слабо улыбнулась в ответ, едва не скрыв по привычке, что у нас все плохо. Привычки срослись с нутром, став второй панцирем, броней…
Как же сложно будет от них избавляться!
Я буквально каждой клеточкой своего тела ощущала, как сдирала с себя этот липкий слой, местами — вместе с ошметками кожи.
Любая трансформация происходит через боль.
Менять себя в таком возрасте — это значит идти на излом.
— Мне жаль, Дем, что твой приезд к родителям на этот раз будет совсем не таким, как прежние, — я сжала его запястье. — Мы тебя очень любим.
— Пилюля, кажется, будет очень горькой, — покачал головой сын.
— Твоему отцу надоело быть в браке. Он гуляет от меня. Поэтому мы поссорились. Поэтому я подала на развод.
Сын осоловело посмотрел на меня.
— Ни хуя себе фэмили ньюс.… — поперхнулся. — Прости, ма! — сконфузился, потому что всё ещё не матерился при родителях.
Вот такие у нас детки получились, разные.
Когда сын только закончил школу и вдруг выразил желание учиться на другом конце страны… Причем, со скандалами, криками и игнором, я решила, что у нас не самая тесная связь. Я была убеждена, что мы где-то что-то упустили, если сын спешил покинуть родительское гнездо, если звонил и писал не так часто, как хотелось бы, если часто отзывался: «У вас все хорошо? У меня тоже. Я занят, мам!»
И как на фоне его отстраненного отношения меня радовала Маруська: ведь она всегда тут, рядом: мамочка-папочка…
Но вот какая интересная штука получается: сын покинул родительское гнездо, чтобы окрепнуть и взлететь самостоятельно. Его отъезд не означал,
