Почувствуй (СИ) - Севимли Алейна

Едва мы с сыном оказались внутри автомобиля, из дома послышался выстрел. Трясущимися руками завела двигатель. И только выехав из деревеньки, вынимаю сына из рюкзака.

Останавливаюсь у обочины, прижимаю Джана к себе, и плачу. Отчего-то сейчас мне стало дико страшно. Я тряслась и ревела, не в силах остановиться.

Слышу вой сирены, и не верю в этот звук до тех пор, пока впереди на трассе не появляются полицейские машины. Несколько полицейских машин, и две или три обычных, они все останавливаются вокруг меня. Выбираюсь из машины, всё так же крепко прижимая ребенка к себе.

Из второй или третьей машины выбегают Биркан и Танер. Я бегу им навстречу. Биркан ловит меня, и прижимает к себе.

— С вами всё в порядке? Кадер? Тише, всё закончилось, — он целует то меня, в мои зареванные глаза, то Джана, который испугался моей истерики, и тоже начал плакать.

— Йетер и Эрдал остались в доме. Если ехать по той дороге… — пытаюсь объяснить я. Мы спасены, теперь главное поймать этих людей.

— Всё хорошо, — успокаивает меня Танер. — Я лично поеду, и поймаю их, они больше никогда не причинят вам вреда.

Полицейские машины, во главе с Танером, уезжают, а мы с Бирканом остаемся на этой дороге, он не отпускает меня, и вместе мы не отпускаем нашего сына. И только сейчас я понимаю, всё закончилось.

Эрдал продолжал забивать руками и ногами Йетер, бил её о стену, об угол, и когда девушка повалилась на пол, достала рукой пистолет, и убила ещё одного члена семьи Себахат. От полученных ран Йетер умерла по дороге в больницу.

Нарезаю помидоры, чтобы через минуту бросить их в разогревающуюся скороду. Солнце светит мне в глаза, но это радует меня, поймав на своём лице лучик, улыбаюсь.

— У Онура есть блестящие ручки, они вкусно пахнут, — тараторит Джан, раскрашивая картинку, сидя за кухонным столом.

— Ты тоже такие хочешь? — Пыхтит Биркан, уткнувшись лбом в руку, стараясь спрятать лицо от яркого света.

— Нет, Онур поделился со мной, надо отдать. Много других ручек сломал Амеди, ему не нравится, когда мы просто так сидим и рисуем, — продолжал сообщать новости сын.

— Да, он любит всё ломать, — продолжает пыхтеть Биркан, не особо вклиниваясь в разговор.

— Плохо тебе? — Спрашиваю я, едва сдерживая улыбку. Нет, я не радуюсь его страданиям, но вчера он утверждал, что утром всё пройдёт.

— Угу.

— А ещё Бурсу на вас очень обиделась.

— За что? — Он поднимает голову, вопросительно взглянул на меня, и тут же сощурился и отвернулся от света.

— Вы так рьяно праздновали это событие, но совершенно забыли поздравить её, и навестить их.

— Озгюр нас закружил, я сам не понял, как это произошло.

— Зря ты не пошел со мной, у них родилась прелестная девчушка.

— Обязательно увижу, они в соседней квартире живут. Хорошо их ближайшие родственницы перестали приходить и ругаться.

— Это затишье перед бурей, так как они ждут ответа, куда Бурсу и Озгюр переедут. А мне придется поверить, что Озгюр так обрадовался новости об отцовстве, и напоил вас, как телят.

— Как кобылок, — поправил меня сын, вспомнив любимое выражение друга.

— Как кобылок, — исправляюсь я. — Ведь раньше вы ни разу так не вели себя.

— И это точно последний раз, — протянул любимый муж, потирая глаза. — Какой кошмар. Как вообще с такими ситуациями справляются?

Я не успела ответить, зазвонил телефон, и я поспешила ответить на звонок.

— Слушаю, дорогая.

— Биркан забыл, что обещал отвести меня в школу?

— Помнит, — оборачиваюсь, переглянувшись с мужем. — Но не думаю, что тебе стоит с ним ехать. Давай я отвезу тебя.

— Не беспокойся, Ферхат отвезёт, но после занятий я приеду к вам, хорошо?

— Конечно, будем ждать.

— Фериде? Кто-то отвезет её?

— Да, а вечером она приедет к нам.

— Тётя приедет? — Обрадовался Джан. — Значит, она будет играть со мной. И я покажу, как раскрасил картинку.

— Очень красиво, ты рисуешь прямо, как папа, — улыбнулся Биркан, взглянув на художество.

Я подошла ближе и тоже пригляделась. Да, я тоже когда-то рисовала так, пока не занялась своими чертежами осмысленно. Перед нами предстал рисунок, где фломастерами едва заштрихованы детали, но при этом линии выходят за границы.

— Когда-нибудь, я буду чертить как мама, — обиделся сын.

— Конечно, у тебя и сейчас прекрасно получается, — смотрю на Биркана с немым осуждением. — Сегодня ты не сможешь занести мои чертежи, да? Отлично, сама прогуляюсь по городу.

— А мы с Джаном останемся дома, устроим себе выходной.

— Очаровательная Джессика скрасит ваше одиночество. Рувейда просила присмотреть за ней до обеда, так как она занята, а Танер один не справится, его состояние ещё хуже твоего. Вдвоём как-нибудь уладите этот вопрос.

— У него племянница родилась, он больше чем молодой отец балагурил.

— Да, я заметила вчера вечером, когда они привели тебя.

— Не только меня, Озгюра я лично отнёс в соседнюю квартиру. Извини меня за вчерашнее, это точно больше никогда не повторится. Обещаю вести себя тихо и смирно, когда родится наша дочь.

Он начал извиняться ещё вчера, хоть это и сложно было разобрать. Зато он очень мило признавался мне в любви.

В дверь позвонили, и едва я дернулась в сторону прихожей, Биркан остановил меня. Через минуту он вернулся в сопровождении моего отца.

— Дедушка, — Джан бросился на шею Джошкуна. — Я по тебе скучал.

— И я по тебе, мой дорогой, — отец обернулся к Биркану, подпирающего своей спиной холодильник. — Знакомая ситуация, могу тебе помочь.

— Папа, — шепчу я, останавливая его.

— Я оставил это дело, и теперь смело могу раздавать советы. Сказать тебе, сынок, как тебе справиться с алкоголизмом? — Шутит он, обращаясь к Биркану.

— Нет, я уже нашел этот путь. Но от совета по моему текущему состоянию, не откажусь.

— Сейчас всё сделаем.

— Отлично, сейчас позавтракаем, а потом ты будешь спасать этих любителей праздной жизни, и заодно присмотришь за детьми, — объявляю я, возвращаясь к приготовлению завтрака.

— Откуда ты шел, дедушка?

— Приводил твоего дядю Азата на футбол. Через несколько лет будешь наблюдать за ним с телевизора или со стадиона. Тренера очень хвалят его.

— Дядя, — хмыкнул Биркан. — Связи связями, но у них не такая огромная разницы в возрасте, чтобы называть Азата дядей, или Фериде тётей.

— Больше десяти лет, не разница что ли? — Настаивает на своём отец.

— Я не о том, и Фериде и Азат сами ещё дети, но все малыши упорно называют их дядей и тётей.

— Им так нравится, всё хорошо, — улаживаю я спор, ставя перед оппонентами по тарелки с едой.

— А вы что решили? — Перешел к другому, не маловажному, вопросу отец. — Как назовёте мою внучку?

— Не напоминай, мы не можем прийти к общему решению.

— Ты хочешь назвать её Хазал, так? А ты, Кадер, хочешь, чтобы её звали Сонгюль? — Резюмировал отец.

— Тебе ведь тоже нравилось это имя, в чём проблема? — В очередной раз спрашивает у меня любимый мужчина.

— Она и сейчас мне нравится, но оно будто не подходит ей.

— Когда я ещё не знал твоего имени, я был уверен, что тебя зовут Хазал, а позже ты сама сказала, что считаешь это имя подходящим для себя. Почему нельзя назвать ребёнка в память об этом событии?

— О каком ещё событии? Не знаю, мне не очень нравится.

— Предлагаю компромисс, пусть имя придумает кто-то посторонний, либо, назовите мою внучку двойным именем. Хазал-Сонгюль чем плохо?

— Хорошо, в таком случае, когда она родится, мы посмотрим на неё и сразу же решим, что больше ей подходит. Ты на это согласна, любимая? — Медленно, словно продолжаю обижаться, хоть это было не так, поворачиваюсь к Биркану, и киваю.

Так и проходит наша новая жизнь. Главная проблема моей жизни, какое имя выбрать для ребенка, и это совершенно не перекликается с моим прошлым. С появлением в моей жизни Биркана проблемы от средней, до самых крупных встречались на моём пути, а после на нашем совместном пути. Беды и сложности нарастали, пока не достигли пика. Мы столько раз ошибались, теряли надежду, расходились по разным сторонам, отдалялись друг от друга, не понимали друг друга, и самих себя.