Девочка Грешника - Даша Коэн
Бабушка и дед встречают меня теплыми взглядами, коротко интересуясь, как прошел мой день. Хмыкаю и качаю головой, а потом выдаю заученную ложь.
— Боже, ну почему я родилась не в восемнадцатом веке, а? Все эти дворцы и фонтаны, м-м-м… красота! Намного лучше, чем каменные джунгли мегаполиса. Стекло и бетон — это скучно, вот что я вам скажу. И да, после посещения Петергофа я реально задумалась о том, чтобы навсегда перебраться в Питер.
— Милая, переезжай, мы с дедушкой будем лишь рады. Если только тебя отпустят обстоятельства, — и бабушка заговорщически мне подмигнула, тем самым опуская мое настроение ниже плинтуса.
— Обстоятельства, — скривилась я и досадливо закатила глаза.
— Ну, ну, перестань, — рассмеялась бабуля, не ведая, насколько мне осточертела эта тема.
Но я только отмахнулась и потопала наверх, чтобы немного собрать мысли в кучку. А уж дойдя до своей комнаты, раскинулась на кровати и прикрыла веки, воскрешая ту волшебную близость, что сделала из меня настоящую женщину.
Как по щелчку пальцев, при воспоминании обо всем этом внизу живота резко потянуло, а в кровь выбросилась убойная доза адреналина. Пришлось даже губу закусить, чтобы не застонать в голос.
Дала на втором свидании? Ну, а кто бы мог сказать этому дьяволу «нет»?
Вот так я должна была жалеть о содеянном, а не вновь и вновь прокручивать с блаженной улыбкой все в своих поплывших мозгах. Но не получалось. Обнаженный Рома, как прибитый, стоял у меня перед глазами — его шикарное тело, его белозубая улыбка, его грешные зеленые глаза. И хриплый глубокий голос, звучащий в моей голове, который так страстно шептал: «Давай, маленькая моя, кончай!». Этот голос добивал окончательно, делая из моего тела дрожащее желе.
Не выдержала этой пытки и рванулась в душ, стараясь убежать от сладострастных картинок. Но и там, под упругими каплями, я только и делала, что прокручивала снова и снова события этого длинного дня, изумленно замечая, что вся налилась чувственным нетерпением.
Как я дотерплю до завтра? Ну вот как?
Хоть бы Рома уже написал мне скорее, чтобы там, в болтовне с ним, мне хоть немного убежать от бесстыдных и запретных желаний. Ох…
Но время шло, а телефон подозрительно молчал. Уже и за полночь перевалило, а от Красавина не пришло привычное «спокойной ночи, маленькая». Ничего вообще не пришло, я обиженно смотрела на пустой экран уведомлений и не могла понять, почему так, и что случилось.
Ведь он не поставил точку. Нет! Ведь он успокоил меня многоточием.
Разбитая, уснула только ближе к утру, а проснулась непростительно рано от тревожного толчка в солнечное сплетение. Тут же быстрый взгляд на экран.
И ничего!
Легкие забились стекловатой. Болезненный вдох и такой же мучительный выдох.
Почему так? Почему он молчит?
А, может, я себя накручиваю, и Рома вчера вечером был просто катастрофически занят работой, а сегодня спит после ночной смены в клубе, пока я, глупая гусыня, себя тут накручиваю до невозможности?
Да, так и есть!
Вот он проснется после обеда и обязательно мне что-то напишет, а, может быть, даже и позвонит, предлагая снова встретиться. Именно так и случится. Да! Да! Да! И я соглашусь, а потом мы снова целый день будем вместе. Он. Я. И наша любовь.
Так, стоп! Что?
Любовь?
И от этой мысли я подскочила на кровати как ужаленная, а потом снова повалилась на подушку, со стоном прикрывая свои глаза. Нет! Я не могу быть настолько недальновидной идиоткой. Это я просто оговорилась, имея в виду то, что мы уже делали с ним. Между нами только это — лето, секс и ничего более.
Я не могла в него влюбиться. Просто не могла…
Да только успокоить себя не получалось, и я крутила эту тревожную мысль в своей голове целое утро: в душе, потом за завтраком и даже после, когда в гости ко мне пришла Рябинина. Может быть, именно поэтому я и проболталась ей по всем фронтам…
— Сонь, твоя блаженная физиономия меня пугает, — обеспокоенно склонила голову набок подруга.
— Вот и меня тоже, — кивнула я.
— Перестань с ним встречаться, Шахова, или все это, может, плохо кончится. Вот увидишь!
— Кажется, уже поздно давать мне такие наставления, — тревожным шепотом поведала я, с ужасом наблюдая, как расширяются глаза Марьяны.
— Ты влюбилась в него что ли?
— Хуже…
— Сонь, — прижала пальцы к своим губам подруга.
— Ох, пожалуйста, Мань, не надо, ладно? — взмолилась я и нервно стиснула пальцы.
— Отец же убьет тебя, Соня! Господи! А Даня воскресит и еще раз прихлопнет как муху! Ты чем думала, вообще? — склонилась надо мной девушка и процедила все это прямо в мое пристыженное лицо.
— Я не знаю, чем я думала! Кажется, ничем, — выдохнула я, только сейчас понимая весь масштаб катастрофы.
— Ты же сама говорила, что…
— Да помню я, что говорила! — соскочила я с лежака и нервно заметалась у бассейна на заднем дворе.
— И когда это случилось?
— Вчера, — вскинула я руки к горящим щекам.
— Звездец!
— Ну, Маня, — прижала я руку к колотящемуся сердцу.
— Он хоть предохранялся?
— Нет…
— Ля, ты дура!
— Но он успел… э-э-э… это… ну, вытащить, — окончательно залилась я краской и отвернулась от потрясенного лица подруги, не в силах вынести ее осуждающего взгляда.
Но Рябинина только сидела и в полном шоке смотрела на меня, будто бы видела перед собой впервые, пока я пыталась придумать удобоваримые для себя оправдания.
— Я просто хотела хоть раз сделать что-то не по указке отца или брата. Понимаешь? Мне всего восемнадцать, и Рома смотрел на меня как на желанную девушку, а не как на прибыльный контракт, сулящий выгодные дивиденды.
— Необязательно для этого было с ним спать, Сонь! А если этот Рома наградил тебя какой-то неизлечимой болезнью, м-м? Об этом ты подумала, когда бросилась во все тяжкие с этим малознакомым парнем?
Но я только нахмурилась в ответ на ее слова и досадливо поджала губы, признавая, что Маня, конечно, же права, но…
Черт, да какая еще неизлечимая болезнь?
И снова перевела взгляд на упорно молчащий телефон. Уже половина второго дня, а от Ромы ни слуху, ни духу…
— Не встречайся с ним больше. А лучше вообще уезжай в Москву, Сонь. Иначе вляпаешься по самые помидоры!
— А ты бы уехала на моем месте? — прищурилась я.
— Я не на твоем месте, Сонь.
