Бедная Амели - Дания Доброславская
Заламываю его, выбив нож из руки.
Младшая уже в явной истерике.
Старшая на меня летит, — «Иг… Вадим, пожалуйста! Пожалуйста, не трогай его! Прошу!»
Пацаненок сопит. Вырваться пытается, но понимает, что, если еще раз пошевелится, останется без лопатки.
Отпускаю его, оттолкнув вперед.
— Пошли! — приказываю этой
Малый на сестру смотрит, недовольно бормоча, — «Куда ты уже ввязалась?»
Она обнимает его, — «Паш, прошу! Никуда… Паш, просто улетайте. Карта у меня в кошельке. Пароль — год свадьбы родителей. Там достаточно денег для жизни. Позже я переведу вам еще…», — заканчивает и отстраняется от него
К сестре поворачивается, подходит к ней, присаживается на корточки и обнимает малую, которая уже захлебывается в слезах, — «Никуш, будь умницей, хорошо? Жди меня, малышка. Я скоро обязательно к вам прилечу.»
Та кивает. Слез не останавливает и крепко обнимает ее за шею, что есть сил.
— Так, все… — резко отстраняется от нее старшая, — «Все, улетайте. Скоро буду!»
Да, неужели! Думал, это — «жди меня» уже никогда не закончится.
Она уходит в коридор. Достает паспорт из сумки, обувается, и мы уходим налегке.
Выходим из подъезда.
Эта глаза к окну поднимает, в котором ее провожают младшие.
Хватаю ее под локоть, пихая в сторону машины.
Садимся в тачку.
Едем в аэропорт под звуки ебаных соплей.
Вылет через час.
Довольно поворачиваюсь к ней, оглядывая, как она трясется, — «Ну что, АМИ… теперь поговорим с тобой на привычном, МНЕ, языке…»
Раздел 2.3
Игорь.
Прилетаем в столицу.
Отзваниваюсь Максу, что нашел ее и везу на «исповедь».
Очень ждал этот «Судный день». Мне прям не терпится увидеть Власову и Соломонова в одном периметре. Еще и со мной. Уже прям руки чешутся взорвать их разум. Они пожалеют, что так глупо прокололись!
— Раздевайся, — первое, что приказываю, сняв с ее головы мешок и откинув вглубь подвала
Эта на меня свои зенки вылупляет, принимаясь ныть, — «Игорь… пожалуйста… Игорь, прошу! Только не это!», — пищит дрожащим голоском
Мы на кладбище. Здесь, помимо памятников и офиса для ночлежки, есть маленькое помещение под землей. Используем его для особых или безвыходных случаев. По окончании бесед исходы бывают разные, но чаще, если мы уже приезжаем сюда, они летальные.
Нянчиться с ними никто не собирается. Все, что произошло за эти месяца, испарилось. Остались только факты. Она, как прежде, волнует мое сердце. Как прежде, важна мне. Но я это переживу. И ей помогу, отправив в сырое положение лежа.
Без капли эмоций смотрю на нее, утверждая, — «Раздевайся!»
Она с ноги на ногу перекатывается, помещение оглядывает, крепко обняв себя и растирая плечи. Боится. А что ж не боялась, когда тему эту беспонтовую мутила с дуренем Власовским? Это вопрос в пустоту. Спрашивать об этом я у неё не собираюсь. Неинтересно. Доверенность. Флешка. И — на боковую.
— Игорь… я… — шепчет она, ко мне припадая, на что я отталкиваю ее. Эта спотыкается об собственные ноги и падает на пол, — «Прошу, только не насилуйте меня!»
— Даже не думал, — настаиваю, — «Раздевайся! Иначе сейчас это сделают другие люди!»
Слушается. Шапку с шарфом стягивает. Пуховик расстегивает. Снимает его. Болоньевые штаны расстегивает, лямки опускает. Снимает обувь, после — штаны.
— Можно… — начинает она
Перебиваю, оставив свой приказ без торгов, — «До белья.»
— Но… тут…
— Я сказал! До белья!
Трясется. Мнется. Что-то обдумывает, плачет, но все же продолжает снимать кофту, футболку, колготки.
Оглядываю ее. Тяну к себе стул и присаживаюсь на него, развернув спинкой вперед.
Она себя руками прикрывает. Заикается от рыдания. Трясется сильней от холода. Перекатывается с ноги на ногу. Вся кожа в мурашках.
— Встань на матрас.
Эта кивает, не оборачиваясь. Медленно идет назад, ногами нащупывая ткань.
Влипаю в нее. С глаз не могу никуда перейти. Наглые, предательские, серые глаза, в которые я когда-то влюбился.
«Мразь!»
Перед глазами первая встреча. Вспышка в груди. Бывает же так в жизни. Думал уже, так и закончу жизнь в одиночестве, а тут она. Маленькая, легкая, красивая. Взгляд добрый, чистый, глубокий.
До сих пор не могу поверить, что она смогла это сделать. Хочется вырвать из памяти все воспоминания. Все прикосновения. Все чувства…
Становится интересно выслушать ее, — «Рассказывай.», — разбиваю оглушительную тишину
— Ч… что?
Слегка усмехаюсь, — «Все.»
Она першение в горле сбивает, все так же обнимая себя руками за плечи, — «Я не хотела…»
— А кто хотел?
— Витя…
Довольно лыблюсь. Это не смех радости или удовольствия. Это защитный смех. Ярость подступает, когда понимаю уровень вранья, который она сейчас произносит. Витя говорит, что это она. Она, что это он!
Не сдерживаюсь. Кидаю в нее телефон.
Эта не успевает увернуться, и он попадает ей в ляжку, не долетев до стены.
Подрываюсь со стула. Подлетаю к ней и хватаю за скулы, что есть сил, — «Пиздишь, сука!»
Молчит. Глаза закрыла от испуга и молчит, рывками посапывая носом.
Только хочу замахнуться и напугать ее сильней, как к нам заходит Серега, толкая внутрь Витеньку.
Лыблюсь, перебирая их глазами. Теперь уже мне это нравится. Эта в белье. Этот в трусах, с накинутым пальто на плечи.
«Парочка полуфабрикатов.»
Отхожу от нее. Пистолет из нагрудки достаю, и ему им приказываю, — «К ней подошел!»
Подчиняется. Как щенок, дрожит и крадется к матрасу.
Присаживаюсь обратно на стул, размахивая стволом, — «Ну че, Витенька! Даю тебе второй шанс. Выбирай: ты или она?»
Тот на нее косится, после на меня, — «Игорь…»
Пистолет заряжаю и выпускаю две пули вбок. Они меня сейчас очень раздражают. Обоих бы завалил, но не хочу марать руки.
Кролики подскакивают.
Эта лицо ладонями закрывает, падая на матрас в истерике.
Ни капли ее не жалко. Предательница. А могла бы жить иначе. Мозгов не хватило рассказать мне правду и сдать этого урода. А я давал шанс. И простил бы за честность.
На Витьку смотрю, протягивая пестик, — «На, выбирай.», — усмехаюсь, — «Дежавю, не правда ли? В том году Власов. В этом Власова.»
Этот смотрит то на мою руку, то на нее.
— Так и что? Смотри, передумаю и у нее спрошу.
Соломончик кивает, перебирая ногами. Ко мне подкрадывается.
— Стой! — говорю, вспоминая про главное, — «Флешка где? Доверенность?»
— Все… Все у меня в офисе… Флешки нет… — на нее кивает, — «Она не отдала.»
Перебрасываю взгляд на рыдающую, — «Катенька! Где флешечка?»
Она шепчет, всхлипывая, — «В… в пуховике…»
Встаю со стула. Беру куртку и кидаю ей, — «Доставай.»
Эта пуховик хватает. По карманам шастает. Достает смятый ком бумаги и тянет его мне.
— Доставай флешку и кидай. Не
