Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время
Через полчаса Сью заторопилась домой, бормоча: «Секс, секс, вот о чем они все сегодня думают». Последив за взглядами двух молодых людей, она поняла, что сила их взаимного притяжения слишком велика, чтобы с ней бороться. Она была права.
На следующий день Луис приехал на съемку совершенно вымотанным. Он чувствовал себя так, словно отработал целый день. Съемочная группа засуетилась вокруг него, устанавливая свет и оборудование для его большой любовной сцены с «магистром» Сисси Шарп. Луиса коробило от этого обращения «магистр», на котором настаивала Сисси. Кто она, как не уродливая старуха, к тому же так стыдящаяся своей женственности, что не позволяет называть себя «миссис» или «мисс». Действительно, магистр. Улыбка промелькнула на его лице, когда Луис вспомнил о прошедшей ночи и Сабрине. Сабрина. Какое имя! Какая женщина! Он почувствовал возбуждение при одной лишь мысли о ней. Сабрина Джоунс, секс-символ восьмидесятых. Так великолепна, сексуальна, молода поистине мечта любого мужчины.
Но только не его – о нет, ни за что. Для Луиса Мендозы такого понятия, как мечта, не существовало. Сабрина была его женщиной, теперь она принадлежала только ему. Гордость переполняла его, когда он вспоминал ее загорелое упругое тело, ее объятия. Их ласки были бесконечны, а физическое влечение друг к другу настолько сильным, что секс вылился в экстаз. Луис был искушенным любовником, но с Сабриной все получилось настолько естественно, легко и свободно, что его уловки оказались просто ненужными. Может быть, думал Луис, он действительно полюбил впервые в жизни. Счастливо улыбаясь, Луис очнулся от грез помощник режиссера звал его на репетицию. Сисси уже ждала. Она выглядела шикарно. Холодная и шикарная. Наверное, все женщины Америки будут отныне копировать ее туалеты в этой сцене. Закованная в роскошный наряд, она выглядела ничуть не сексуальнее старой клячи. Луис расхохотался от такого сравнения, пришедшего ему на ум.
Сисси нахмурилась. Она ненавидела Луиса, все в нем вызывало у нее отвращение. Безусловно, он был красив и неплохой актер, но она вообще не любила иностранцев. Иностранцами для нее были и евреи, и немцы, и французы, и англичане. Из неамериканцев она выносила лишь англичан; их было так много вокруг, что не принимать их было просто невозможно. Нравятся они или нет – приходилось их терпеть.
Сисси вздохнула и попыталась улыбнуться Луису, который с важным видом прохаживался по студии, пока режиссер не позвал на репетицию. Мысли были заняты «Сагой», и Сисси с трудом вспоминала свой текст.
«Прекрати это, Сисси, – жестко приказала она себе. Ты звезда, профессионал. Не забывай об этом».
Она должна получить эту чертову роль. Во что бы то ни стало!
8
«Поиск начался!» – сияла заголовком первая страница «Америкэн Информер».
«Крупнейшая охота за талантами со времен «Унесенных ветром!» – вопила «Ю-эс-эй Тудэй».
«Кто будет играть Миранду?» – задавал вопрос «Тайм», его рубрика «Люди» пестрела фотографиями Сабрины Джоунс, Жаклин Биссе, Эмералд Барримор, Рэкел Уэлч, Хлои Кэррьер и Розалинд Ламаз.
У Сисси начинался очередной виток истерии. Сдерживаемая до сих пор ярость, чувство ущемленного достоинства прорвались теперь в потоке бешенства и нескончаемых истерик. Она лежала на бархатном покрывале, в середине которого галльской золотой вышивкой сплетались в сложном узоре три геральдические буквы «S», и выплакивала душу. «Нет, – думала, глядя на нее, несимпатичная горничная Бонита, – души-то у тебя нет вовсе, мерзкая сука». Бонита суетилась вокруг хозяйки с носовыми платками, аспирином, водкой, тараторя по-испански слова утешения, пока Сисси билась в истерике, орошая черными от туши слезами бледно-лиловое покрывало.
Внизу, в своем кабинете, Сэм со смешанным чувством сожаления и безразличия прислушивался к доносившимся из спальни воплям. Сожаления – потому что он знал, что значила для карьеры Сисси роль Миранды. А безразличия – потому что он, в конце концов, был уже сыт по горло постоянными вспышками истерик и чрезмерными претензиями.
«Может быть, у нее начинается ранний климакс? – предположил он, переключая телевизор на другой канал. – Действительно, в последнее время она выглядит как черт – худая, словно рельса, сморщенная, как чернослив».
Сэм остановил выбор на тринадцатом канале и с удовольствием переключил свое внимание на молодого Рода Димблеби – крутили старый фильм с его участием. Сэм любовался жуликоватой внешностью и физической силой актера. Роду, безусловно, были подвластны все жанры. Даже по этому фильму пятилетней давности можно было сказать, что этот двадцатичетырехлетний начинающий актер подает большие надежды. Он был очарователен. Сэм ощутил знакомый прилив возбуждения, вспомнив их страстную встречу в его фургончике на съемке несколько дней назад.
Конечно, он понимал, что Род оказал ему эту услугу лишь в расчете на ответную милость. Он хотел получить роль второго сына Сэма в «Саге» и готов был на все ради этого.
Сэм знал, что не сможет надолго удержать при себе Рода, который был явно гетеросексуален и слишком привлекателен, но тем не менее он подсказал ответственному за распределение ролей в «Саге» Дэйлу Циммерману, что Род подходит на роль второго сына.
– Сэ-э-эм! – закричала Сисси из своего будуара, возвращая его к реальности. – Пойди сюда, Сэ-э-эм! – Ее голос выдавал крещендо отчаяния.
Вздохнув, Сэм выключил телевизор и поспешил в спальню супруги, выдержанную в фиолетовых тонах. Сисси, в сиреневом неглиже, лежала, распластанная поперек кровати, с нескрываемым ужасом уставившись на шесть фотографий в журнале «Тайм».
– Вот, полюбуйся! – пронзительно взвизгнула она, ее завитые взбитые волосы стояли дыбом, лицо заплыло от слез. – Эта мексиканская шлюха, как она смеет рассчитывать на мою роль! – Она швырнула журнал на пол и нажала кнопку «пять» автоматического набора телефона.
– Алло, – раздался в трубке голос Дафни Свэнсон.
– Ты видела «Тайм»? – зашипела Сисси; – Ты видела! Я не могу поверить, что эта мексиканская потаскуха участвует в конкурсе! Это правда? Скажи мне, что это не так, Дафни, ради Бога!
– Мне очень жаль, дорогая, – вздохнула Дафни, которая, несмотря на близкую дружбу с Сисси, явно наслаждалась ее страданиями. – Это действительно правда. Я не знаю, что уж она сделала с Эбби, но я разговаривала с ним десять минут назад и просила подтвердить это для моей новой колонки в газете. Это оказалось правдой. Она участвует. Мне так жаль.
Дафни невольно улыбнулась. Как бывшая актриса, она сочувствовала всем, кому приходилось участвовать в этой суровой, изнурительной борьбе, карабкаясь к вершине славы и успеха. Бедняги. Она была счастлива, что в свое время оставила все это. Теперь среди Свэнсонов актеров не было, но они оставались голливудской элитой.
