Мой друг - Оливия Лоран
На баре замечаю Веронику, что лениво тянет коктейль и мило беседует с каким-то челом. По мере нашего приближения, в фокус попадает сидящий рядом с ними недоносок, что масляно смотрит на мою Милу.
Что за хер?
— Милана, ты к нам вернулась! — обращается к ней. — Наскакалась? — упорно игнорируя меня, облизывает глазами мою девушку. Пардон, подругу.
— Ты, блядь, еще кто такой? — к черту контроль, предохранитель сорваны.
Ускоряя шаг, двигаюсь прямиком на захмелевшего урода, что тут же напрягается. Милана хватает меня за руку и буквально втискивается между нами. Стоит ко мне лицом и, касаясь ладонью щеки, переводит на себя внимания.
— Не обращай внимания, он у меня ревнивый, — вроде бы адресует придурку за своей спиной, но смотрит мне прямо в глаза. — Это я, кстати, недавно обнаружила, да, Тёмочка? — игриво хлопает по плечу.
— Уходим, — заключаю категорично.
Не спорит. Берет сумку и с улыбкой на лице машет на прощание подруге. Смотрю на притихших парней, что непричастно наблюдают на нами. Мнение на их счет только крепнет.
— Подружку забирай, по домам вас отвезу, — на деле же преследую и свои корыстные цели. Надеюсь, что при Веронике градус напряжения между нами с Милой снизится, и тем самым даст мне такую необходимую передышку.
— Эй, ты забыла, что ночуешь у меня? — оживляется Ника.
— Поехали, обе.
Вероника не медлит, забирает свои вещи и резво спрыгивает со стула.
— Мальчики, адьос!
В машине Мила вырубается практически сразу. Сложно отвести от нее взгляд, периодически кошусь в ее сторону, залипая. Красивая. В любом виде, в любом состоянии охеренная. Подвисаю.
— Нравится? — не упускает внимания Ника.
Не комментирую.
— Так что, реально у тебя ночует?
— Ну да, третий час ночи, думаешь ее бы отпустили?
Ответ не требуется. Зная мать Милки, все клиники бы уже обзвонила. Да и я бы уже давно в курсе был.
— Говори тогда адрес.
Доезжаем достаточно быстро, трудности возникают уже на месте. Милку не можем даже вдвоем расшатать.
— Ну что, тащи тогда! — пыхтит Ника. — Только тихо, а то мои панику поднимут, если увидят тебя, итак еле отпросилась.
Поднимаемся в комнату, где разместились девчонки, как Мила начинает вертеться и дергаться в руках.
— Тише ты, в кровать положу.
— Поставь меня, я могу идти сама! — давит упрямо, не поспоришь.
— Ой, ребятки, я в душ. Тёмка, двадцать минут и на выход! — щебечет Ника и сбегает из комнаты.
Так-то я и не собирался задерживаться…
Но все еще стою здесь и слежу за тем, как Мила плывет к кровати. Оборачивается, щурится, загадочно улыбаясь, и я тут же напрягаюсь. Самое время отвесить "пока" и скрыться в закате, но я продолжаю стоять на месте, словно прирос ногами к полу.
Гипнотизирует. Снова напускает свои чары. А затем… Отворачивается, разрывая зрительный контакт, проводит ладонями по бедрам, талии, животу, гладит себя точно также, как это делал я в клубе.
«Ягодицы не сминает, и на том спасибо…» — думаю я ровно до тех пор, пока не цепляет тонкие лямки платья и тянет их вниз по плечам, оголяя по сантиметру покрытую мурашками кожу.
Уже на острых лопатках прошибает мощнейшими импульсами тока, скатываясь волной жара к паховой области. Черт, она без лифчика. Не повернется же? Не решится?
Черт, черт, чееерт! Стопорюсь, барахтаюсь между адекватными мыслями хотя бы прикрыть глаза, подавляя растущее возбуждение, и порочными желаниями увидеть все, что готова продемонстрировать. Кому я вру… Хочется не только увидеть, но и прощупать, ощутить на вкус эти участки тела, что раньше не вкушал.
Но она не останавливается. И когда доходит до задницы, на которой у меня сегодня зациклен вечер, дыхание перехватывает. Реально не дышу. Даже моргнуть не в силах. Триггерит знатно. Крадусь плотоядным взглядом вдоль позвоночника вплоть до поясничных ямок. Захватываю по миллиметрам каждый участок кожи, что попадает в фокус.
Колеблется не больше трех секунд, а затем убивает окончательно…
Одним легким движением скидывает платье на пол, плавно расплавляет плечи, разрезая пространство судорожным вздохом. Заметно нервничает, но держится стойко. Лишь учащенное дыхание и дрожь по телу выдает истинные реакции.
А меня разбивает паралич. Каменею, оглушенный децибелами сердца, что молотит по ребрам ошеломляющими громовыми ударами. Не откинуться бы. Пробивает вспышками молний, выжигающими нутро. Искрами несутся по венам электрические разряды. Ощущаю покалывание в пальцах рук от острой потребности прикоснуться. Запоздало приходит осознание — и все-таки трусы есть. Тонкие, кружевные, красивые… Как и вся она.
Приклеиваясь к Милане восхищенным взглядом, прослеживаю весь ее путь до кровати. Быстро откидывает одело и также шустро ныряет под него.
Только сейчас форсированно выдыхаю, совершаю череду глубоких вдох-выдохов, возвращая организму такой жизненно необходимый процесс.
— Иди сюда, — шелестит взволнованно.
Сгладываю. Дважды. Поправляя штаны, двигаюсь к ней, словно в трансе.
— Садись, — хлопает по матрасу, отодвигаясь дальше к стене.
Подхожу ближе, приземляясь рядом. Смотрит неотрывно, как-то испытующе, затягивая на дно самой бездны, а затем откидывается на подушки и беззаботно смеется.
— А я придумала тебе подарок на двадцать третье, — говорит так легко и невозмутимо, будто минуту назад не сверкала передо мной практически обнаженной. — А ты мне? Придумал, что подаришь на восьмое?
— Еще нет, — сиплю, прочищая горло.
— И не нужно, я сама выберу, — произносит решительно. — Уже знаю, что хочу.
Вскидываю вопросительно бровь, ведь знаю, что любит сюрпризы. И даже когда спрашивал — никак не помогала с выбором, ни малейшего намека на желаемое.
— Выкладывай.
— Рано, — улыбается хитро. — Скажу накануне.
— Мне же нужно подготовиться.
— Не переживай, успеешь.
Усмехаюсь, такая забавная она сейчас. Поднимаюсь на ноги, собираясь покинуть комнату.
— Не уходи… Полежи со мной, — тянет, надувая губы.
— Не могу, надо ехать.
— Почему не отвезешь меня на свою квартиру? Ты даже ни разу не приглашал туда.
— Милана… — хриплю предупреждающе. — На утро будешь жалеть… Если, конечно,
