Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
“Он представлял на этом месте меня,” — подумалось с болью.
Он действительно так сильно обидел Мо Жаня, что тот вплотную подошёл к грани безумия. Ненавидел так же страстно, как и любил.
Потому что любил.
Ваньнин перевёл взгляд на плотно связанного бесчувственного Мо Жаня на полу минивэна.
Если бы балетмейстер не прогнал его тогда, у Жун Цзю и его людей, возможно, никогда бы и не появилось этого видео. К сожалению, в этом мире не существовало сослагательного наклонения.
Сделанного не воротить…
Он знал, что в тот момент не поступил бы иначе, и причина крылась в его прошлом, но всё равно не мог до конца избавиться от странной горечи, которая продолжала его преследовать уже много лет подряд.
В сложившейся ситуации он не был уверен, как быстро Ши Мэй сможет прийти с людьми из Жуфэн на помощь — знал только, что на этот раз он ни в коем случае не должен подвести Мо Жаня.
В конце концов, это была его вина с самого начала, это с его подачи ловушка захлопнулась — вот только в ней он Мо Вэйюя ни за что не оставит одного…
…Место, куда их доставил Жун Цзю, было Чу Ваньнину знакомо: портовые доки с контейнерами, которые прежде использовал картель, чтобы содержать мальчиков на продажу. Когда-то он считал, что скорее наложит на себя руки, чем снова попадёт сюда, но теперь всё изменилось.
Всё больше его беспокоило, что Мо Жань так и не пришёл в сознание — его, словно мёртвый груз, вытащили из минивэна и понесли к одному из закрытых металлических боксов.
— Что с ним будет? — не удержался он от вопроса, обращаясь к Жун Цзю. Попытался говорить как можно безразличней.
— А что бы ты хотел с ним сделать? — Жун Цзю приподнял брови. И, не дождавшись ответа Ваньнина, продолжил. — Он получит по заслугам, Ся Сыни. Око за око. Не переживай, ты тоже сможешь… хм, поучаствовать.
Чу Ваньнин нахмурился.
Он понимал, что за происходящим наверняка стоит не только месть. В деле был замешан Син Чан, от которого можно было ожидать чего угодно, и Мо Вэйюй — не случайная жертва. Происходящее было результатом длительной подготовки, но что было их конечной целью?..
— Ся Сыни, — оборвал его размышления внезапно подступивший Син Чан. — Я знал, что мы однажды встретимся.
Чу Ваньнин не стал делать вид, будто не узнал, кто перед ним — вместо этого он остановил на мужчине долгий внимательный взгляд, а затем прохладно поинтересовался:
— Почему именно теперь?
Ему было действительно сложно понять, зачем все эти люди ждали столько лет, чтобы отомстить сыну Наньгун Яня — который, к тому же, не то, чтобы жаловал отца.
Вместо ответа Син Чан пожал плечами, неприятно усмехаясь:
— Кто знает…
Это был, разумеется, никакой не ответ. Чу Ваньнин теперь точно знал, что всё дело в скрытой игре, затеянной Син Чаном. Очевидно, манипулируя желанием отомстить, он заручился поддержкой тех, кто пострадал от Жуфэн, втягивая их в нечто противозаконное.
Далеко не все знали, кем на самом деле был Син Чан в Жуфэн… но Чу Ваньнин помнил это слишком хорошо. Он опасался, что в искренность его желания примкнуть к рядам мстителей не поверят.
И всё же к балетмейстеру Чу отнеслись не как к пленнику.
Его даже позвали в бокс, где проходил допрос, когда Мо Вэйюй начал приходить в себя.
Чу Ваньнин видел, что людей вокруг достаточно, многие вооружены.
Что мог он им сейчас противопоставить: один, не совсем понимающий, что происходит?
Всё, что ему оставалось: затеряться в тени и наблюдать…
Мо Жань приходил в себя долго и болезненно, сознание его до конца не прояснялось ещё некоторое время: его чем-то накачали в дороге, когда он был в первоначальной отключке. Когда всё-таки очнулся, казалось, он даже не сразу понял, кто перед ним.
Долгая дезориентация в пространстве и времени сказывалась тем, что он не осознавал, что связан, а на голове его плотная тёмная ткань.
Сквозь заклеенные губы Вэйюй всё пытался кого-то позвать…
Сердце Чу Ваньнина оборвалось.
Мо Жань пытался позвать его…
Ваньнин мог утверждать это с полной уверенностью, хотя сквозь сжатые губы Вэйюя не просачивалось ни единого раздельного звука.
Балетмейстер Чу поспешно опустил взгляд, понимая, что может не вынести происходящего. К горлу подкатывала дурнота.
Жун Цзю же, напротив, был рад смятению своего пленника. Он напоминал грифа, выгибающего змеиную шею и всё примеряющегося, куда следует нанести первый удар…
Чу Ваньнин сжал кулаки. Ему следовало взять себя в руки — иначе он сойдёт с ума и окажется не в состоянии чем-либо помочь, когда представится такая возможность.
Жаль, он не мог заткнуть уши, чтобы не слышать, как Мо Вэйюй снова и снова повторял единственный вопрос, выводя Жун Цзю из себя.
“Где Чу Ваньнин..”
“Что с ним…”
Ваньнин сознательно старался отстраниться от происходящего, убеждая себя, что всё это не имеет значения, но он уже догадывался, к чему всё идёт.
Жун Цзю собирался морально уничтожить Мо Жаня — но сделать он это мог, лишь убив его веру в Ваньнина.
Мо Вэйюй позволял избить себя, он, казалось, был рад любой боли — всё, что имело для него значение, сводилось к благополучию балетмейстера Чу. Ему было плевать на себя и собственную жизнь…
Понимать это было совершенно невыносимо.
Мо Жань смеялся в лицо Жун Цзю, когда тот пытался пошатнуть его веру в единственного важного ему человека. Продолжал улыбаться сквозь боль кровоточащими дёснами, задыхаясь.
“Так… где он?”
Жун Цзю не выдержал. Захлёбываясь ядом, он прошипел Вэйюю в лицо:
— Думаешь, он захочет видеть тебя? Сына человека, который превратил его жизнь в ад?.. Ты смешон, Вэйюй. Никто не захочет тебя, и никому ты не нужен.
Он развернулся, чтобы уйти, но затем в последний момент обернулся:
— Чу Ваньнин был здесь всё это время. Он слышал каждое твоё слово, и не торопился прийти на помощь…
Балетмейстер Чу не боялся этой обличительной речи — к тому моменту он уже понял, что ему позволили здесь находиться с неким умыслом.
Никто не знал, что Мо Жань на самом деле испытывает к нему не ненависть — однако его наверняка собирались использовать.
Именно он
