Плен моей души - Екатерина Котлярова
— Моя сладкая Золушка, — поцелуями покрыл внутреннюю поверхность бедра.
Жёсткие и мозолистые пальцы дарили ласку, заставляли несдержанно стонать. Я кусала кулак, боясь, что кто-то услышит.
— Кричи, Золушка. Кричи! Сегодня ты моя.
Дальше на меня обрушился ураган его ласк. Я кричала, срывая голос. Пальцами зарываясь в мягкие кудрявые волосы на затылке Глеба. Оттягивая. Пытаясь отодвинуть. И, напротив, пытаясь притянуть ближе.
Мир разлетелся на тысячи осколков. Я обмякла на диване, поглаживая пальцами затылок любимого.
Глеб снял с меня футболку, стащил нижнее бельё.
Я стыдливо попыталась прикрыться, спрятаться от жадного взгляда. Вспомнила всё то, что говорила мне Жанна. Испугалась, что Глеб сейчас увидит все мои недостатки.
Но только взгляд парня, который развёл мои руки в стороны, был жадным. Полным неприкрытого желания.
Я вздохнула. Прикрыла глаза и закинула руки за голову, полностью открывая себя взгляду Глеба. Млея от того, как он смотрит.
Медленно, не отпуская моего взгляда, Глеб заскользил рукой по телу, оглаживая каждый изгиб и замирая у сердца.
Он смотрел мне в глаза, а мне казалось, что сердце бьётся для него. Каждый частый удар для него.
Глеб лбом вдруг прижался к моей грудной клетке, потом прижался губами. После чего заскользил приоткрытым ртом выше, к шее, втянул кожу.
Я опустила руки и пальцами зарылась в его волосы, поймала его губы ртом. Задрожала, стоило языку Глеба скользнуть между губ.
Парень лёг на меня сверху, придавил тяжестью тела к дивану. Только тяжесть эта была самой желанной, самой необходимой в этот момент. Я обхватила его руками и ногами, вжимаясь в него теснее, желая раствориться в нём. Стать одним целым.
Я дико млела от жара чужого тела. От ощущения обнажённой кожи. От перекатывающихся мышц под ладошками. Всё это было моим в этот момент. Здесь и сейчас.
— Глеб, — с любовью, которая раздирала меня в этот миг на части, прошептала я. — Глебушка мой.
Парень потёрся носом о мою щёку. Снова поцеловал и лизнул синяк.
Пальцы Глеба прошлись по развилке между ногами, а после сменились чем-то более существенным.
— Тише, Золушка. Я буду очень осторожен, — зашептал любимый, большими пальцами рук лаская щёки.
Я всхлипнула, зажмурила глаза и укусила Глеба за плечо. Мне было больно, безумно больно.
— Расслабься, — зашептал на ушко, не двигаясь и давая привыкнуть к непривычным, болезненным ощущениям.
— Больно, — жалобно захныкала я.
— Сейчас пройдёт, — зашептал успокаивающе.
Я смогла расслабиться, прикрыв глаза, сосредоточилась на чувстве близости. На руках парня на теле, на запахе, на вкусе его кожи.
Глеб начал двигаться, а я расслабилась в его руках. Чувствуя, как накатывают волны запредельного, неподдающегося описанию удовольствия.
Непослушными пальцами цеплялась за плечи молодого человека. Ломко выгибалась на диване и стонала в плечо Глеба.
Мне показалось, что я разлетелась на мириады крохотный осколков. Закричала, срывая голос.
Услышала приглушённый стон Глеба. Почувствовала, что любимый последовал за мной.
Глеб придавил меня к дивану, лишив дыхания. Медленно он перекатился на бок, потом перетащил на себя, пальцами стал массировать кожу головы. Я лениво касалась губами линии челюсти Глеба, шеи. Тёрлась носом, втягивала запах.
Я окончательно сошла от него с ума.
Я окончательно влюбилась.
И я не имела понятия, как уйти от Глеба. Как остаться без него и его тепла. Без неподражаемого запаха любимого тела.
— Здесь есть душ? Мне нужно смыть… И ты… Был неосторожен…
Глеб опустил меня на кровать, поднялся, мотнул головой.
— Пойдём. Я покажу, куда идти.
Голос парня звучал глухо. Он больше не смотрел на меня.
Не понимая, что происходит, поднялась, морщась от боли между бёдрами.
Пошла следом за ним в небольшую ванную.
— Вот полотенце. Одежду сейчас принесу.
Глеб захлопнул дверь, заставив меня вздрогнуть. Я вошла в душевую кабинку и включила воду. Застыла под струями, смывающими следы недавней страсти. Моей и Глеба.
Услышала, как открылась, а потом вновь закрылась дверь.
Обернулась, увидела, что моя одежда лежит на краю раковины.
Ёжась, вытерлась и быстро оделась. Вышла из ванной комнатушки, Глеба в помещении не было.
Я вышла из комнаты и медленно спустилась по лестнице. Парень стоял у стола, где закипал электрический чайник.
— Глеб, — окликнула его.
Он ничего не ответил. Я медленно приблизилась к Глебу со спины, положила руки на спину и лбом вжалась между лопатками.
— Спасибо тебе. Это волшебно, — я коснулась губами спины чуть повыше лопатки.
Почувствовала, как часто билось сердце парня.
— Обращайся. Ты свободна. Можешь идти.
— Что? — спросила настороженно.
— Я тр*хнул тебя, как ты просила. Тебя ждёт жених, свадьба и счастливая семейная жизнь.
Я отшатнулась от него и горько всхлипнула, рукой схватившись за грудную клетку. Там пекло. Дико. Так сильно, что казалось, вот-вот разорвёт на части. Будто тысячи самых острых игл вонзили в бедную мышцу.
Отпрянула от Глеба. Попятилась, чуть не упала, запутавшись в ногах. На кого-то налетела. Вздрогнула и обернулась. За спиной стоял молодой человек, которого я уже видела, когда приходила в прошлый раз.
Я чуть не умерла на месте, осознав, что он всё слышал.
Выбежала на улицу, дрожащими руками стала шарить по телу, ища телефон, чтобы вызвать такси. Но телефон остался в куртке Глеба.
Возвращаться, естественно, я не стану.
— Виталина, я тебя отвезу, — блондин вышел следом за мной.
— Нет. Нет, пожалуйста. Не нужно. Я сама доберусь…
— Уже поздно. Я подвезу тебя, — парень обаятельно улыбнулся.
Он подхватил меня под локоть и мягко увлёк в сторону машины. Помог сесть и тронулся с места. Ехали молча, только водитель спросил адрес. Я отворачивалась к окну и до боли кусала губы, пыталась не всхлипывать и не рыдать в голос.
— Спасибо… Прости, я не знаю твоего имени, — открыв дверь машины, повернулась к молодому человеку.
— Антон, — он снова обаятельно улыбнулся.
— Спасибо большое, Антон, — я попыталась улыбнуться, но не вышло.
С ресниц сорвались слёзы. Я выскользнула из машины, захлопнула дверь. Показалось, что парень что-то собрался сказать, но возвращаться и переспрашивать не стала. В дом заходить тоже не спешила. Пошла на задний двор и опустилась на качели, которые мама устанавливала для меня. Села и стала раскачиваться, виском прижавшись к канату.
Я никак не могла успокоиться. Слёзы градом лились из глаз. Я не могла дышать. Каждый
