Соль под кожей. Том первый - Айя Субботина
Даже Угоричу.
— Иногда я завидую Андрею. Черной-черной завистью, — подчеркивает Константин. — Вера женщины в своего мужчину может творить чудеса. Каждый мужик мечтает о спутнице, которая будет подносить ему патроны.
Какая банальность.
— Уверена, госпожа Угорич всегда на страже и готова подавать не только патроны, но и ядерные «томогавки», и даже угнать эсминец, если мир будет слишком жесток, — напоминаю о его женатом статусе.
Оксана — третья жена Угорича, и одного взгляда на эту бедняжку достаточно, чтобы понять все об их браке. Я офигела, когда узнала, что она на четыре года старше его, хотя обычно мужчины его статуса и с его взглядами на жизнь, меняют жен по принципу — каждая следующая моложе предыдущей. Константин всего пару раз выводил ее в свет, и только на те мероприятия, где это было необходимо. Впервые я увидела Оксану на вручении награды благотворительного фонда «Новая жизнь», где Угорич — какая ирония! — фигурировал в качестве одного из номинантов на премию. Высокая, одетая как монашка, с гладко зачесанными волосами, Оксана больше походила на его секретаршу, чем на супругу — держалась позади, не открывала рот без его разрешения, и почти не смотрела по сторонам. Из всех женщин в зале только она была полностью без украшений, не считая простого золотого кольца на безымянном пальце без единого камня или гравировки. Точно такое же кольцо носили наши мамы в те тяжелые времена, когда бриллианты были доступны только женам дипломатов.
Второй раз мы столкнулись совершенно случайно в торговом центре. Я как раз выходила из бутика с нижним бельем, и была так занята разговором по телефону, что едва не сшибла ее с ног. Оксана тут же отскочила в сторону и попыталась сделать вид, что просто проходила мимо, но я успела заметить, что все это время она разглядывала витрину. Мы поздоровались, я из вежливости поинтересовалась как у нее дела, она так же из вежливости сказала пару ничего не значащих фраз. Но ее голодный и, одновременно, затравленный взгляд, преследовал меня до конца дня. Оксана смотрела на обычные — только неоправданно дорогие — тряпки глазами голодной собаки.
— Ты обратила внимание, что ни один наш разговор не обходиться без упоминания моей жены? — Угорич проводит языком по губам, как будто пытается слизать невидимый налет, образовавшийся там от упоминания его супруги.
— Кстати, где она? — Я тоже как будто осматриваю зал, хотя абсолютно уверена, что Оксаны здесь нет. Если бы была — то стояла бы у него за спиной, понурив голову и ожидая разрешения заговорить или выпить.
— Болеет, — небрежно бросает Константин, даже не пытаясь скрыть ложь.
— Бедняжка, — сочувствующе качаю головой, — я знаю очень хорошего терапевта! Берет дорого, но откопает любую, даже самую коварно замаскировавшуюся болезнь. У меня тут есть его номер…
Угорич подлым скользящим движением подвигается ближе и смыкает пальцы на моем запястье, из-за чего я едва не роняю телефон.
Тело мгновенно цепенеет.
Я чувствую себя сусликом, который пытается прикинуться дохлым, когда понимает, что на него нацелился голодный удав. Внутренности покрываются коркой льда, воздух в легких стремительно заканчивается, а на спасительный вдох у меня просто нет сил.
— Может, — Угорич наклоняется к моему уху, его влажное дыхание мерзко щекочет кожу, — встретимся как-нибудь в неформальной обстановке?
Ненавижу себя за оцепенение и страх, которые этот человек до сих пор мне внушает. За годы подготовки к моему триумфальному «возвращению», я поборола столько внутренних комплексов и сломала такое количество барьеров, которого хватило бы на десятерых, но эта скользкая тварь продолжает вгонять меня в какой-то хтонический ужас как будто сошедший ос страниц книг Лавкрафа.
— Поговорить о терапевте? — делаю вид, что не понимаю недвусмысленный намек.
— В том числе.
Он сжимает пальцы еще сильнее, как будто хочет, чтобы его ДНК просочились мне под кожу, но Андрей впервые в жизни появляется вовремя.
— А вот и мой жених, — с облегчением выдыхаю я, и одергиваю руку.
Ошибка лишь в том, что делаю это слишком поспешно, и тем самым вручаю Угоричу козырь против меня — теперь он знает, что имеет какую-то власть над моими чувствами, и обязательно ею воспользуется, как только представится возможность.
— Мне было так одиноко без тебя, — говорю почти чистую правду одновременно хватая Андрея под руку, и становясь как будто немного за него.
Мой слабохарактерный женишок — совсем не тот случай, когда «как за каменной стеной», но Константин не рискнет так откровенно проявлять ко мне интерес. Это будет означать почти открытую пощечину Завольским. Кстати… нужно подумать, как я могу этим воспользоваться.
— Андрей. — Угорич жмет ему руку и пару минут распинается, нахваливая мой ум и блестящий юмор, и какое наслаждение получил от разговора со мной. Как будто мы битый час разгадывали шарады. — Тебе нельзя так надолго оставлять невесту без присмотра, Андрей. Могу по старой дружбе назвать имен парочки присутствующих, кто точно хотел бы украсть прямо сейчас.
«Скользкая тварь».
Угорич как будто слышит мои мысли — нарочно становится так, чтобы снова беспрепятственно лапать меня взглядом.
— Мы с Валерией полностью друг другу доверяем, она может разговаривать сколько угодно и с кем угодно, — говорит Андрей, и вся радость от его появления моментально улетучивается.
На лице Константина — как бы тщательно он не пытался это скрыть — мелькает выражение высокомерия. Я не з тех женщин, которые роняют матку от приступов неандертальской мужской ревности к каждому столбу, но с такими, как Угорич, необходимо сразу жестко очерчивать границы, за которые им лучше не переступать. Не потому что «мы с моей любимой про доверие», а потому что «ты портишь воздух, которым дышит моя женщина». Будь на месте Андрея кто-то более тестостероновый… кто-то с характером и железными яйцами, и…
Я явственно ощущаю в ноздрях терпкую горчинку запаха того мужика из зала, и порывисто прижимаюсь носом к плечу Андрея, чтобы перебить его сладким парфюмом так не вовремя накатившую слабость. Надо было взять у него номер, перезвонить и перенести встречу.
— Нам с Андреем пора, — я искусственно улыбаюсь Угоричу и тащу Андрея к лестнице, хотя до конца антракта еще десять минут.
Убедившись, что Константин не идет за нами и уже успел потеряться в толпе, позволяю себе ругнуться
