Сулейман. Я выбрал тебя (СИ) - Беж Рина

– Но почему!? Я же тебе всё объяснила, – слегка повышает голос Кравцова, явно удивленная моими словами.

Говорить, что связывать судьбу с мошенником станет только дура, не берусь, тут у всех свои мысли по этому поводу, подбираю более мягкий вариант.

– Потому что я его не люблю, – выдаю вполне правдивую версию.

– И, по-твоему, это весомая причина? – хмыкает А.Б.

Сглатываю и подвисаю.

Честное слово, хитросплетения в логике не-свекрови не просто настораживают, пугают. Складывается ощущение, что для неё только смерть является уважительной причиной не быть вместе с её сыном.

– По-моему, да, весомая.

Кивком подтверждаю собственные слова и пью кофе, хоть и не чувствую вкуса. Надежда, что чем быстрее опустеют чашки, тем скорее меня оставят в гордом одиночестве, все еще теплится на краю сознания.

– Глупости, Мария. Стерпится-слюбится, – припечатывает самоуверенная гостья. – Послушай умный совет: роди Вадичке ребенка, а лучше пару. Так точно к себе покрепче привяжешь, чтобы никуда не сбежал. А потом уже будешь спокойно ставить ему условия, чтобы глупостями не занимался, и жить королевой. Между прочим, я именно так…

– Алла Борисовна, простите, но у меня очень мало времени, – перебиваю фантазерку.

И пусть понимаю, что хорошие девочки так себя не ведут…

Замечательно! Я прямо тут и сейчас отказываюсь быть хорошей.

– Опять куда-то торопишься? – не-свекровь, как сторожевая собака, делает стойку и, прищурившись, бросает взгляд за мое плечо. Туда, где на подоконнике стоит ваза с подаренными Сулейманом цветами.

Да и ладно. Мне стыдиться нечего.

– Тороплюсь, – киваю и поясняю. – Подруга улетает к родителям на север. Мне нужно срочно с ней увидеться.

– Думаешь, без тебя она на самолёт не сядет? – хмыкает с ехидной улыбкой А.Б., пытаясь подловить на глупой причине для ухода из дома.

– Сядет, конечно, но котёнок в аэропорту один останется. Я не могу так жестоко с ним поступить, – горестно вздыхаю, разыгрывая трагедию.

И с деловым видом забираю свою пустую и ее недопитую чашки и несу в мойку.

Господи, да я даже пешком пойду до аэропорта, если это поможет избавиться от гостьи.

– Какой котёнок? – хмурится Кравцова, глядя на меня недоуменно.

– Тот, за которым я буду присматривать. Почти две недели, – делюсь ближайшими планами.

И уже даже знаю следующую возмущенную фразу, которую мне скажут.

– Но у Вадички аллергия. Он не может…

Прикусываю губу, чтобы не улыбнуться и доигрываю спектакль до конца.

– Сочувствую, – перебиваю слышащую только себя женщину и киваю в сторону прихожей, – Алла Борисовна, очень прошу меня извинить, но Вам пора, мне нужно еще собраться…

Глава 15

В воскресенье чувствую себя самой настоящей принцессой, потому что сплю почти до обеда. И никто, совершенно никто, меня не дергает ни по какому поводу.

Красота.

Хорошее настроение задает весь день, и он проходит на позитивной волне.

В начале второго добираюсь до родителей, где наедаюсь так, что верхнюю пуговицу на джинсах безумно хочется отщелкнуть, но я держусь.

Зато с собой в большой пакет укладываю сразу четыре контейнера.

– Мамуль, мне столько и за пару недель не съесть, – причитаю, пытаясь оставить у родителей хоть половину.

– Бери-бери, – безапелляционно заявляет папа, делая большой глоток чая из своей любимой литровой чашки. – И не ныкай по углам холодильника, а ешь. Наращивай жировую прослоечку на зиму, чтобы не мерзнуть. А то вон, совсем как кощей бессмертный стала. Не то, что твой бывший. Отожрал ряху, что и в телевизор не поместится, если его снимать надумают.

– А ты где его видел? – вновь усаживаюсь на табуретку, с которой уже успела соскочить, собираясь ближе к дому.

– Так в сервис к нему заезжали вчера. По пути. Палычу масло надо было поменять, вот мы и того-этого.

– Папа, – прищуриваюсь и грожу пальцем, – ты мне зубы не заговаривай. У Кравцова сервис в совершенно противоположном конце города от вас с Палычем. Зачем ты ездил? Мы же с ним расстались.

– Ну, вот я и хотел посмотреть, как он там страдает да убивается с горя. Не ест, не пьет, все о любви мечтает, – выдает родитель, хохотнув. И поясняет, когда я удивленно глазами хлопаю. – Нам вчера твоя несостоявшаяся свекровь звонила. Просила с тобой беседу провести.

– Ага. Точно. Вразумить, так сказать, дитё неразумное, чтобы ты одумалась и «семью» не ломала, – поддакивает мама.

– Алла Борисовна? – разеваю рот от наглости Кравцовой, вцепившейся в меня бульдожьей хваткой.

– Она самая, – продолжает отец, довольный, что завладел всеобщим вниманием. – Матери еще утром набрала. А та сразу телефон на громкую связь поставила, чтобы потом мне по новой все не пересказывать. Так вот, дочь, что я хочу сказать, мы спецом с Палычем в обед туда подъехали, убедиться, что пацанчик страдает и голодает.

– Убедились?

– Убедились. Чушь всё это. Ложь и провокация. Твой барсук не страдал, а со своим дружком какие-то анекдоты травил и ржал, как конь. И ел при этом, заметь, обычную шаверму из соседнего ларька. А то, здоровое питание, здоровое питание. Котлеты на пару, пельмешки домашние. Ничего подобного. Подножный корм из ближайшей забегаловки тоже на ура в этом слонёнке переваривается. Так что, Манюнь, будь начеку. Станет проситься назад, рыдать и стенать, не пущай. Врет он всё. Комедиант.

– Поняла, папуль. Не пущу, – смеюсь, качая головой.

Мой папа – еще тот Штирлиц в разведке. Если что в голову вобьет, пока не сделает – не признается. Только по факту всё расскажет. Но в то же время никогда не приукрасит, за что его еще больше уважаю.

– Ладно, родители, у вас хорошо, но мне пора. Побегу. Скоро Катя с Семёном приедут.

Про кота, которого подруга попросила на время пристроить, я своим рассказала еще за обедом. Даже пошутила, что всё вовремя происходит. Мол, у бывшего аллергия, и раньше бы пристроить питомца не вышло.

На что мамуля только довольно потерла руки:

– Ну, уж если твой новый четырехлапый сожитель на старого двуногого действует, как святая вода на вампира, я ему лично какую-нибудь вкусняшку на неделе привезу. Так сказать, за знакомство.

Да уж, мама с папой – два сапога пара. То язвят, то хохмят, но все делают слаженно. Вот что значит – найти своего человека. Тридцать лет вместе, и до сих пор счастливы. Они для меня – настоящий пример доверия, любви и взаимопонимания. То, к чему нужно стремиться, планируя создавать семью.

Ионова приезжает около шести. По звонку спускаюсь вниз и помогаю ей донести все прибамбасы Семена до квартиры. Переноску же с любимцем Катюша тащит сама.

Кошак, выпущенный на волю, оказывается большим отъевшимся чудом, породу которого подруга называет как…

– Невская гималайская сиамская кошка.

Я же на это качаю головой и признаюсь:

– Жуть. Я и вовек не запомню. Так что, приятель, в ближайшее время будешь у нас просто Семеном.

Не знаю, что думает по этому поводу невский гималайский, но меня он прожигает внимательным взглядом светло-голубых глаз и, сосредоточившись на хозяйке, неторопливо идет изучать новые владения.

Катюша объясняет своему любимцу все подробно, как ребенку, а после подхватывает на руки и так трогательно прощается, что на какой-то момент меня посещает мысль тоже завести себе четвероногого друга. Однако, попутно я вспоминаю сумасшедшие ролики, где кошки, предоставленные сами себе, активно лазают по столам, занавескам, антресолям, хулиганят и шкодят почем зря, и приступ меланхолии тут же тает.

Не горазда я на долгоиграющие отношения с животинками.

Мне и одной замечательно.

– Приеду через десять дней, – обещает нам с Семеном Ионова и, чмокнув меня в щеку, а кота в нос, убегает.

Такси уже ждет. Мы же остаемся с сиамским пушистиком один на один. И вновь переглядываемся.

Несколько минут уходят на обоюдную проверку характеров и стойкости друг друга. А затем, не сговариваясь, мы идем на кухню. Я пить чай, Семён – молоко.