Обновление статуса - Аннабет Альберт
— Да.
Ноа почувствовал, как эти слова прошли через всё его тело к ногам, каждый мускул расслабился от понимания, что Эдриан разговорил Ноа на ту тему, о которой он никогда ни с кем не говорил.
— Да. Я вздохнул с облегчением. Мне бы не пришлось справляться с… беспорядком реальности того, как признание разрушит мою семью. Мне бы не пришлось выяснять, как именно управляться с гей-культурой, когда я против обычного секса. Я подумал, что это божий знак, что так я должен прожить свою жизнь. Осознавая и принимая себя таким, какой я есть, но не… просить о большем.
— Это, вполне вероятно, самое грустное, что я когда-либо слышал. — В голосе Эдриана слышалась дрожь, что пробрало Ноа до самых скрытых частей души. — Значит, ты просто смирился, что будешь жить один? Ты не думал поискать работу где-нибудь ещё?
— Ты знаешь, как мало должностей археолога появляется каждый год? Нет. Сейчас это просто моя жизнь. И я в порядке.
Может быть, если он произнесёт это достаточно много раз, то сам в это поверит.
— Нет, не в порядке, — покачал головой Эдриан. — Люди не должны быть одни, Ноа. У меня сердце болит от мысли, что ты выбираешь холостую жизнь только для того, чтобы сохранить работу. И потому что боишься. Я знаю, признаваться в таком страшно, но поверь мне…
— Для меня это не вариант, — Ноа быстро перебил ободряющую речь Эдриана. — Не важно, если, в конце концов, я найду мужество сделать это. В прошлом году открылись две должности преподавателя. Во всей стране. Я здесь работаю над своей книгой, потому что в этом семестре у меня академический отпуск. Если предположить, что я закончу книгу в срок, весной у меня будет последний смотр, а затем со мной заключат бессрочный контракт. Для меня это достаточно. Возможность работать над моими исследованиями огромная.
— Но исследования не согреют тебя ночью. И я знаю это, потому что работаю по восемьдесят часов в неделю над этой игрой. Я беру Пикселя с собой в офис, потому что иначе никогда не буду его видеть. Но я достаточно честен, чтобы признать, что чертовски одинок.
— И посмотри, куда тебя это привело, — сказал Ноа, и лицо Эдриана исказилось, весь этот искренний свет исчез из его глаз. Молодой человек отвёл взгляд, изучая рисунок пустыни Юты на стене. Даже его руки прекратили обычное вечное движение. — Подожди. Я не имел в виду…
— Всё нормально. Я понял. Как насчёт того, чтобы сейчас включить этот фильм?
Голос Эдриана был плоским, никакой нетерпеливой интонации, которой Ноа начинал наслаждаться. Эдриан умел делать даже пустой разговор оживлённым, но сейчас его тон был, безусловно, похоронным.
Ноа кивнул, но его движения казались топорными, стеснёнными этим глубоким чувством потери — больше, чем самим моментом, чем тихой интимностью разговора, даже чем доверием Эдриана. Он потерял что — то за прошедшие несколько секунд, что-то, чему даже не мог придумать название, но что инстинктивно хотел вернуть обратно.
* * *
Эдриан попытался передвинуть свои ноги, но не мог сделать этого, не разбудив Ноа.
Мужчина уснул в течение первых тридцати минут фильма. Потому что, конечно, иначе не могло быть. Все эти часы работы, эмоционально обременительный разговор, и он внезапно лишился сил примерно тогда, когда Алекса Рогана увезли инопланетяне, и Эдриан остался бороться со своими мыслями.
Он знал, что Ноа так не считает, но они на самом деле были очень похожи — оба многим жертвовали ради своей трудовой деятельности. И оба были одиноки. Только разница была в том, что у Эдриана хватало мужества, чтобы признать своё несчастье, и сил, чтобы попытаться изменить статус-кво. И да, Трент был ужасной ошибкой, но, по крайней мере, Эдриан рискнул.
Ноа забыл о своей молодости, попрощался со своими двадцатью и достиг середины тридцати, крепко заперев на всё это время свои лучшие стороны. Худшее было в том, что Ноа мог сделать кого-то замечательным партнёром — не просто бой-френдом или спутником.
Партнёром. Ноа был глубоким и верным, как какая-нибудь медленная черепашка, которая находит партнёра на всю жизнь. Конечно, ему бы потребовалось много времени, чтобы добраться до счастливого конца, но, боже, путешествие стоило бы этого. И, может быть, он не был дикой секс-машиной и никогда не будет, но каково было бы быть с кем-то, кто искренне верит, что занятие любовью — это единение духа?
И ладно, думать о сексе, пока Ноа лежал рядом с ним, вероятно, было не лучшей идеей.
Но Эдриан не прикалывался, когда выступил добровольцем, чтобы лишить Ноа девственности.
И это не должно было быть такой грандиозной мыслью о том, чтобы быть чьим-то первым, чтобы быть тем, кто покажет Ноа пир чувственных наслаждений после голодания на протяжении всей жизни.
Ноа перевернулся рядом с ним, закинув одну руку поперёк торса Эдриана. Парень рискнул и обнял Ноа, позволяя ему подвигаться, пока не стало уютно и удобно. Тот переплёл свои ноги с ногами Эдриана и положил голову на его плечо. Собаки вернулись в конец кровати, и геймер делал звук фильма тише до тех пор, пока мир не сжался только до него, обнимающего Ноа, в то время как снег по-прежнему падал снаружи фургона. Вот оно. Вот чего ему не хватало в жизни.
«Никаких безнадёжных влюблённостей, помнишь?»
Но было ли это действительно безнадёжно? Он пропустил сквозь пальцы шёлковые волосы Ноа. В словах и действиях мужчины было так много желания. В том, как он обнимал Эдриана, даже во сне, было определённое отчаяние, и от этого рёбра Эдриана крепко сжимались вокруг его сердца.
— Мм-м. Дре? Ты ещё здесь?
Ноа уткнулся носом в шею Эдриана. И молодому человеку понравилось это сонное прозвище почти так же сильно, как нравилось ощущение на шее от бороды Ноа.
— Да, приятель, я ещё здесь. Фильм почти закончился. Продолжай спать.
«Лежи так вечно. Я не против».
— Ох, нет. Я его пропустил, — пробормотал Ноа. — Я сплю?
— Ага. Ты заснул. Думаю, прямо сейчас ты всё ещё спишь. Спи дальше. Закрывай глаза.
И затем он сделал единственное, что казалось разумным в этот момент — он поцеловал макушку Ноа.
Но вместо того, чтобы отправиться обратно в мир грёз, мускулы мужчины напряглись, и он, казалось, понял, где находится. Их взгляды встретились. Расширенные, ошеломлённые глаза Ноа заставили Эдриана тяжело сглотнуть. Он знал, что все его страхи, каждая унция нежности, которую геймер чувствовал, отражалась в собственных глазах. Казалось, он ничего не мог с этим
