Две секунды после - Ксения Ладунка
Он наваливается на меня, и я чувствую, как его горячий член пульсирует где-то между моих ног. Не дав опомниться, он грубо врывается в меня, толкнув к стене и заставляя вскрикнуть. Вытянувшись по струнке, я сжимаю ладонь в кулак и прикусываю пальцы. С непривычки это больно. Коснувшись моих ягодиц тазом, Том замирает. Он дышит, выпуская воздух сквозь зубы, и издает свист. Я чувствую внутри его член и то, как между ног все горит.
Одну руку Том кладет мне на бедро, а другой сжимает плечо, потянув на себя и сделав шаг назад. Я прогибаюсь в спине, и Том качается сначала назад, потом вперед, ускользая и прибывая вновь и вновь.
— Ах, — вздыхаю я, откинув голову назад. — Да, Том… продолжай так.
Он входит резко и грубо, но я в полнейшем экстазе. Грязный, развязный, запретный и неожиданный секс оказывается мне по душе. Я срываюсь на стоны, и Том, не церемонясь, затыкает мне рот рукой. Его рывки заставляют трястись и вздрагивать. Так жестко он никогда не поступал. Когда раньше мы делали это, он, по большей части, был нежен.
Нежность — это хорошо, но и грубость тоже, когда никто не против. Я точно нет.
Немного развернувшись, я притягиваю Тома к себе и впиваюсь в губы. Кусаю их, делая ему больно, от чего он становится еще яростнее. Хлопки от его толчков такие громкие, что кажется, будто их слышит весь клуб. Но в данный момент мне совершенно плевать.
Скользнув рукой по моему животу, Том проводит ей еще ниже, до лобка, и ныряет пальцами между ног. Я прикрываю глаза и испускаю стон. По вискам катятся капли пота, дыхание такое горячее и плотное, что кажется, будто я могу увидеть его в воздухе.
Я держусь за стену, пока Том толкает меня вперед резкими движениями. Он гладит мой клитор быстро, со знанием дела, в ритм своим толчкам. И явно больше преследует конечную цель, чем думает о процессе. Это дает результат: из-за такой сильной стимуляции я почти сразу чувствую приближение оргазма. Тело охватывает легкая сладкая судорога, напряжение концентрируется в одной точке, а потом резко взрывается, и я протяжно стону, сокращаясь вокруг члена внутри.
На секунду я оказываюсь в мире, полном наслаждения, а потом резко возвращаюсь в реальность — ноги дрожат, по спине катится пот, и я едва стою, продолжая принимать Тома в себя.
Резко покинув меня, он содрогается и кончает, издав тихий стон. Я чувствую, как часть его спермы брызгает мне на бедро, а часть улетает куда-то на пол. Меня трясет, на подкашивающихся ногах я разворачиваюсь и вижу, как он встряхивает рукой и начинает шарить ей по полкам каморки в поисках чего-то, обо что можно вытереться.
— Вот черт, — плюется он, когда в темноте натыкается на что-то и опрокидывает на пол.
Сглотнув, я возвращаю трусы и юбку на место. Том тоже одевается, движением головы откидывая налипшую на лоб челку. Я словно в тумане, в голове звенящая тишина. Сейчас мне хорошо, а все остальное неважно. Я подумаю об этом позже.
Подойдя к двери, Том приоткрывает ее и осторожно осматривается. Поворачиваясь ко мне, спрашивает:
— Ты оделась?
Я киваю. Он быстро исчезает в коридоре, я еле поспеваю за ним. Нужно вернуться, пока никто не обнаружил нашу пропажу и не заподозрил чего-то. Особенно мой отец.
* * *
Быстро накинув на себя верхнюю одежду, группа устремляется на выход из клуба. Я иду последней, и слышу вдалеке визги и крики фанатов, когда дверь черного хода приоткрывается, выпуская «Нитл Граспер» из темных объятий коридора на улицу. Том идет ровно передо мной — и на его широкой спине кожаная куртка с эмблемой группы. Чтобы увидеть ее, приходится поднимать голову. Он берет меня за руку и вытягивает на улицу, от чего дыхание замирает.
Люди кричат. Огромная толпа стоит за ограждениями по обе стороны от прохода до нашей машины. Они кричат имя Тома, имена ребят, название группы. Они кричат меня. Я теряюсь, не понимаю, что происходит, сердце становится таким большим, что его удары занимают всю грудную клетку.
«Бел и нда! «
Я поворачиваюсь в ту сторону, откуда слышу крик, но он сразу повторяется с противоположной.
«Бел и нда!»
«Белинда, пожалуйста!»
Я едва не впадаю в панику, как вдруг Том обнимает меня за плечи и подводит к толпе у одного из ограждений.
Я слышу отовсюду: «Том! Том! Том!»
«Я люблю тебя с восьмого класса, Том!»
«Сделай мне ребенка, Том!»
«Я готова умереть за тебя, Том!»
Одной рукой Том берет чей-то маркер и начинает расписываться на протянутых листках, а другой ободряюще гладит меня по спине. Он благодарит всех кричащих, стараясь не обделить ни одного человека.
— Белинда, сфотографируйся со мной, пожалуйста!
— И со мной!
— Прошу тебя!
Я в ступоре смотрю на девушку прямо перед собой, но потом отмираю и наклоняюсь к ней, чтобы сделать селфи. Вокруг суета, крики, я вижу, что Том о чем-то говорит с фанатами, но слов разобрать не могу.
«Белинда, Белинда, Белинда!»
Кто-то фотографирует меня со вспышкой совсем рядом, и я щурюсь от боли в глазах. Придя в себя, тоже беру у кого-то маркер. Люди тянут ко мне руки, и на каждом листе я оставляю свое имя. Сумасшествие. Этого просто не может быть. Зачем им это надо?
Том переходит на другую сторону, утягивая меня за собой.
— Ты в порядке? — спрашивает он, заглядывая в лицо.
— Да, да… нормально, — слегка запоздало киваю я.
Наклонившись, он целует меня в губы. Толпа взрывается. Я замираю и даже, кажется, округляю глаза. Снова крики, вспышки… Я беру Тома за руки, которыми он придерживает меня, и углубляю поцелуй. Плевать. Не могу и не хочу сопротивляться, ведь мне это нравится.
Потом Том дает еще пару автографов, мы с ним вместе фотографируемся с несколькими фанатами и запрыгиваем в машину. Я, Том и Джефф садимся рядом, напротив — Марк, Бен и мой отец.
— Черт… как же я рад! Я просто не могу усидеть на месте! — Бен вертится на кресле, улыбается, у него блестят глаза.
Азарт после выступления все еще плещется в крови.
Том тянется к Бену и бьет его по колену:
— Это был охрененно крутой концерт, чувак!
Марк активно
