По лезвию судьбы - Ольга Ларгуз
Сегодня с обеда август решил показать характер: поднялся резкий ветер, небо затянули темные тучи. Одновременно с первыми каплями дождя на телефон пришло сообщение.
Тор: Привет. Погода портится. Надеюсь, ты не отменишь нашу встречу?
Ника: Привет. До вечера еще много времени, нет повода для паники. Если что — встретитесь в помещении.
Тор: Хорошо. Скорее бы. Я скучаю.
Волнуется, ага. Понимаю. Хорошо, что в переписке нет агрессии, но это «я скучаю» мне категорически не нравилось. Хотелось бы надеяться, что фраза относилась только к сыну.
Я смотрела на косые дорожки дождя, которые ветер щедро рассыпал по стеклу и пыталась разобраться в своих чувствах. Тор… Мужчина из прошлого, отец моего ребенка. Женатый красавчик, который может изящным движением руки превратить мою жизнь в ад, что я к нему чувствую? Любовь? Пфф, я вас умоляю! Все, что было, выгорело дотла. Надеюсь… Во всяком случае, время и расстояние помогли погасить пламя любви, разгоревшееся в моей душе девять лет назад.
— Ой, мамочки! — пискнула я, возвращая фокус внимания в реальность. Покачиваясь с пятки на носок, передо мной стоял Марс. От пристального взгляда захотелось спрятаться под стол, но я взяла себя в руки. — Извините, Михаил Матвеевич, задумалась. Вы что — то хотели?
— У тебя все в порядке?
— М-м-м… да. Все под контролем.
— Ну хорошо, — бог войны прищурил синий глаз, — как скажешь, — и сменил тему. — Как дела с домом Серковских?
— Все идет по плану и даже чуточку быстрее. Завтра поеду туда с очередной проверкой.
— Ладно. Держи меня в курсе и… помни о том, что я сказал тебе сегодня утром. Не волнуйся.
— Не буду. Правда, все в порядке, только скажите, — я бросила взгляд на стол босса. Через прозрачные стены кабинета было видно, что он завален документами, непонятными отчетами, фотографиями, — вы не собираетесь уходить от нас?
Хорошо, что мои коллеги любят работать в наушниках и не слышат наш диалог. Сестры Семеновы параллельно с работой изучали английский, Гена Воронов слушал аудио — детектив, а Маша — любимые романтические баллады, которые помогали настроиться на творческий лад.
— Ты сейчас интересуешься как сотрудник или как женщина?
Босс подошел совсем близко. Тонкий аромат парфюма наполнил легкие, тихий голос плавил мозг. Ни одной дельной мысли! Черт, да все намного хуже: вообще нет никаких мыслей! Божечки, ну зачем я это спросила? Язык мой — враг мой! Как я должна ответить на этот вопрос? Надо как — то выкручиваться.
— Я вообще…
— Вообще — не считается, Ника, — недовольно бросил Марсов, оттолкнулся бедром от моего стола и пошел в сторону кабинета.
Кажется, обиделся. А что я ему могу сказать? Что он мне нравится, как мужчина? Есть такое, но сейчас нужно разобраться с Тором, внезапно свалившимся на наши с Ромкой головы. Сначала это, остальное — позже…
Через час Марсов вышел из кабинета со стильным портфелем в руках.
— Я по делам. По серьезным вопросам пишите, но не звоните.
— Хорошо, Михаил Матвеевич.
Ушел. В суд или на встречу с клиентами. Я покидала офис последней, но босс сегодня так и не вернулся. Оставалось скрестить пальцы на удачу, что Бог войны не оставит наш маленький коллектив.
К вечеру погода вернулась в норму. И пусть на асфальте сверкали зеркала луж, небо снова очистилось, солнце сияло в кронах деревьев. Среди зеленых листьев все чаще встречались желтые и палевые собратья, верные признаки близкой осени.
— Мам, а тут классно, — Рома вышел из машины и начал крутить головой. — Красиво.
— Да, красиво.
На самом деле мы часто ходили гулять в этот парк с аттракционами и детскими игровыми площадками. Я видела, что сын ищет глазами Тора, но при этом изо всех сил скрывает любопытство и нетерпение.
— Не волнуйся, ладно? Тор будет ждать нас у центрального фонтана.
Я не спешила, ведь мы приехали с запасом по времени, но нетерпеливый сын буквально тащил меня за руку, как буксир выводил большой корабль на нужный фарватер.
— Мам… — выдохнул Ромка.
Да, фигура Олега издалека бросалась в глаза. Высокий, широкоплечий, одетый в темно — синий костюм и белоснежную рубашку, он сидел на лавочке и нервно крутил в руках телефон.
— Все в порядке, — аккуратно сжала ладонь Ромы в своей. — Я рядом, сынок. Не нервничай, будь собой. Если что — то не понравится — скажи и мы уедем домой. Договорились?
— Хорошо.
Торопов нас увидел. Вскочил, нервно одернул пиджак и сделал несколько шагов навстречу.
— Здравствуй, Ника, — кивнул мне и перевел взгляд на ребенка. — Привет, сын.
— Здравствуйте, — буркнул враз оробевший Рома и умолк.
Пауза затягивалась, Тор бросил на меня умоляющий взгляд, но я лишь пожала плечами. А ты как хотел, красавчик? Думал, что сын кинется к тебе с распростертыми объятиями?
— Давайте прогуляемся по аллее. Или… тут есть небольшое кафе. Может, перекусим?
Я наблюдала, как отец и сын незаметно рассматривали друг друга. Напряжение и страх сквозили в их позах и взглядах.
— Мам, я мороженное хочу. Можно? — дернул меня за руку Рома.
— Можно, сынок.
Мы направились в сторону кафе. В небольшом уютном зале было мало народа, тихая музыка не мешала общению. Заняв столик в самом дальнем углу, мы сделали заказ.
— И как мне к вам обращаться?
Рома впервые за все время пристально смотрел на отца. Мужчины заняли места напротив друг друга, я устроилась рядом с сыном.
— Как тебе больше нравится? — хриплый голос Олега выдавал его волнение. — Можешь называть папой или Тором. Выбирай.
— Пусть будет Тор.
— Хорошо, сынок.
— И я вам не сынок, — внезапно рубанул мой парень. — Я — Рома.
— Ты — мой сын, — решил отстоять свое право новоявленный папаша.
Ха! Его ждет так много сюрпризов, ведь он совсем не был знаком с дедом, который помогал мне воспитывать ребенка!
— Мама сказала, что вы знали о моем рождении и сами от нас отказались, — Рома медленно запрягал, но быстро ехал. Кажется, он решил открыть все карты сразу. — Это правда?
— Да, это так. У меня в тот момент был сложный период в жизни…
— Вы и потом не хотели с нами встретиться. Так?
Дети порой бывают безжалостны в своем стремлении докопаться до правды. Они бросаются в жерло действующего вулкана без страха и без оглядки.
— Да, — выдохнул Тор, не разрывая зрительного контакта, и с каждым положительным ответом дистанция между отцом и сыном становилась все больше, а пропасть —
