Единственный - Мария Летова
— Не будь занудой. Я с тобой флиртую. Надо, чтобы открытым текстом сказала? Хочу тебя, Палачёв. Пошли наверх. Так лучше?
Перехватываю ее запястья до того, как ладони улягутся мне на живот.
У меня сейчас встанет даже от сквозняка, я с утра как недотраханный, и спонсор моей ломки где-то здесь, поблизости — пугливая и застенчивая малолетка, с которой так рвусь разделить победу, что с трудом на месте стою.
Сердце ломает ребра, я его в ушах слышу.
Влада выгибает брови. Смотрит на меня с претензией.
— Я пас, — говорю. — Другие планы.
В основном она от меня получает все, что просит, исключений бывало мало, но сегодня, видимо, все на хер меняется безвозвратно…
— Какие планы? — злится. — Я, знаешь ли, немного соскучилась. Как отдохнул?
— Отлично. Много солнца и очень мало активности.
— Я не собираюсь из тебя по слову вытягивать.
— Так не вытягивай.
— Что, настроение плохое? — шипит. — У тебя характер просто отвратительный. Я хуже не встречала. Никогда и ни у кого.
— Ты уже говорила.
— Что это за девочка с тобой? — машет головой в сторону дома. — Сестра чья-то?
Я не спешу с ответом, и ее лицо меняется.
На нем удивление и замешательство, потом все то же самое, но помноженное на два.
Выпускаю ее руки.
И так понятно, что на своем теле я их не хочу. У меня в башке вообще не о том сейчас. Все мимо. Это впервые, кажется. Впервые с тех пор, как мы с Владой знакомы.
Мы встретились на первом курсе университета. Я тогда зеленый был, аффективный местами: сначала творил — потом думал, делал — потом разгребал. Я на Владу запал с первого взгляда, у меня просто крышу снесло. Она это поняла и крутила мной, как щенком подзаборным, но близко не подпускала. Может, потому что не понимала, как мной управлять. Я и сам не знал. Вероятно, такого способа не было и нет, а для нее мужика под каблуком держать — фундаментально важно.
Если я любил по краю ходить, то и она тоже, но того, что она начала с моим другом встречаться, я не оценил.
Это было… остро. Больно даже.
Я был сильно влюблен, достаточно для того, чтобы кулаками стену бить.
Они аж целых два года встречались, потом разбежались. К тому времени я как-то подсобрал мозгов, они у меня окрепли солидно, даже батя радовался, но любые попытки начать что-то более серьезное, чем просто секс, у нас с Владой уже три года заканчиваются ничем.
— Чья-то сестра, стопроцентно, — отвечаю. — Слава богу, не моя.
— А что? — проговаривает с насмешкой. — Понравилась? Как ее зовут? Олененок Бэмби?
— Яна, — отвечаю, точно зная, что этот ответ она оценит.
— Яна… — повторяет. — Даже имя запомнил…
Развожу руками.
— Ты меня троллишь? — спрашивает тихо. — Ты в Таиланде бешенство подхватил?
— Сам не знаю.
— Издеваешься? — раздражается. — Очень смешно… ха-ха-ха… я без машины. Могу я рассчитывать на то, что ты меня домой отвезешь? Или мне кого-нибудь другого попросить? Леву, например. Он свою новую тачку еще ни разу не поцарапал, чудеса. Так что? Отпустишь меня с Левой?
С ним я бы не отпустил никого, но я заставил Владу усвоить достаточное количество различных правил самосохранения и уверен — в машину Левы она не сядет никогда.
— Ты уже большая девочка, — отвечаю. — Все сама знаешь.
Стерев с лица воду, хочу пойти в дом, но она хватает меня за бицепс. Ее глаза мечутся по моему лицу, их штормит.
— Ты меня пугаешь, — говорит. — Мне тебя перекрестить?
— Можешь попробовать.
Освободив руку, мелкой трусцой направляюсь в дом. С шорт на пол капает вода, после меня на пороге лужа.
Кто-то копается в холодильнике, судя по торчащей из-за двери задницы — кто-то из парней.
Только когда понимаю, что в гостиной больше никого, чувствую этот укол под ребрами. Секундное разочарование, будто у меня конфету отобрали. Ту, которую так хочу сожрать. Развернуть и сожрать, но боюсь, твою мать, напугать…
Где она?
Стряхиваю с ладони воду и тру нос, в котором печет из-за попавшей воды.
Чувствую себя животным, потому что к воздуху почти принюхиваюсь. Это, блядь, работает? Инстинкты и прочая хрень? У меня в последнее время на максималках качает только один инстинкт — размножение, причем избирателен я как никогда.
Олененок Бэмби. Пиздец в том, что это в самую точку. И нечто подобное Яне Волгиной со мной впервые. Я ей правду сказал. С ней все как в первый раз, абсолютно. Ощущения, желания. Особенно желания, они вообще с катушек съехали…
Поворачиваю голову, когда через парадную дверь в дом заходит Рафа. Заморочено ерошит на башке волосы, видит меня и трет подбородок, прося:
— Только не ори.
Глава 23
Минут десять спустя, когда босой ногой выжимаю газ своей тачки, мне уже не орать хочется, а башку ему снести.
Со свистом сдаю назад, из-под колес веером разлетается щебень. Пока выкручиваю руль, затормозив, Рафа стучит в окно.
— Подожди ты… — суется внутрь, когда опускаю стекло. — Я с тобой поеду…
— Рафа, — повернув голову, очень членораздельно прошу. — Иди. На хуй.
— Да, блядь! — ударяет ладонью по крыше. — Куда она денется? Найдем сейчас.
— Отойди.
Изобразив терпение, отходит.
Газую вниз по улице, рассчитывая на то, что она далеко не могла уйти. На такси уехать тоже. Я здесь ни одной машины такси в жизни не видел, дом этот даже на «Яндекс Картах» не отмечен, как и половина строений поселка — владельцам так больше нравится.
Минут за десять насквозь проезжаю центральную улицу и торможу у выезда на шоссе, пытаясь упорядочить в башке эту информацию. Пока она укладывается, на автопилоте разворачиваюсь и стартую в обратном направлении. Рафа топчется у ворот, когда мимо проношусь. Понимаю, что это идиотизм, но все равно километра три протягиваю, потому что действую без логики совершенно. Свернув на соседнюю улицу, тоже от начала до конца проезжаю, но в этом муравейнике крутиться, все равно что пальцем в небо тыкать, плюс ко всему я и сам здесь ни черта не ориентируюсь.
Проблема свелась бы к минимуму, будь мой телефон в рабочем состоянии, но его залило водой достаточно, чтобы вырубиться намертво, а выучить номер Яны Волгиной наизусть я как-то не додумался. Видимо, зря. Логин своего телефонного аккаунта я не помню тоже, это еще один килограмм дерьма.
Как ни бредово, но единственный общий знакомый у нас — это ее долбанутый дружок Чупа, и номер ее телефона у него теперь выжжен в
