Джудит Макнот - Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох
– Пытаюсь решить, к чему прибегнуть: лести или подкупу?
– Попробуйте подкуп, – дерзко посоветовала Кейт, потому что ставкой была всего лишь история, а она была уверена, что он предложит какую-то дурацкую приманку.
– В таком случае завтра я обещаю купить ошейник и поводок.
Кейт в притворном ужасе закатила глаза:
– Либо вы не в себе, либо совершенно не разбираетесь в аксессуарах. Лучше ограничьтесь галстуками...
– И помогу доставить вашего Макса к ветеринару на Сен-Мартен, – продолжал он, не обращая внимания на укол.
Только тут Кейт поняла, о чем идет речь, и с благодарностью посмотрела на него, как ни странно, чувствуя, что им предстоит стать лучшими друзьями, и что это было кем-то предназначено. Он ответил ей таким же взглядом, тепло улыбаясь... нет, не тепло! Интимно!
Кейт, боясь самой себя, попыталась отвлечь его шуткой:
– Что же, взятка немалая! А как вы собирались мне льстить?
Митчел задумчиво поднял брови. На губах играла улыбка.
– Скорее, уговаривать. Напомнить о том, что вы мне должны, – хмыкнул он.
Кейт ужасно захотелось закрыть лицо и заткнуть уши, чтобы не видеть и не слышать его. Даже сейчас, в спокойном состоянии, он буквально излучал сексуальную энергию. Ауж когда смеялся, был просто неотразим. Когда улыбался, выглядел опасно привлекательным. А уж когда был молчалив и задумчив, как минуту назад, еще больше интриговал ее. Он был настолько физически привлекателен, остроумен и утончен, что ему хотелось доверять. Хотелось дружить с ним, хотя он был последним человеком на Карибских островах, которому можно довериться. С которым можно подружиться... даже полюбить. Мощный магнит весом в двести фунтов, а она чувствовала себя крохотной скрепкой, изо всех сил борющейся с его притяжением. Но он все равно неумолимо притягивал ее к себе, дюйм за дюймом, через весь стол.
Пожалуй, ей легче развлекать и забавлять его, чем пытаться целых три безмолвных секунды противостоять его притяжению. Что ж, наверное, придется сдаться и рассказать историю дебюта.
Митчел мгновенно понял, что решение принято.
– Что побудило вас? – довольно ухмыльнулся он. – Подкуп или уговоры?
– Я совершенно равнодушна к подкупу, – язвительно объявила Кейт и хотела было добавить, что не менее равнодушна к уговорам, но не успела, потому что Митчел кивнул:
– Вот и прекрасно. Я заеду за вами утром в десять. А теперь выкладывайте, как прошел дебют.
– Это случилось в День святого Патрика, – со вздохом начала Кейт, – так что к семи вечера в пабе яблоку негде было упасть. Пиво лилось рекой, а от оглушительного рева дрожали стены. Я знала, что отец куда-то вышел, потому что перед этим он поднялся наверх за бумажником, поэтому я прокралась вниз, хотя, если его не было дома, мне вообще строго-настрого запрещалось заходить туда. Таковы были правила, и я знала, как мне влетит, если я их нарушу. Это знал и бармен, но народу толпилось столько, а я была такой маленькой, что меня никто не заметил. Сначала я просто торчала на последней ступеньке, тихо подпевая музыке. Но оттуда ничего не было видно, поэтому я продвинулась чуть дальше... и дальше... и дальше... пока не добралась до конца стойки. Пианино находилось у меня за спиной, а справа за стойкой сидела пожилая парочка. Я не знала, что они давно наблюдают за мной, пока мужчина не нагнулся и не спросил, есть ли у меня любимая песня. Я сказала, что моя любимая песня – «Дэнни-бой», потому что моего папу зовут Дэниел...
Кейт потянулась за стаканом, чтобы скрыть боль, нахлынувшую при упоминании о песне, которую она пела для отца в последний раз, стоя у могилы. Тогда по ее лицу струились слезы, а остальные собравшиеся дружно сморкались в платки.
– Кажется, я совсем не даю вам есть, – извинился Митчел.
Кейт съела кусочек гребешка и чуть-чуть риса, чтобы выиграть время и немного успокоиться, но Митчел почти не коснулся еды. Кейт заметила, что для такого высокого человека, который, должно быть, уже успел проголодаться, он ел очень мало.
– Как только захотите продолжить... – поторопил он через несколько минут.
Его улыбка была такой заразительной, что Кейт улыбнулась в ответ и продолжала историю, почти забыв о давящей тоске, которую испытывала совсем недавно.
– Мужчина за стойкой поднялся и, вероятно, дал пианисту денег, потому что тот сразу заиграл «Дэнни-бой». И тогда незнакомец подхватил меня на руки, поставил на свой табурет и потребовал, чтобы все замолчали, потому что сейчас буду петь я.
Кейт снова помедлила, на этот раз потому, что старалась не хихикнуть.
– Вот так он и настал, мой звездный час. Я так нервничала, что пришлось сцепить руки за спиной, чтобы они не дрожали. А когда попыталась петь, из горла вырвалось нечто вроде кваканья.
– И на этом все кончилось?
– К несчастью, нет, – засмеялась Кейт, качая головой.
Митчел, которому не терпелось узнать, что будет дальше, попробовал угадать:
– Вам, наконец, удалось запеть громче и очень фальшиво? Его улыбка померкла при мысли о том, как в подобных обстоятельствах могут быть жестоки к маленькому ребенку люди, успевшие набраться.
Но Кейт снова покачала головой и приняла оскорбленный вид.
– Мой конец истории нравится мне куда больше.
– И каким же был конец?
– Собственно, как только я обрела голос, все было лучше некуда. К счастью, пока я пела, все молчали, а потом тишина продолжалась еще несколько секунд, прежде чем раздались аплодисменты.
– Громкие?
– Очень. Естественно, я посчитала это одобрением публики и принялась петь другую песню, уже более веселую, которая, как я понимала, покажет всем мое блестящее владение ирландским наречием. Когда я ее пела, кто-то дал мне зеленую шляпу гнома и игрушечную дубинку. И тут, как раз на последнем куплете... – она все-таки расхохоталась, – вошел отец. О Господи, что там началось!..
– Он, конечно, расстроился, – предположил Митчел, подумав про себя, что ее отцу совсем не следовало ругать девочку, раз она дала такое великолепное представление.
– Это правда. Он действительно немного расстроился, – подтвердила она, смеясь еще громче. – Видите ли, к тому времени как он пришел, я уже стояла не на стуле, а на барной стойке, чтобы все могли меня видеть. Нахлобучила зеленую шляпу, размахивала дубинкой и во весь голос распевала разухабистую песню «Собирайтесь все бродяги и прохвосты». На случай если вам она не известна, некоторые куплеты несколько непристойны, и я как раз дошла до одного из них, когда передо мной возник отец.
– И что случилось?
– Мой голос оборвался на полуслове.
– А ваш отец? Как он поступил?
– Стащил меня со стойки, а назавтра попросил моего дядю использовать все его влияние, чтобы немедленно записать меня в школу Святого Михаила, с тем чтобы монахини... э... смогли как-то участвовать в моем воспитании. До этого я ходила в обычную школу, потому что она была гораздо ближе, и брала уроки катехизиса в Святом Михаиле только по субботам.
