Татьяна Алюшина - Вирус ненависти = Измена в розовом свете
Первый раз за всю свою жизнь она поблагодарила свое тело и усмехнулась про себя — воспеть хвалу тому, что не принимала и считала уродством полжизни, лежа на грязном полу машины, со скованными наручниками руками! Воистину — жизнь полна импровизаций!
— Косарь, это Воля. Мы его взяли вместе с какой-то девкой. Не знаю, но, видимо, его, они вдвоем в кафе сидели.
Он посмеялся, услышав ответ.
— Куст вколол им обоим. Он боров здоровый, часа через три очухается, а баба дольше в отключке будет. — Он выслушал указания и закончил разговор: — Хорошо! Значит, так, — обратился он к подельникам, — все по плану: мы их отвозим под замок, Боня останется на стреме, машину отгоняем, едем за Косарем и подруливаем назад, когда эта сука очнется.
— Слушай, Воля, а бабу можно трахнуть?
— Я тебе трахну! — припугнул Воля и разразился матерной тирадой: — Пока Косарь с ними не разберется, чтобы волос не упал! Понял?!
— Да врубился я! Что ты психуешь? Да и неинтересно совсем, она же никакая. Я про потом и спросил, когда очухается.
— Потом и решим! Да, Боня, сумки их, кошельки, телефоны чтобы пальцем не тронул. Ну-ка, дай сюда, я все обшмонаю, потом проверю, если увижу, что чего-то взял, удушу! Для всех говорю — пока Косарь с ними не разберется, чтобы волос не упал! Ясно?!
Слабость, наступившая после укола, прошла через несколько минут, и Тина все слышала и чувствовала свое тело.
«Так, — думала она, — значит, у нас есть три часа. Это уже что-то!»
Ей было ужасно страшно! Страшнее страшного!
Все свое детство она дралась. Тина не мирилась с ролью пассивной толстой жертвы, над которой издеваются сверстники, а отстаивала свое «я» с кулаками. При всем своем лишнем весе она была быстрой, подвижной и гибкой, что помогало ей в драке. После очередной потасовки, когда папа замазал йодом ее разбитый локоть, он посадил Тину напротив себя и сказал:
— Если у тебя не хватает ума и выдержки, чтобы решать возникающие конфликты переговорами, и тебе всенепременно нужно драться, то хотя бы делай это правильно.
— Что, в секцию по карате пойти? Меня не возьмут.
— В драке главное не умение, а внутреннее состояние. Побеждает тот, кто перед боем не представляет себе мысленно картины поражения, и куда его могут ударить, и как больно ему будет, и что их больше, а ты один, или что противник сильнее.
— Как же их не бояться? Вон их трое, мальчишек, было! Конечно, страшно!
— Но ты же не побежала, а полезла с кулаками! А если решила драться — выкини из головы возможность поражения и самое главное — страх! Бояться, плакать, считать раны, пугаться будешь потом. Если что решила — делай, если обстоятельства приперли — иди и преодолевай их, откинув страх, а переживать будешь после боя. Хотя я, как отец, против твоего поведения, для меня лучше и для тебя самой безопасней, если бы ты убегала, ты же не мальчишка! А еще лучше, чтобы ты умела разрешать любой конфликт диалогом.
Она научилась!
Научилась в сложных ситуациях выкидывать из головы страх и думать только над тем, как решить проблему. Это было нелегко. Иногда паника затапливала мозг, не давая возможности думать, но Тина справлялась!
До сих пор!
«В такой заднице я еще не была! Главное — не паниковать! Не паниковать! Держись, ты сможешь! Думай, слушай, что они говорят! Ты справишься!»
Машина остановилась. Парни, перешагнув через Артема и Тину, выбрались наружу.
— Выгружайте их! — скомандовал Воля.
Тина уже различала их голоса.
Ее грубо подтащили к двери за ноги, подняли и уложили кому-то на плечо. Она старалась, очень старалась изображать полную бесчувственность, постоянно контролируя свои мышцы и не давая им напрягаться. Чуть-чуть приоткрыв веки, она разглядывала, куда ее несут, пытаясь определить, где они находятся. Из того малого, что рассмотрела, Тина поняла, что это какой-то склад или ангар, во всяком случае, огромное крытое помещение. Парень, тащивший ее на плече, вошел в железные двери и прошел через весь этот не то склад, не то заводской цех к противоположной от входа стороне. Стараясь не крутить головой, она смотрела по сторонам — кучи мусора, какие-то ржавые станки вдоль стен, высокие окна справа и слева, без единого стекла, кое-где заделанные фанерой.
«Какой-то заброшенный завод, как в дурацких американских фильмах!»
Тина молилась про себя, чтобы их не разъединили с Артемом, заперев в разных помещениях. Несший ее открыл ржавую скрипучую дверь, за ней находился коридор, длиной метра три, и еще одна дверь, возле которой стоял старый полуразломанный канцелярский стол и колченогий стул. Ее сняли с плеча и усадили на этот стул, придерживая рукой, чтобы она не упала. Вошли остальные трое, волоча Артема, и кинули его возле двери.
— Ну и тяжелый, скотина!
— Леший, обшмонай его! — приказал Воля.
Леший быстро и умело, что говорило о приобретенном и закрепленном опыте, обыскал Артема, достал сигареты, зажигалку, не найдя больше ничего.
— Давай сюда. Боня, давай их шмотки.
Воля подошел к столу. Открыл дверцу и покидал туда Тинину сумку, борсетку Артема, их телефоны, ключи от машины и сигареты с зажигалкой.
— Табак-то зачем? Сами выкурим, — сказал Боня и тут же получил резкий удар в живот.
— Я, кажется, объяснил! — вкрадчивым голосом ответил Воля. — Ничего не трогать! Косарь должен все увидеть как есть!
Он схватил согнутого пополам Боню рукой за подбородок и притянул к себе.
— Я проверю все вещи, когда вернусь! Ясно?
— Все, все, Воля! Я понял!
— Хорошо! — Он отпустил Боню и повернулся к двум другим. — Их в камеру. Боня, ты на стреме, они еще не скоро очухаются. Твоя задача по сторонам смотреть, чтобы кого сюда не занесло. Мы часа через два приедем.
Открыв дверь, двое взяли Артема за руки и втащили в комнату. Тина услышала непонятные звуки, похожие на удары, но другие. Через пять минут она поняла их происхождение — от двери шли три крутые ступеньки вниз, о которые, видимо, и бились ноги Артема, издавая эти звуки. С ней обошлись более гуманно, взвалив на плечо, как тащили через цех, но когда бросили на пол, она сильно ударилась боком. Перед тем как выйти, Воля размахнулся ногой и сильно пнул бесчувственного Артема в живот.
— Я эту суку ненавижу! — пояснил он.
Тина еле удержалась от вскрика, до крови прикусив губу, заставляя себя не реагировать и притворяться спящей. Она лежала в очень неудобной позе — лицом на грязном, мокром и скользком полу, всем телом навалившись на руки.
«Потерпи, сейчас они уйдут», — уговаривала она себя.
Они вышли. Тина услышала, как запирают на ключ дверь и разговор:
— Все, мы отваливаем! Боня, осматривай территорию каждые двадцать минут и смотри не напейся, убью!
