Капо (ЛП) - Стоун Пайпер
— Ты можешь сказать мне хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на то, кто он такой?
— Честно? Нет. Но на стене было кое-что написано кровью Джинни. Детектив сообщил тебе об этом?
То, как он сжал челюсти, означало, что Франсуа в ярости.
— Нет. Что там было написано?
— «За смертные грехи нужно расплачиваться тем же». Что это значит?
— Блядь, — прошипел он. — Это может означать связь.
Связь. О чём он говорит?
— Правда в том, что кто-то хочет моей смерти. Да?
Он проследил за моим взглядом, прежде чем рывком вернуть стул на место.
— Возможно, Делани. Я не буду тебе лгать, но прошу тебя никогда больше не лгать и не пытаться обмануть меня. Мы договорились?
Мой пульс участился, сердцебиение стало более прерывистым, чем когда-либо. Он был богат и знаменит, каждое выражение его лица легко передавало угрозу. Я видела это собственными глазами. Я восхищалась его силой. Теперь я боялась того, на что он был способен. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя моим врагом.
Пришло время попытаться протянуть ему какую-нибудь оливковую ветвь, иначе мы не переживем той проблемы, в которой погрязли вместе.
— Прости, Франсуа. Я не хотела так с тобой встречаться. Я понятия не имела, что это твой клуб. Если бы знала, поверь, я бы туда не пошла.
— Я чувствую какую-то особую интонацию.
— Никакой интонации. Просто общее заявление.
Он перекинул пиджак через руку.
— Понял.
— Почему ты на самом деле это делаешь, защищаешь меня? — лёгкая заминка означала, что за этим была скрыта история.
— На то есть две причины. Первая — я в долгу перед твоим отцом.
— За что?
— Он бросился под пули ради меня, спасая мою жизнь. Вот почему твоя мать бросила его.
Я была потрясена, никогда не слышал этой истории.
— Как я могла этого не знать?
— Потому что ты была в летнем лагере. Помнишь? К тому времени, как ты вернулась, твой отец был уже здоров. Если бы он не сделал то, что сделал, я был бы мёртв.
С трудом сглотнув, я начала понимать, что это за душевная боль, ярость моей матери и то, что мой отец не прилагал больше усилий, чтобы привлечь меня в свою жизнь.
— Мне так жаль.
— Это часть моего мира, в который тебя не следует втягивать, но, как уже сказал, я обязан твоему отцу жизнью. — Франсуа начал уходить, и я снова напряглась.
— А какая вторая причина?
Он резко остановился и медленно повернул голову, чтобы я могла видеть его профиль.
— Потому что ты мне очень дорога, Делани. Я имел в виду то, что сказал. Я буду тем, кто бросится под пули, чтобы спасти твою жизнь. Однако то, что между нами произошло, не должно повториться.
Человеку, которого я когда-то называла своим дядей, не нужно было напоминать или убеждать меня. В глубине души я знала, что черта, которую мы пересекли, не может повториться ни при каких обстоятельствах.
Однако это не означало, что я когда-нибудь об этом забуду.
Франсуа был всем, чего я когда-либо хотела, и тем, что я никогда не смогла бы получить.
ГЛАВА 11
Франсуа
Эта женщина совершенно свела меня с ума.
Делани демонстративно оспаривала всё, что я ей говорил, нарушала правила, которые я устанавливал. Она бросала мне вызов на каждом шагу, вела себя так, словно моё появление было серьёзным нарушением её образа жизни, помехой, которой она не заслуживала. Неужели эта дерзкая лисица не понимала, что на кону её жизнь?
И те слова, которые монстр написал на стене, были скрыты от меня, вероятно, чтобы дать ключ к разгадке в попытке выследить убийцу. Тем не менее, меня разозлило, что детектив не упомянул об этом.
Не было никаких сомнений, что она стала мишенью из-за связей её отца с семьёй. Предупредить Брэндона было бы правильным решением, но нервировать его понапрасну было не в моих интересах, особенно учитывая, что он, казалось, уже переживал из-за отъезда.
Я провёл рукой по волосам, всё ещё ворча себе под нос, переключаясь на другой экран своего ноутбука, где я открыл снимок Делани. Она смеялась, ветер развевал её выгоревшие на солнце волосы, яхта, на которой она плыла, стоила миллионы долларов. В руке у неё был бокал шампанского, на безымянном пальце сверкал бриллиант от ювелира, интересы которого она представляла. А мужчина, стоявший всего в нескольких дюймах от неё, одетый так, как будто он только что сошёл с обложки журнала GQ, был чертовски великолепен. Даже его золотистый загар был совершенством.
Всё было чертовски фальшиво.
И всё же фото заставило меня ревновать так сильно, что я стукнул кулаком по столу, сбив две фотографии с края на пол. Ни одной женщине никогда не удавалось так со мной поступать. Ни разу. Что, чёрт возьми, со мной не так?
Боже. Я такой идиот. Поверить не могу, что прикасался к ней. Пробовал её на вкус. Трахал её. Мне нужно выкинуть всю эту ситуацию нахрен из головы, иначе я не смогу защитить её.
Но всё, о чём я мог думать, это о её тихих стонах, о том, как она выглядела, когда я схватил её, о борьбе в её потрясающих тёмно-зеленых глазах. И о её благословенном неповиновении. Я бы хотел сорвать с неё одежду и трахнуть её прямо там, возле кабинета её отца.
Что, блядь, сделало меня таким? Извращенцем. Вот кем.
Но, чёрт возьми, она тоже чувствовала, что принадлежит мне.
Сэйди подняла голову и уставилась на меня своими ослепительными глазами, одним голубым, другим светло-коричневым, оба они мерцали, а её хвост стучал по полу. Она была австралийской овчаркой и обладала таким высоким интеллектом, что не только угадывала моё настроение, успокаивая меня прежде, чем я успевал осознать, насколько сильно разозлился, но и вызывала столько улыбок, сколько я не мог припомнить за долгое время.
— Не смотри на меня так.
А ещё она была снисходительна, когда это было необходимо. Я видел это по её глазам. Фыркнув, она опустила голову и тихонько заскулила. Рассмеявшись, я покачал головой, заметив рядом со своим стулом один из её любимых мячиков. Неудивительно, что она разозлилась на меня. Прежде чем он оказался у меня в руке, она почувствовала, что я делаю, подпрыгнула и несколько раз залаяла. Я поднял его в воздух, склонив голову набок, точно так же, как делала она, когда пыталась понять, что я говорю.
Я нарочно гавкнул ей в ответ, прежде чем бросить мяч, желая, чтобы моя жизнь была такой же радостной, как у неё. В каждой комнате у неё была удобная лежанка, четыре корзины, полные игрушек для собак, и моя домработница регулярно водила её в «Старбакс» за собачьим напитком. Или Рокко, или Дэниел. Или ещё с полдюжины моих солдат, у которых были привилегии на проживание в доме.
Сказать, что она была избалованной, было бы полным преуменьшением.
Я слишком долго сидел за своим столом, просматривая различные фотографии Делани, которые нашёл в Интернете. Хотя я и слышал несколько лет назад, что Делани стала моделью, я не обращал внимания на то, насколько популярной она стала. Несколько журналов даже назвали её следующей «it-girl» (прим. женщина, которая находится в центре всеобщего внимания, ей подражают и на неё хотят быть похожими). На большинстве фотографий она выглядела вызывающе, часто в прозрачных платьях или обтягивающих купальниках, не оставлявших простора воображению. Что меня беспокоило, так это то, что она по-прежнему привлекала меня, тяга к ней была глубже, чем я думал изначально.
Сэйди подбежала ко мне с мячиком в зубах. Когда я сначала проигнорировал её, она положила лапку мне на бедро и засопела так, как умела только она.
— Ты же моя малышка, да?
Боже. Я ворковал со своей собакой. Я почесал её под подбородком, затем схватил мяч и бросил его через всю комнату, едва не задев своего помощника.
Хотя я и знал, что Рокко вошёл в мой кабинет, я ничего ему не сказал, просто переходил от одной фотографии к другой, чувствуя себя неуютно на собственном месте. Я, наконец, поднял взгляд, заметив весёлое выражение на его лице.
