Юлия Данцева - Жена Кукловода

- Там в спальне на постели коробка. Можешь примерить.

Людмила удивленно застыла, не понимая.

- Платье. Там платье.

Она хлопала глазами, не веря собственным ушам.

- Ты купил мне платье?

- Не я. Это прислал Шталь. Платье для тебя и смокинг для меня. Сказал, что это костюмы для маскарада. Дресс-код. Прилагаются к приглашениям.

Людмила недоверчиво посмотрела на мужа.

- Ты хоть понимаешь, сколько это все стоит? – тихо спросила она. – Ты не думал, зачем все это Шталю?

Руслан только хмыкнул.

- Ты же сама сказала! Он чувствовал свою вину. Хотел загладить.

Людмила вдруг ощутила ту же злость, что на собрании. Посмотрела Руслану в глаза и сказала твердо:

- Я не хочу туда идти. Просто не хочу. Чувствую, что-то не так.

- Глупости! – Руслана, казалось, еще больше разозлили ее слова. – Беспочвенные подозрения! Доктор прекрасный человек! Умный и интересный! Ты должна гордиться, что он проявил к нам интерес и фактически предложил дружбу!

Людмила сжала зубы и проглотила подступающие к горлу горькие слезы.

- Я не хочу. И вообще… твой доктор… Я боюсь его!

Руслан посмотрел на нее с жалостью. Будто на больную. Или умалишенную.

- Мой? Это ты потащила нас на прием к Шталю! Забыла? А теперь она его боится!

Людмила вдохнула, чтобы ответить. Что-нибудь злое и обидное…

Но внезапно поняла, что Руслан прав. Опять тяжелой бесформенной тушей навалилось чувство вины. Стало противно и тоскливо. Во всем виновата она сама. По щекам, обжигая, скатились горькие капли. Больше сдерживать слезы она не смогла.

Но Руслан будто и не замечал, что она плачет. Впервые.

Отошел к окну. Чужой. Безучастный.

- Я ничего не хочу слышать. Если бы ты сказала сразу – мы могли бы это обсудить. Ты сама сделала этот выбор. Хочешь ты или нет – я пообещал доктору Шталю, что я буду на этом маскараде. С тобой или без тебя.

Людмила вздрогнула, как от пощечины. Даже помутилось в глазах. Похолодела от страха...Без тебя...Он, правда, сказал это?

- Ты…ты.. не можешь… как ты…

Последняя капля прорвала плотину ее терпения. Разревелась, в голос, навзрыд. Убежала на кухню, хлопнув дверью.

«Антошка… проснулся, наверное… - мелькнула последняя здравая мысль. Потом было просто отчаяние. Глухое, мертвое, выжигающее душу.

Согнулась пополам, будто от удара в живот, сползла на пол. Боль не отпускала, разливаясь в груди жаркими пульсирующими толчками.

Она ждала… Ждала, что сейчас Руслан войдет, поднимет ее с пола, отнесет на руках в постель. Как ребенка. Будет шептать глупые нежности.

Он так и не пришел. Когда кончились слезы, пошла в ванную. Умылась, стараясь не смотреть на свое опухшее лицо с красным носом. Тихо нырнула под одеяло. Спит? Или притворился? Ровное дыхание… Спит… Всхлипнула.

- Милочка… Прости… - теплые руки сгребли, обняли, прижали так, что нечем стало дышать. – Но и ты неправа… вывела меня из себя…

Опять потоком хлынули слезы… Сладкие, сладкие слезы. Родной…

- И ты… прости.

Обида, отчаяние растворялись в нежной радости, оставляя только горький вкус слез на губах. Открылась этой радости до предела, впустила, как свежий ветер.

Горячий шепот обжег ухо:

- Я заглянул в коробку. Оно такое красивое. Ты будешь неподражаема!

Радость погасла, будто задули свечу.

Ветер осторожно, будто боялся разбудить спящих, перебирал голые ветки деревьев за окном. Неживой тусклый свет фонаря заглядывал за штору, разбавляя темноту. Почти до утра Людмила пролежала с открытыми глазами и наблюдала за причудливо сплетающимися на потолке тенями.

В голове, как ночная бабочка в стекло фонаря, билась брошенная Русланом фраза: «Без тебя… Без тебя».

Из пыльного темного угла подсознания расползалась паника. Людмила отчаянно пыталась загнать ее обратно, но страх пропитывал ее, отравлял, лишал способности мыслить.

Без тебя… Без тебя… Он сможет без тебя. А ты? Быть как мама – то озлобленной на всю мужскую половину человечества, то заискивающе глядящей в глаза очередному кавалеру, что приводила домой, стыдясь самой себя и дочери? Нет! Ни за что!

Страх потерять Руслана, остаться одной, укоренился в душе Людмилы так глубоко, что сопротивляться было бесполезно. Вся ее разумность, решительность, твердость испарялись, словно сухой лед на солнце, как только накатывал панический ужас перед одиночеством.

Людмила вжалась в теплое, расслабленное ото сна тело мужа. Судорожно вздохнула. Руслан что-то пробормотал и, не просыпаясь, обнял ее крепче. Обида, злость, нежелание идти на этот странный вечер-маскарад показались Людмиле такими глупыми, надуманными. Поняла, что пойдет даже на костер аутодафе, только бы сохранить свой уютный мирок.

Людмила еще раз вздохнула, уткнулась носом в теплое сильное плечо, вдохнула родной запах.

Все утро она пыталась занять себя работой по дому, чтобы не думать о предстоящем вечере. Заставила Антошку убраться в ящиках стола, расставить по порядку диски с играми. Возилась на кухне, с какой-то яростной тщательностью надраивая до безупречного блеска фасады и полки. Перетерла все листья на комнатных цветах, до первозданной белизны довела подоконники. И изо всех сил старалась не встречаться взглядом с Русланом.

Он терпел ее упорное молчание и метание по дому почти до обеда. За столом тоже царила неловкая тишина. Антошка обиженно пыхтел, так как отец сообщил ему, что он отправляется с ночевкой к бабушке – маме Людмилы. У бабушки не было интернета, а на его телефоне отец заблокировал доступ после того, что они с лучшим другом Максом на уроке алгебры сидели в интернете. Это обстоятельство делало поездку к бабушке ссылкой декабристов. По крайней мере, выражение лица у Антона было поистине мученическим. Наконец, положив ложку в пустую тарелку, Руслан произнес:

- Милая, ты так и не померила платье. Неужели тебе не интересно?

Людмила молча встала, собрала тарелки, поставила их в мойку. Повернувшись спиной, произнесла безразлично:

- Домою посуду – посмотрю. Главное, что понравилось тебе.

Почувствовала, как Руслан недовольно поджал губы. Вспышкой промелькнуло злорадство. Вспомнила, как он вчера выговаривал ей – такой же безразличный и холодный.