Нора Робертс - Талисман моей любви
6
Ему следовало знать, что Сибил явится вовремя. Не раньше и не позже, а минута в минуту. Точность — отличительная черта ее характера. На Сибил была блузка цвета сочного персика, темно-коричневые брюки, оканчивающиеся на пару дюймов выше щиколоток, и сандалии на двух тонких ремешках, открывавшие великолепные узкие ступни с ногтями под цвет блузки. Густые черные волосы прихвачены заколками на висках, так что взору Гейджа открывались три крошечных колечка в левом ухе и два в правом.
С собой у нее была коричневая сумка размером с бультерьера.
—Слышала, у тебя был гость. Ты должен мне рассказать — я хочу убедиться, что при пересказе ничего не потерялось.
Прямо к делу, подумал он.
—Отлично. — Гейдж двинулся на кухню. Если придется повторить историю еще раз, лучше делать это с чашкой кофе.
—Не возражаешь, если я поищу чего-нибудь холодного?
—Пожалуйста.
Гейдж смотрел, как она достает из холодильника грейпфрутовый сок и диетический имбирный эль.
—Я немного обижена, что Энн еще не говорила со мной. — Сибил насыпала в стакан лед, затем одновременно стала лить туда напитки, смешивая их. — Но я стараюсь быть великодушной. — Обернувшись, она вопросительно вскинула бровь. — Хочешь?
—Ни в коем случае.
—Если бы я весь день пила кофе, как ты, то ходила бы колесом по потолку. — Она бросила взгляд на карты, разложенные на столе. — Я тебе помешала.
—Просто убивал время.
—Ага. — Сибил внимательно изучала расклад. Во Франции пасьянс часто называют Reussite, что значит «успех»; часть историков придерживаются мнения, что его придумали именно в этой стране. В английском языке его обозначают словом «терпение» — видимо, именно это качество тебя привлекает. Самая интересная теория, с которой я сталкивалась, утверждает, что в основе пасьянса лежит гадание на картах. Ты возражаешь? — спросила она, постучав по столу, и Гейдж пожал плечами.
Сибил открыла карту и продолжила раскладывать пасьянс.
—В последние лет двадцать стали популярными игры через компьютер. Ты не играешь онлайн?
—Никогда. Предпочитаю сидеть в одной комнате с противниками. Анонимный выигрыш не приносит такого удовольствия.
—Я однажды попробовала. Люблю пробовать почти все.
Гейдж попытался представить, что это значит — почти все.
—И как успехи?
—Неплохо. Но, как и ты, я обнаружила, что это не настоящее. Ладно, где мы устроимся? — Из недр огромной сумки она извлекла блокнот. — Давай начнем с того, что ты расскажешь подробности утреннего визита, потом...
—Ты мне снилась.
—Да? — Она склонила голову набок.
—Учитывая категорию X[4], можешь поделиться с остальными, если сочтешь необходимым, а можешь оставить при себе.
—Сначала я должна услышать. — Ее губы дрогнули в улыбке. — В мельчайших подробностях.
—Ты пришла ко мне в спальню. Голая.
Сибил открыла блокнот, начала записывать.
—Какое бесстыдство.
—В комнату проникал лунный свет, и все было похоже на черно-белый, очень сексуальный фильм. У меня сложилось впечатление, что это не в первый раз; ласки были знакомыми. Как говорится, возможно, немного другие па, возможно, чуть-чуть изменился ритм, но этот танец мы уже танцевали.
—Мы разговаривали?
—Нет. — Ее глаза светились любопытством, отметил Гейдж, и удивлением — бесстрастным. И ни намека на смущение. — Мне был знаком вкус твоих губ и звуки, которые с них слетали, когда я прикасался к тебе. Я знал, где тебя ласкать и как. Когда мы... соединились и любили друг друга, комната начала кровоточить и гореть. — Любопытство усилилось, удивление погасло. — Они обрушились на нас, пламя и кровь. И ты заговорила. На пике оргазма, в ту секунду, когда огонь поглотил нас, ты крикнула: бестиа.
—Секс и смерть. Больше похоже на эротический или страшный сон, чем на пророчество.
—Наверное. Но я подумал, что нужно его рассказать. — Он постучал пальцем по блокноту. — Для твоих заметок.
—Трудно отвлечься от мыслей о сексе и смерти — с учетом всего, что происходит. Но...
—У тебя есть татуировка? — Он увидел, как задумчиво прищурились глаза Сибил. — Примерно вот такого размера. — Гейдж раздвинул большой и указательный пальцы на пару дюймов. — На пояснице. Похоже на тройку с тонкой волнистой линией, отходящей от нижнего завитка, а сверху еще один символ, завиток с точкой в центре.
—На санскрите это индуистская мантра «ом». Четыре части обозначают четыре ступени сосредоточения: бодрствование, сон, видения и трансцендентное состояние.
—А я подумал, что это просто сексуально.
—Конечно, сексуально. — Повернувшись, Сибил приподняла блузку на несколько дюймов и продемонстрировала татуировку на пояснице. — Но в этих символах заложен глубокий смысл. А поскольку ты их видел, придется сделать вывод, что в твоем сне тоже заложен смысл.
Она опустила блузку, вновь повернулась к Гейджу лицом.
—Нам обоим прекрасно известно: мы видим потенциал, а не абсолют. Кроме того, очень часто увиденное нами насыщено символами. Так что, судя по твоему сну, у нас есть шанс стать любовниками.
—Можно было догадаться и без всякого сна.
—И как любовники мы рискуем заплатить за удовольствие высокую цену. — Она твердо посмотрела ему в глаза. — Можно предположить, что тебя влечет ко мне на физическом уровне, но не на эмоциональном и ментальном. Мысль о возможной женитьбе вызывает у тебя отторжение, поскольку получается, что ты следуешь примеру друзей. А ты привык быть самостоятельным. Не могу тебя винить — я тоже. Раздражает также — и я разделяю это раздражение — идея, что наше разделение на пары является частью общего плана, составленного сотни лет назад. Правильно?
—В основном.
—Тогда прибавим твою пессимистическую — в отличие от моей — натуру, которая ослабляет подсознание, или твой дар, который создает нечто вроде мертвой зоны.
—Понятно, — усмехнулся Гейдж.
—Что до меня, я не отвергаю любовников только на том основании, что во время оргазма меня могут уничтожить силы зла. Это убивает всю романтику.
—Ты ищешь романтики, Сибил?
—Как все. Только у каждого свое представление о ней. Давай выйдем на свежий воздух, на веранду? Я люблю весну, а она так коротка. Насладимся ею, пока есть такая возможность.
—Хорошо. — Гейдж взял кофе, открыл дверь на веранду. — Тебе страшно? — спросил он, пропуская Сибил вперед.
—Все время, с тех пор как приехала сюда. А тебе?
Он оставил дверь открытой.
—Я привык. Привык всю жизнь бояться, но не подавать виду. Потом наступила стадия «да пошло оно все». Теперь осталось одно раздражение. Но тебя это не раздражает.
