Моя (не)любимая бывшая - Диана Рымарь
Мой взгляд сам бежит по строчкам ее личного дела. Снежана работает здесь уже почти два года. Не замужем, детей нет. Но оно и неудивительно, что так. Еще бы было по-другому с ее-то отношением к жизни.
Впечатляет список проектов, которые она вела за два года.
Снежана — переводчик с английского и китайского. Задействована для устных переводов, телефонных переговоров, деловой документации.
Умница и красавица, образцово показательный сотрудник. А еще блядь, но об этом в личном деле, конечно же, ни слова.
В памяти резко вспыхивает картина пятилетней давности — как Снежана стоит передо мной на вечере помолвки, смотрит невинным, обиженным взглядом, будто это я виноват в том, что там произошло. А на экране в это время ее долбит в рот какой-то мудак.
Самый ужасный момент моей жизни.
Хуже не было.
До сих пор колбасит.
Я ведь тогда из кожи вон лез, лишь бы узнать, что это за мудель на видео. Вот только подложили это видео больно хитро, так и не удалось выяснить, кто это сделал. А когда я скрепя сердце хотел его пересмотреть, в надежде выудить хоть какую-то дополнительную информацию — услышать имя, или посмотреть интерьер, обнаружил, что запись стерта. Флешка была с сюрпризом. Файл самоудалился после просмотра, вот такая там стояла программулина.
И Снежана исчезла в тумане. Как будто специально!
Так показушно меня бросила, что аж до сих пор трясет. Еще и золото мне оставила, как будто я — шваль, которая даже подарки ей дарить недостойна.
Такие девчонки, как она, должны выдаваться с предупреждением по типу: «Продаст за копейку». Или вот еще одно подходящее: «Предаст как так и надо».
Сам не замечаю, как начинаю от злости скрипеть зубами.
Привычно подавляю в себе злость, она в деле не помощник.
Что ж… время поквитаться пришло.
Последние несколько дней я активно знакомлюсь с руководящим составом компании. Руководителя отдела переводов я оставил на сладкое.
Прошу Елену, моего нового обалденно сексуального секретаря, принести кофе. Она заходит, красиво виляя бедрами. Специально выбрал такую сотрудницу — чтобы ноги от ушей и в то же время деловые качества на уровне. Мне ведь с ней прежде всего работать.
— Свяжитесь с Эдуардом Забродским, попросите быть у меня как можно скорее. Хочу обсудить с ним стратегию дальнейшей работы.
Елена кивает и спешит вернуться в приемную.
Долго ждать мне не приходится.
Очень скоро Забродский заявляется в мой кабинет.
Внутренне морщусь, разглядывая этого лощеного типа. Весь из себя, в костюме-тройке, волосы зализаны назад, как будто его облизала корова. В обычной ситуации я бы вообще не обратил внимания на внешность этого человека, но он ежедневно работает со Снежаной.
Забродский, естественно, не имеет ни малейшего понятия о моих мыслях. Улыбается широко, с чувством, тянет руку, как дорогому человеку.
Отвечаю рукопожатием, жестом приглашаю его сесть.
— Хочу отметить, — Забродский сразу переходит к делу, — ваше появление в компании как нельзя вовремя. Теперь мы все вместе сможем вывести ее на новый уровень, взять в работу новые проекты…
— Это обязательно. Но вы же понимаете, что компания на данный момент сильно перегружена кадрами. Так что на тот новый уровень, про который вы говорите, перейдут далеко не все, — сразу осаживаю его.
— Да, конечно, я это понимаю, — его улыбка исчезает. — Со своей стороны я готов всячески содействовать росту и прогрессу. Делом, так сказать, докажу…
— Я не сомневаюсь в вашем профессионализме. — Складываю руки в замок и деловито на него смотрю. — Вы один из немногих руководителей, чья кандидатура не вызывает сомнений. Но…
— Но что? — он цепляется за мои слова.
— Для меня в человеке важен не только профессионализм, но и личные качества. Умение сработаться с начальством…
— О, я готов. Если что-то нужно, я только за! Вы можете на меня положиться! — рьяно обещает он.
Как же ему не хочется терять теплое местечко. Как же не хочется на биржу труда. Впрочем, мне очень на руку то, как он держится за эту работу.
— Как вы понимаете, этот наш разговор сугубо конфиденциальный, — сразу обозначаю границы.
— Я все прекрасно понимаю, — кивает Забродский. — Я — могила, вы можете мне доверять.
Киваю, одариваю его пристальным взглядом.
— В таком случае ответьте мне на один вопрос. Меня интересует Снежана Васильева. Она вот уже второй год работает в вашем отделе.
Забродский зыркает на меня настороженно, но вовремя прячет эту эмоцию. Принимается расхваливать Снежану:
— Она замечательный работник, исполнительный…
Жестом останавливаю его словесный понос. Про подвиги Снежаны на рабочем фронте я начитался в ее личном деле.
— Меня интересует совсем другое, — поясняю мысль. — Вы, как руководитель, должны быть в курсе всех сторон…
— Что именно вас интересует? — Он даже чуть подается вперед, настолько я его заинтриговал.
— Кто ее трахает? — перехожу прямиком к делу.
Очень уж меня волнует эта тема.
Мой вопрос о сексуальной жизни Снежаны выводит Забродского из равновесия.
Несколько секунд он смотрит на меня абсолютно обалдевшим взглядом. Потом закашливается, хрипло отвечает:
— Эм, личная жизнь сотрудников не входит в круг моих интересов…
Да ладно. Если у холостого парня типа Забродского работает в отделе такая вот конфета, как моя бывшая, при условии, что Забродский — гетеро, он обязательно обратит на нее внимание. Уж наверняка поинтересуется ее личной жизнью у разговорчивых коллег.
— Хм, — я хмуро на него смотрю. — Помнится, еще минуту назад вы уверяли меня в своей полезности и глубокой осведомленности.
— Но… Я не думал, что вы спросите о таком.
— Еще минута, и я решу, что ее трахаете вы, — подвожу неутешительный итог.
Подмечаю, как у Забродского на лбу выступает испарина.
Он нервно посмеивается, невпопад ляпает:
— Хорошо бы, если так…
— В каком смысле? — мой голос леденеет.
— Вы меня простите, ничего такого не хотел сказать. Просто, когда Снежана устроилась на работу, признаюсь, приглашал ее на кофе. Отказала…
Меряю его тяжелым взглядом, решая, можно ли верить этим словам.
Забродский видит мой угрожающий настрой, принимается тараторить:
— Вы поймите меня правильно, я ничего плохого ей не делал, просто пригласил на чашку кофе с ее этими круассанами, любит она их. Но я ничего себе не позволил, принял отказ. Ее многие звали!
— И что? — мои брови сходятся на переносице.
