Во власти бывшего - Дина Данич
Чем дальше он перечисляет варианты наказания, тем хуже мне становится. В глазах плывет, но я стараюсь держаться. Понимаю, что либо я пройду все до конца, либо останусь без дочери. Саша сделает это. Теперь я это вижу.
- Все, что решишь… - произношу онемевшими губами.
- И после всего этого ты посмеешь прикоснуться к дочери? Будешь считать себя достойной находиться рядом? Серьезно? Этим ты вернешь мне упущенное время?
- Я… Я не…
- Хватит, Арина. Ты два года скрывала от меня ребенка. У тебя был шанс сознаться во всем. Но ты не стала. Теперь поздно предлагать себя в оплату твоей лжи.
Воронцов обходит меня стороной, а я перестаю контролировать эмоции. Падаю на колени, хватаю его за руки и держу так крепко, как могу.
- Саша! Нет! Умоляю! Она же и моя дочь тоже…
- Поговорим об этом через два года.
- Не выгоняй меня! Я согласна на все, только оставь меня здесь!
Алекс останавливается и смотрит на меня с прищуром.
- Хочешь остаться здесь? Валяй. У меня есть где жить с моей дочерью.
После чего откидывает мои руки и, подхватив, бросает на огромную постель.
- Так и быть, Арина, останешься здесь.
Он уходит, а я ошарашенно перевожу дыхание. Мне требуется несколько минут, чтобы немного собраться с мыслями. Когда слышу, как Алекс приоткрывает дверь в комнату Тани, меня прошивает ужасом - он правда ее заберет. И я должна остановить его.
Словно в бреду, забегаю в кухню и хватаю первый попавшийся нож.
Воронцова встречаю в коридоре. Он один, но в руках у него одна из сумок с вещами дочери. И меня окончательно переклинивает.
- Я не отдам тебе ее, - четко произношу. - Не отдам, Саш.
- Опусти нож, - снисходительно произносит тот, медленно ставя сумку на пол.
- Я не отдам Таню. Выпусти нас. Обещаю - мы тебя не потревожим больше.
- Нет.
Алекс смотрит прямо и спокойно. А меня трясет. В голове бьется только одна мысль - он ее заберет. Заберет мою девочку. Заберет навсегда.
Злые слезы мешают видеть все четко, моргаю пару раз и упускаю момент, когда бывший оказывается в опасной близости. Дергаюсь, неудачно поскальзываюсь и пытаюсь вырваться из крепкой хватки.
Мою руку выворачивает, и я понимаю, что сейчас останусь совсем беззащитной. Если не сделаю хоть что-нибудь.
Вцепляюсь зубами в руку Алекса, тот ругается, но хватку ослабляет, а я стараюсь отстраниться и в итоге все же заваливаюсь на спину, как вдруг в глазах темнеет, а затылок простреливает болью…
- Арина! - единственное, что успеваю услышать…
- 27 Алекс -
В первый момент, когда вижу Арину с ножом в руках, у меня случается настоящий ступор. А дальше включаются отточенные навыки, вросшие на уровне инстинктов под кожу. Обезвредить ее в таком состоянии не представляет сложности. И все идет как надо, пока она вдруг не вцепляется зубами мне в предплечье. Всего мгновение, но контроль над ситуацией ускользает у меня из рук. Одно неловкое движение приводит к тому, что Арина оказывается на полу, а под ее головой расползается темное пятно.
Блядь…
Дальнейшие действия происходят буквально на автомате. Просто, быстро, технично.
Уже спустя несколько минут в квартире появляется нанятая няня для разных форс-мажоров. Женщина, которую проверили вдоль и поперек, прежде чем я согласился подпустить ее к моей дочери.
Следом приезжает бригада скорой помощи, и уже через сорок минут Арина оказывается в лучшей клинике города.
Все это время я словно отключен от происходящего. Просто фиксирую все, что вокруг, принимаю какие-то решения, делаю нужные звонки, подписываю согласие на госпитализацию и проведение операции.
Первые два часа я неподвижно сижу возле операционной. Мобильный приходится отключить - иначе постоянно кто-то звонит, а я не могу. Не хочу никого слышать.
Здесь и сейчас во мне живет только одна мысль - только бы выжила.
Мне казалось, Таня смогла унять мой шторм всего одним взглядом. Но когда сегодня вернулся домой и поставил точку в отношении Арины, вся тьма, что вроде бы умолкла, вновь восстала во мне с новой силой. Нещадно бил ее словами, лил грязь и ждал - когда же сломается. Где ее предел? Сколько еще боли она выдержит, прежде чем поймет - невозможно простить то, что она сделала.
Я готов был отправить ее куда подальше, вырвать из своего сердца и своей жизни навсегда. Я сделал все, чтобы вывести ее из-под удара, чтобы Градов даже думать в ее сторону не мог.
Я хотел ее забыть. Вычеркнуть. Вымарать.
Но как только понял, что вот-вот потеряю навсегда, внутри будто перегорел какой-то предохранитель. Словно вынули какую-то важную микросхему из механизма, и он просто вырубился.
Ни единой эмоции. Ни-че-го.
Лишь одна мысль - она может умереть.
По-настоящему.
Навсегда.
И дороги обратно уже не будет.
Еще недавно я злился на нее, готов был причинять боль, жалить словами. Сейчас же сижу и молюсь. Черт, я впервые в жизни и правда молюсь тому, в кого верят миллионы людей.
Молюсь, чтобы она выбралась, выжила.
Чтобы вернулась ко мне.
Потому что она - часть меня. Выясняется, что я облажался. Не просек, насколько серьезно завяз в этой женщине, как сильно погряз в чувствах к ней.
В жизни бывало всякое, и дерьма хватало. Я не робкая девица, чтобы падать в обморок от вида крови или ранений. Смерть частенько ходила рядом со мной - такая профессия.
Но сегодня… Сегодня впервые в жизни мне по-настоящему страшно.
Так, что руки трясутся, а я ничего не могу с этим сделать.
Проходит еще один час. Потом другой. А из операционной никаких вестей. Мне жизненно необходимо знать - что там? Как она? Держится ли? Дышит ли еще?!
Боль разрывает. Перемалывает, и я понимаю - это край. Если меня пробрало настолько, то дальше придется вывозить это все только вместе.
Как бы херово не было, придется переступить все, что было.
И, блядь, я готов! Я готов простить и забыть все! Все, мать вашу, готов, лишь бы она была жива.
Лишь бы справилась. Лишь бы осталась рядом. На этой гребаной земле, в этом чертовом мире.
Но живая.
- Как она? - голос брата вырывает из череды мрачных мыслей.
- Что?
- Арина как?
С трудом фокусирую на нем взгляд. Я весь в лоскуты. Меня до сих пор потряхивает.
- Ты-то здесь откуда? - выдыхаю, отворачиваясь обратно к двери операционной.
- Это важно? Ты не ответил.
- Оперируют.
Мы молчим довольно долго. И хотя я ни за что в этом не признаюсь, рад, что Витя приехал. Рад, что он сейчас рядом. Что просто молчит, и все.
Я совершенно не замечаю, когда он уходит. Понимаю, что брат отлучался, только когда тот сует мне под нос стакан с кофе.
- Выпей. Бурда, правда, больничная. Но
