Энн Брашерс - Последнее лето - твое и мое
Он не пойдет к ней на свидание. Он этого даже не хочет.
Как ему дождаться полуночи?
Глава десятая
ВОЗЬМИ СВОЮ ЖИЗНЬ
Она все ждала и ждала.
Зачем она все это придумала? Неужели она ненавидит себя так же, как он ненавидит ее? Они с Полом работают на пару, как боксеры в двойном ударе.
Алиса искала взглядом луну. Она нафантазировала себе, что будет светить полная луна, однако луна совершенно скрылась за облаками.
— Кому в голову пришла эта дурацкая идея? — обратилась Алиса к ракушке мидии, прежде чем швырнуть ее в воду.
Часов она с собой не взяла, поскольку не думала, что они ей пригодятся.
«Даю ему еще пять минут», — решила она.
Какая же она ненормальная. Пришла на свидание в своем самом красивом бюстгальтере, сексуальных трусиках, единственном приличном сарафане. И вот теперь кажется себе самой совершенно беззащитной и униженной. Она чувствовала себя заказанной по почте невестой, чей предполагаемый жених не удосужился показаться в почтовом отделении. Зачем она поставила себя в такие условия?
Было уже определенно за полночь. Он не приходил. Ну и дрянь же она. Неудачница. Как легко унижать себя, когда чувствуешь себя кем-то основательно униженной.
Она взглянула на груду камней, которую навалил для нее высокий прилив. Она могла бы, как Вирджиния Вулф, заполнить карманы камнями и войти в море.
Однако у платья были слишком тонкие карманы. В них никак не поместился бы самоубийственный груз. Она пожалела, что не надела старого плаща и пары болотных сапог. Ее попытка быть сексуально привлекательной оказалась тщетной.
— Думаю, я умру, — обратилась она к воде.
— Алиса?
Она была так поглощена горестными мыслями, что не услышала шагов за спиной. Она уже перестала ждать.
— Эй, Алиса.
Ей не хотелось даже поворачиваться. Она сдалась.
— Я опоздал? Прости, — сказал человек у нее за спиной.
Она все-таки повернулась. Не хотела, но не смогла удержаться.
— Я так рад, что ты не ушла, — сказал человек.
Неужели эти слова произнес Пол? Он был похож на Пола, но говорил как-то по-другому. Она старалась не обольщаться надеждой.
— Я как раз собиралась уйти, — без выражения сказала она.
— Пожалуйста, не надо. Я пришел, — откликнулся он.
Она ожидала от него неуверенности и изворотливости. Ожидала услышать извинения. Почему у него такой спокойный вид? Неужели это и вправду Пол?
Он подошел к ней очень близко, но не попытался прикоснуться или поцеловать. Они не привыкли делать это непринужденно, как должны были бы.
— Я подумал, нам понадобится одна из этих штук, — сказал он. — Надо было мне заранее об этом подумать.
Он достал пачку небольших пластиковых квадратных пакетиков.
Он принес презервативы. Алиса моментально покраснела. Она не была такой прагматичной, как он. Она вообще не верила, что это случится. Она так удивилась, что подумала — а не шутит ли он? Он действительно толкает ее на это?
— Понимаешь, магазин был закрыт. Я подумал, что смогу заказать их с материка, чтобы привезли на пароме, но там было тоже закрыто. Надо было заранее предусмотреть.
— Тогда где ты их достал? — ошеломленно спросила она.
— У Дона Рона в яхт-клубе.
— Не может быть.
Она вдруг захихикала, как двенадцатилетняя девчонка.
— Может. Почему бы и нет?
Она продолжала смеяться.
— Да так.
— Я принес кое-что еще, — сказал он.
Голос его звучал спокойно, убедительно и в то же время легко. Неужели это действительно Пол?
Он положил на песок свою ношу. Потом развернул одеяло.
— Я принес вот что, — сказал он. — Чтобы лежать.
Она ожидала подвоха, но он не отвел взгляда.
— Хорошая мысль, — затаив дыхание, сказала она.
Он не шутит? Он действительно собирается довести дело до конца или прибегает к какой-то мудреной психологии от противного? Она внимательно всматривалась в его лицо, выискивая намек на расчетливость, но не находила.
— А это, — добавил он, — на потом.
Это был пакет печенья с шоколадной крошкой.
На потом. Она лишилась дара речи. Не могла вымолвить ни слова.
— А вот это, — сказал он, — для тебя, не для меня.
Это была бутылка вина.
Алиса была тронута. Она едва не плакала.
— Немного волнуешься? Хочешь выпить? Я принес штопор.
Она провела рукой по глазам.
— Думаю, все нормально, — пробормотала она.
Он дотронулся до ее плеча. Потом приблизил губы к ее уху.
— После всего, что с нами было, надо сделать это хорошо. Согласна?
Он расстелил одеяло. На этот раз не пришлось даже бороться с ветром — было тихо. Пол устроил им местечко на ничейной территории между двумя деревнями, в низинке между дюнами. Здесь их никто не потревожит.
Теперь испуганный вид был у нее, а он чувствовал себя уверенно. Но ему не хотелось своей уверенностью отпугнуть ее еще больше.
Он разложил все вещи, а потом уселся.
— Садись, — сказал он, и она села рядом.
Из-за облака вышла луна, осветив всю ее, в прелестном облегающем платье с мелкими синими и фиолетовыми цветочками. Он подумал о подарке, упакованном так, чтобы радовать взор, но мысли его были заняты только тем, что находится внутри.
Он постарался настроиться так, чтобы ее красота вызывала у него радость, а не страдание. Ее власть над ним была благожелательной. Он это понимал, хотя доверять этой власти было трудно.
— Не надо волноваться, — тихо произнес он. — Никто тебя не принуждает.
— Кто ты и что ты сделал с Полом? — прошептала она в ответ.
— Я привел его с собой, — сказал он. — Он сейчас здесь, с Алисой.
Наконец-то он здесь, с ней. Его удивляла собственная решимость, но в тот момент он действительно был полон решимости, которой хватило бы на них обоих и на любого, кто мог появиться. Именно этого он и хотел. Теперь, когда он решился, он торопил наступление будущего. «Берегись силы новообращенных», — подумал он.
В то же время он понимал, что скоро испытает великое и редкое наслаждение. Наслаждение, которое суждено испытать лишь раз в жизни, и, если не возьмешь от него все, окажешься глупцом. А ему надоело быть глупцом.
— Ты готова? — спросил он.
Было так темно, что он почти не видел ее золотистых глаз. А ему хотелось видеть. Хотелось, чтобы она видела его. Теперь, когда он решился.
— Я принуждаю тебя к этому? — робко спросила она.
— По мне видно, что принуждаешь?
— Нет, но честно. Ты не обязан. Я не рассержусь. Можешь, как и раньше, спать в моей постели.
— Я и хочу спать в твоей постели, — сказал он. Потом наклонился и поцеловал ее. Сначала поцеловал в щеку, потом в подбородок. — Я хочу сделать с тобой много вещей.
Он так долго любил ее, но прежде ни разу не целовал. Возможно, боялся того, к чему это может привести.
Он поцеловал ее в шею, а потом в место слева от нательного крестика. Потом в ключицу и в ухо. Вот она, Алиса! Эти ее места он хорошо знал, но никогда раньше до них не дотрагивался.
Он не торопился целовать ее в губы. Ибо, когда все-таки поцеловал, вынести это было почти невозможно. Он так и предполагал.
Она ответила на поцелуй. Близость становилась почти невыносимой. Он терял голову, не делая усилий обрести себя. Он целовал ее, словно делал это впервые. В каком-то смысле это и было впервые. Он тоже был девственником.
Ему захотелось рассказать ей об этом и других важных вещах, но, если бы в упоении поцелуев он заговорил, пришлось бы остановиться, а он этого не хотел.
Он дал волю пальцам и губам исследовать те части ее тела, которые раньше мог только видеть. Откуда ему было знать, что от него скрывалось так много?
К тому же надо было разобраться с платьем. Оставались еще укромные уголки, которые он не видел. Сердце его бешено колотилось, и он чувствовал себя четырнадцатилетним подростком. Все совсем по-другому, когда для человека что-то имеет значение. Все второстепенное остается в прошлом. Но когда она через ноги стянула с себя платье и отшвырнула его — то, что было, и то, что будет, сконцентрировалось в сиюминутном моменте.
Она расстегнула дрожащими, но настойчивыми пальцами его рубашку, потом взялась за пуговицы джинсов. Несмотря на то, что он тщательно оделся, идя на свидание, его быстро разоблачили для презентации.
Он притянул ее к себе на грудь, чувствуя, как под его спиной меняет форму песок. Пляж был тем местом, где этого произойти не могло и где оно должно было произойти. Разумеется, она это понимала.
Когда она прижалась к нему, он был уже вполне готов, весь во власти желания, вызывающего восторг и печаль одновременно. Мучительное наслаждение. Болезненное желание, содержащее в себе все оттенки чувств от агонии до счастья.
Ее глаза так же, как и его, были широко раскрыты. Между ними возникла негласная договоренность о том, что стыдливость не должна им мешать. Когда он целовал ее в переносицу, два ее глаза слились в один глаз циклопа. Каждый из них не собирался пропустить ни один из этих моментов.
