Сандра Браун - Падение Адама
— Хорошая, плохая и противная, — ответил он, указывая пальцем в каждую.
Сидя в шезлонге, Лайла наклонилась к столику и, покопавшись в кучке «противных» писем, вытащила какой-то конверт. Рассеянный свет фонаря, затерявшегося в цветочной клумбе позади нее, едва позволил разобрать обратный адрес:
— «Тэд и Элизабет Рэндольф», — громко прочитала она.
— Ух ты! Они попали не туда.
— Похоже, твой метод сортировки не без изъянов.
Ничуть не заботясь о том, что письмо адресовано не ей, она пальцем начала вскрывать конверт.
— Да я их и не рассматривал. Я наблюдал за тобой.
Лайла оторвалась от своего занятия и в изумлении уставилась на Адама.
— Почему бы тебе не купаться обнаженной?
— По какому праву ты себе это позволяешь? — спросила она, слегка задохнувшись.
— Вид был бы тот еще!
— Спасибо.
— На здоровье. — С минуту они внимательно изучали друг друга. Наконец Адам отвел взгляд и кивком показал на забытый конверт в ее руке. — Что же пишут Рэндольфы?
Надорвав конверт, Лайла вытащила письмо. Пробежала его глазами, так как после этого завораживающего призывного взгляда ей требовалось время, чтобы прийти в себя и сосредоточиться на письме сестры.
— Они надеются, что тебе уже лучше и я не слишком тебя огорчаю.
Он удовлетворенно хмыкнул.
— Даже не поинтересовалась, как я поживаю. Спасибо, Лиззи, огромное спасибо, — проворчала Лайла. — А еще Миган очень огорчена, что их команда не выиграла на городских соревнованиях в софтбол[1].
— Бедняжка. А как Мэтт?
— Ого-го! Его на целый день заперли в комнате за то, что он учил плохим словам своего друга.
— Он, должно быть, перенял их у своей тети Лайлы.
Она швырнула в голову Адама мокрое полотенце.
— Мы с Мэттом приятели, он просто без ума от меня.
— А как самочувствие Элизабет?
Лайла продолжила чтение.
— Пишет, что чувствует себя великолепно. Основная ее забота — Тэд. «Он ведет себя все более абсурдно по мере приближения моего срока». О Господи, вот послушай. «Он купил новые покрышки для обеих машин на тот случай, если они вдруг лопнут по дороге в больницу». — Она с издевкой сказала: — Парень просто совсем свихнулся из-за этого ребенка.
Адам негромко рассмеялся и задумчиво произнес:
— Должно быть, это приятно.
— Что? — спросила Лайла, вкладывая письмо в конверт.
— Сознавать, что ты дал новую жизнь.
Когда он повернул голову, чтобы встретиться с ней взглядом, в его глазах отражался колышущийся свет фонаря.
— А-а. Да, думаю, это удивительное чувство. Если это твоя заслуга, конечно.
— Да.
С минуту они хранили молчание. Лайла первой нарушила его:
— Кстати, о письмах. Может, помочь? Мне не составит труда изобрести несколько коротких ответов. Что-нибудь вроде «Спасибо за участие, точка. Искренне Ваш, запятая, Адам Кэйвано».
— У меня на службе куча людей, в чьи обязанности входит разбор корреспонденции. Попрошу Пита запаковать ее и отправить в центральную контору.
— Даже личную корреспонденцию? — намекнула Лайла на многочисленные письма Лукреции. Они были прочитаны и отложены в сторону, но, насколько она знала, до сих пор оставались без ответа.
— Вообще-то ими пора заняться. Просто… — Он глубоко вздохнул. — Я чувствую себя совершенно отдаленным от всего этого. Понимаешь? — Адам глянул на нее, ожидая подтверждения.
Она кивнула без особой уверенности, что понимает, к чему он клонит.
— Я пропустил гала-презентацию отеля «Кэйвано» в Цюрихе на прошлой неделе. Обычно я присутствую на таких мероприятиях, просматриваю шоу, вникаю в каждую мелочь, без конца оттачиваю детали, чтобы не сомневаться, что все пройдет как надо. Но… — Он немного помолчал, а потом небрежно махнул рукой: — Я и впрямь думаю, что немного потерял.
— Сейчас у тебя другие заботы. На карту поставлено твое здоровье, это гораздо важнее, чем открытие нового отеля. Этот несчастный случай изменил твой взгляд на многие вещи. Теперь тебя волнует другое.
— Вероятно. А может, я просто устал. С того момента, как не стало отца и я сам бросился в пучину жизни, я все время гонюсь за тем, чтобы делать больше, иметь больше, получать больше.
— «Сверхдостигнуть».
— Да.
Со слов Элизабет Лайла знала его историю. Адам унаследовал от отца небольшую сеть заурядных мотелей; как только завещание вошло в силу, он продал их. На полученные деньги построил первоклассную гостиницу, которая сразу же завоевала популярность. Этот первый отель положил начало целому комплексу из восемнадцати отелей. В какой бы части света они ни находились, отели «Кэйвано» всегда отличались комфортом и безупречным качеством обслуживания.
Конечно, Адам начал отнюдь не на пустом месте, учитывая значительное состояние обоих родителей, но, говоря по правде, миллионером он сделал себя сам.
— Я устал от такой жизни еще до несчастного случая, — признался он Лайле. — Это звучит фальшиво, не так ли?
— Слегка, — ответила она с мягкой улыбкой. — Тебе ведь всегда завидовали.
— Да, я понимаю. Скука — совсем не то, чем мне хотелось бы гордиться. Отчего так скучно?
— Ты достиг всего, к чему стремился, обставил всех своих соперников. И по всем статьям. Наверное, поэтому создавал себе всякие трудности и сам же преодолевал их, например восхождение на эту гору.
Он, видимо, погрузился в воспоминания.
— Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Пьер, Алекс и я задумали эту кампанию. Сейчас мне даже трудно представить себе подобное. Друзья пригласили меня на Средиземное море следующей весной. Яхта, солнце — целый месяц. Никогда в жизни я не отдыхал так долго, но даже если бы согласился, то почему-то это предложение не кажется мне столь заманчивым. Я так далек от всего этого — красивые люди, шикарные машины, превосходная еда, фантастические лодки. Отели. Женщины. — Он вдруг в упор посмотрел на Лайлу.
Она с трудом перевела дыхание.
— Это пройдет. Отчуждение и безразличие спровоцированы твоим нынешним состоянием. Как только ты полностью выздоровеешь, твоя прежняя жизнь вновь покажется привлекательной и ты с головой окунешься в ее водоворот.
— Очень сомневаюсь.
— Ну конечно, — иронично согласилась она. — Да, стремление «сверхдостигнуть» глубоко засело в твоей натуре. Страсть преуспеть заложена в твоих генах, так же как цвет твоих глаз. По словам Элизабет, твоя энергия безгранична, у нее просто дух захватывает при виде того, как жизнь бьет в тебе через край. Все вернется, Адам.
— Но я никогда не буду прежним. Не физически, нет, — уточнил он, заметив, что она уже готова возразить. — Я никогда не смогу воспринимать жизнь, людей, да многое, как прежде.
