Герой на все времена (ЛП) - Риди Сара

В конце концов, именно недостатки делают нас красивыми.

— Не знаю, — говорит он. — Жизнь сложна.

Лиам улыбается и разминает руки и плечи. Затем, без лишних слов, мы начинаем бежать трусцой по тропе. Он сворачивает на развилке и направляется к ручью. Когда мы добираемся до него, он останавливается и начинает снимать кроссовки и носки.

— Давай, — говорит он. — Я хотел сделать это уже несколько недель.

Я улыбаюсь, глядя, как он пробует воду босыми ногами.

— Холодно! — восклицает он.

Но потом усаживается и окунает ноги в прозрачную проточную воду. Он поглаживает землю рядом с собой.

— Хорошо, хорошо, — у нас есть еще добрых сорок пять минут, прежде чем мне нужно будет вернуться. Я снимаю кроссовки и носки и усаживаюсь на мшистую землю рядом с ним. Окунаю ноги в воду. Она холодная, как лед, и ощущения потрясающие.

Лиам опирается на локти, и я тоже откидываюсь назад. Мы молчим пару минут. Губчатый мох под нами, птицы, зовущие друг друга с ветвей деревьев, звук быстро бегущего мимо ручья. Я вытаскиваю ноги из воды, пока они не онемели.

— Ты скоро уезжаешь, да? — спрашиваю я. Мы говорили почти обо всем, кроме этого. Наверное, я думала, что если буду игнорировать, то этого не произойдет.

Он играет с пружинистым мхом, сжимая его вверх и вниз. Потом поднимает на меня глаза.

— Мы друзья, да? — спрашивает он.

Я поражена его вопросом.

— Конечно, мы друзья, — говорю я. После просмотра фильма мы оставались только друзьями. Общаемся, проводим время вместе, тренируемся, отправляемся в приключения с Бин. Я даже поделилась с ним своими мечтами об открытии собственного оздоровительного центра. Я ни с кем этим не делилась. Однажды вечером рассказала ему, как я боюсь. Всего. Я поведала ему больше, чем кому-либо за всю свою жизнь. Никто не знает меня лучше. Никто. Мы друзья. Даже больше.

С того первого вечера мы больше не держались за руки. И не было больше поцелуев. Он просто друг. Лучший друг, которого я только могла себе представить.

Боже, я буду скучать по нему.

— Звонил мой агент, — говорит он.

Я смотрю на него, и меня охватывает холодный ужас. Вот и все.

— Что он сказал?

— Я ему еще не перезвонил, — он бросает головку цветка в ручей, и ее уносит течением.

— Но ты позвонишь, — произношу я.

Он кивает.

Внезапно я хочу сказать ему, чтобы он не перезванивал своему агенту. Не уезжал. Что ему не нужно никуда уходить. Он может остаться здесь, и мы можем продолжать в том же духе вечно. Но даже когда думаю об этом, знаю, что это неправильно. Он не будет счастлив здесь. Его место в Голливуде. Он рассказывал мне истории, как ему там нравится, что быть актером — это его жизнь. Я смотрю на него. В нем нет и следа того человека, которого я встретила в тот первый день в трейлере. Тогда он был с похмелья, не в форме и, как я его назвал... негодяем?

Теперь он уверен в себе, он смеется, в нем столько энергии и жизни. Он полон такого предвкушения. Перед своим будущим.

А не потому, что он задержался в Сентрвилле, штат Огайо, с вдовой и ее дочерью.

К тому же, даже если бы он попросил, я не смогла бы увезти Бин. У нее есть бабушка и дедушка. У нее здесь врачи и медсестры, которым она доверяет в детской больнице. А потом, после всего. Я думаю об Энид, о ее огромных страданиях и годах боли. Не знаю, кем я стану... после. Поэтому, этот маленький кусочек времени, вот он.

— Думаю, — произношу в порыве чувств, — ты лучший человек, которого я когда-либо знала.

Он быстро смотрит на меня.

— Не говори так.

— Это правда.

— Только потому, что я скоро уеду, не надо впадать в ностальгию по мне. Очень скоро ты будешь рассказывать обо мне только хорошие истории. Опуская все плохое.

— Да ладно.

— Не делай из меня героя, — говорит он.

Я закатываю глаза.

— Ты же супергерой.

— Ты знаешь, о чем я.

Я знаю.

— А давай я расскажу тебе несколько плохих историй о себе?

Я улыбаюсь и придвигаюсь ближе к нему. Затем, поскольку мох довольно мягкий и я начинаю расслабляться, кладу голову ему на плечо. Он застывает, затем делает вдох и обхватывает меня руками. Так приятно, когда тебя обнимают.

— Расскажи мне, — прошу я.

— Я был первоклассным придурком в Голливуде.

— Нет, — не верю я.

— О да. Придурок с большой буквы П.

— Нет, ну что ты. Я в это не верю.

— У меня работало два личных помощника. Каждое утро они должны были приносить мне тройную порцию капучино. Если он не оказывался точно 140 градусов с двумя дюймами пены, я отправлял их за другим. Однажды я отправил его обратно четыре раза.

Я начинаю смеяться.

— Ты вел себя как придурок.

Он гримасничает.

— Да. Это звучит по-идиотски. Но таким я был тогда. Во время съемок у меня имелись обязательные требования. Миска только с желтыми M&M's. Определенная марка воды в бутылках. Я не разговаривал ни с одним актером ниже меня статусом. Если кто-то из персонала раздражал меня, я его увольнял. Мне было наплевать на людей.

— Это звучит... ужасно.

— Я был засранцем.

Наклоняюсь и кладу руку ему на грудь. Он теплый, и мне нравится его чувствовать. Провожу рукой по его сердцу и делаю маленький кружок указательным пальцем.

— Я думал, что, будучи одним из самых высокооплачиваемых актеров в Голливуде, имею право переступать через людей. Если кто-то меня в этом упрекал, что случалось редко, я думал, что они завидуют или просто не в духе. Мне никогда не приходило в голову, что они могут быть правы. Я зарабатывал миллионы, а они носили кофе или работали за минимальную зарплату, что они могли знать?

Я провожу рукой по его ключице и вдоль его шеи. Он подстриг волосы, но концы все еще вьются. Несколько недель я хотела потрогать их. И вот позволила себе. Они такие же мягкие и шелковистые, как я и представляла. Он лежит неподвижно подо мной. Лиам такой сильный, такой твердый. Трудно представить его таким, каким он описывается.

— Но в своих фильмах ты же был таким хорошим человеком.

— Это просто образ. Я играл.

— Разве? Я имею в виду...

— Играл. Поверь мне, я не был хорошим парнем.

— А потом...

— Я упал.

— Сломал спину и бедро.

— И все те люди в Голливуде, с которыми я обращался как с дерьмом...

— Они обрадовались твоему уходу?

— Нет. Мои ассистенты, женщина, которая разливала кофе в комнате отдыха, парень, который доставал чертовы M&M's, они были единственными, кто навещал меня, пока я лежал в больнице. Люди, которых я отвергал как не стоящих внимания, оказались единственными, кто проявил хоть крупицу человечности. Я довольно быстро понял, что не так уж незаменим, как считал раньше. Так же быстро, как я отказывался от неугодных ассистентов, Голливуд отмахнулся от меня.

— Мне жаль.

Он проводит рукой по моей спине, и я вытягиваюсь навстречу его прикосновениям.

— А мне нет.

Я удивленно смотрю на его лицо.

— Почему?

— По словам Бин, — говорит он, — сломанная спина — это моя история становления. Это превратило меня из первоклассного засранца в того, кто я есть сейчас.

— Немного мудрее, — говорю я.

— Немного добрее.

— Немного уродливее.

Он дергается подо мной.

— Эй.

— Ты по-прежнему паршиво отжимаешься, — дразню я.

Он смеется, а затем подминает меня под себя. Фиксирует меня руками, а его ноги лежат рядом с моими.

— Ты так думаешь? — спрашивает он.

— Знаю. Я твой тренер, — ухмыляюсь ему. У меня в животе поселилось счастья, но в то же время разрастается тепло. Мне хочется притянуть его к себе или приподнять бедра навстречу. За последний месяц мы не прикасались друг к другу, но как же я этого хотела.

— Как тебе это? — он опускает руки вниз и отжимается надо мной. Его нос касается моего, а затем он поднимается обратно. Лиам парит прямо надо мной.

— Слабо, — я сдерживаю улыбку.

— А так? — он снова двигается вниз, а затем вверх.