Татьяна Алюшина - Смерть в наследство
Открыв дверь и войдя в квартиру, увешанная пакетами с продуктами, которые купила по дороге, решив порадовать бабулю вкусностями, она услышала громкую музыку. Вертинский.
— Бабуля, что, врубаешь на всю катушку? — крикнула она в глубину квартиры.
— Балуюсь, — ответила бабуля, выходя в прихожую поцеловать Нику. — Убирай продукты и заходи в комнату.
В комнате был накрыт стол к чаю, чего последнее время они не делали.
— У нас что, торжество какое-то? И зачем ты перетруждалась?
— Нет, у нас не торжество, у нас серьезный разговор. Я многое должна тебе сказать. И не так уж я перетрудилась, не поле пахала небось!
Ника подвинула бабулино кресло к столу, подставила ей пуфик под ноги, разлила чай по чашкам и спохватилась.
— Ой, я ж тебе вкуснятины всякой принесла! — подскочила она с места. — Как раз к столу!
— Сядь! — потребовала бабуля. — Потом все это. Не суетись!
Она помолчала, а Ника замерла, от чего-то напугавшись.
— Скоро меня не станет, — сказала бабушка решительно. — Не плачь, не печалься, в этом нет ничего страшного!
— Бабуля! — прошептала Ника, стараясь сдержать слезы. — Я же останусь совсем одна! Поживи, пожалуйста!
— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Ника! — прикрикнула она. — Не разводи мокроту! Разговор предстоит долгий и для меня нелегкий! Слушай, постарайся понять.
Она помолчала, допила чай, видимо собираясь с мыслями.
— После моей смерти ты станешь весьма обеспеченной девушкой. Дай мне шкатулку, на комоде стоит.
Ника заспешила, торопливо принесла с комода шкатулку, которую никогда раньше не видела, и внимательно ее рассмотрела.
Шкатулка оказалась и не шкатулка, а прям ларец какой — большая, из резного красного дерева, довольно тяжелая.
Бабуля, открыв ее, стала выкладывать на стол бархатные футляры различной формы, в которых обычно хранят ювелирные украшения, открыла, посмотрела и показала Веронике содержимое двух футляров. В одном поблескивали золотые старинные серьги с крупными изумрудами. Во втором лежало колье, выполненное в том же стиле, что и серьги, в середине которого ярко посверкивал большой изумруд.
— Этот гарнитур наш фамильный, он единственный остался. Все остальное — подарки от мужа и поклонников. Среди них тоже есть интересные вещицы, ну потом сама разберешься. Опись лежит в шкатулке, и второй экземпляр у нотариуса. Ты его знаешь, он помогал нам после Сонечкиной смерти. В понедельник пойдешь в банк, забронируешь там ячейку и положишь это туда.
— А почему ты мне никогда все это не показывала? — шепотом, от потрясения, что ли, спросила Ника.
— Не время было. Слишком много всего с этим связано, я тебе тут подробно написала, потом прочтешь.
Она достала запечатанный конверт и протянула его Нике. На конверте бабушкиной рукой четким, почти графическим почерком было написано: «Пояснение 1. Шкатулка».
Ника взяла письмо, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие и не выпустить слезы, рвущиеся из груди от этого неизбежно-страшного, произнесенного вслух «потом».
— Убери ее и налей мне еще чаю, — попросила бабуля.
Ника поставила шкатулку назад на комод, сложив в нее все футлярчики, вернулась к столу и налила бабуле чаю.
Она подумала, что раньше не знала, где и находится у нее сердце. Когда умерла Сонечка, от горя у Вероники болело все, кроме сердца, а сейчас ей казалось, что оно занимает всю грудь и плачет, став огромным оттого, что натерпелось, и устав не болеть.
— Никуша, не надо такой печали, это нормально, когда уходят старые люди. Мне очень много пришлось пережить и великих горестей, и великих радостей, мне пора отдохнуть. Давай, девочка, соберись, мне надо многое тебе рассказать.
— Я постараюсь, — сжав кулаки, сглотнув, загоняя назад слезы, пообещала Вероника.
— Да уж, старайся! Итак, продолжим. Эту квартиру не продавай, сделай косметический ремонт и сдай в аренду. Это хорошие деньги, а деньги всегда нужны, и тебе будет полегче, а то ты на своей работе надрываешься. Вот второй конверт, здесь я написала, какие вещи не надо оставлять квартирантам, и еще кое-что, на случай, когда ты все-таки выйдешь замуж.
Она протянула Нике второй пухлый конверт.
«Пояснение 2. Квартира. Замужество», — было размашисто написано на нем.
— Какое замужество, бабуля? — возмутилась Ника.
— А такое, давно пора! — шумела бабуля. — Теперь ты будешь свободна, за бабками ухаживать не надо, самое время! И не отнекивайся! Красивая, умная, молодая, сильная духом — что в девках сидеть?! Только козла какого-нибудь не подбери, от великой страсти и одиночества больного, и помалкивай, что не бедная! Эх, не успела я проконтролировать, боюсь за тебя! Ну да ладно, будет кому за тобой присмотреть, уж он-то тебя в обиду никому не даст, сиротой не останешься!
— Ты о чем? — удивилась Ника.
— Вот мы и подошли к самому главному. Дай мне водички, я капель выпью.
Ника бегом бросилась в кухню за водой.
— Да не беги! — крикнула бабуля ей вслед. — Я помирать сейчас не собираюсь, это так, для профилактики.
Ника принесла стакан с водой и рюмочку для капель. Бабуля взяла в руки пузырек с лекарством, рюмочку, посмотрела на них и поставила на стол.
— А знаешь, черт бы с ними, с этими каплями! — улыбнулась она задорно. — Принеси коньячку, и еще… Там спрятаны от тебя сигареты, за глиняной миской, на второй полке. Тащи их тоже.
Бабуля раньше иногда курила, хотя курильщицей ее назвать было нельзя — так, по праздникам, в хорошей компании или под преферанс, но считалось, что лет десять, как бросила. Значит, не бросила.
— И не вздумай читать мне нотации! — предупредила для профилактики внучку Кира Игоревна.
— Я и не собираюсь, — ответила Ника, вернувшись из кухни и поставив перед ней графин с коньяком, рюмочку и пепельницу.
Бабуля, как и Сонечка, не признавала никаких бутылок на столе, только графины.
— Эх, упустила я твое воспитание. Не научила выпивать в удовольствие!
— Да, пробел чувствуется.
— И вроде студенткой была, ну, подумаешь, один раз напилась, так со всеми бывает, и никто не бросает. Между прочим, для здоровья иногда полезно. Эх, да что там!
Единственный раз в своей жизни Ника напилась на студенческой свадьбе однокурсников. Ей было так плохо, что она болела два дня. Сонечка отпаивала ее настойками, травами, а приехавшая помочь бабуля предлагала радикальное средство в виде хорошего коньяка, который специально привезла по этому случаю. Сонечка махала на нее руками, а Ника от одного вида бутылки понеслась в туалет. Слава богу, выпила она мало, но, как говорится, хватило. И так как свадьба не набрала еще полагающиеся данному мероприятию обороты, ее заботливо усадили в такси и отправили домой. А коньяктерапию бабуля с Сонечкой пригубили за ее, Никино, здоровье.
