Любовь поневоле (СИ) - Лошкарева Виктория Витальевна
-Мммм… у папы, в его кладовке – я проводила Михаила к отцовской вотчине – небольшому шкафу в гараже, где папа хранил милые каждому мужскому сердцу мужчины.
Так как время уже перевалило за послеобеденное, я решила оставить Курьянова одного и сходить на кухню, чтобы провести ревизию съедобных запасов. Тем более что запасы эти минут сорок назад пополнились новыми разносолами, доставленным из ресторана. Сумка – холодильник, по- моему, так и осталась висеть где- то на кухне — мы как раз заканчивали уборку – и Курьянов, получив заказ, просто повесил его на первое попавшееся место.
В привезенной сумке отказались отбивные и овощи, приготовленные гриле.
Если честно, то за эту неделю я уже была по горло сыта ресторанными блюдами. Нет, конечно, всё было вкусно – очень вкусно…но не по-домашнему.
Закрыв сумку, я открыла холодильник – гадая, что можно приготовить из имеющихся ингредиентов. Ветчина, фарш, кусок вырезки, ещё одна вырезка… - не холодильник, а склад мясных продуктов!
Удивительно, но… на борщ как – то насобиралось. Я вздохнула и решила, что это судьба – буду готовить знаменитый кубанский борщ!
Ну как кубанский – просто семейный рецепт, который мы гордо так именовали, потому как этому рецепту когда- то мою бабушку научила настоящая кубанская казачка. Ну вот, как – то так и повелось. Бабушка научила маму и тётю, мама научила меня – правда, я в кое – чем химичила, значительно уменьшая одной хитростью время приготовления борща. Мама, перед тем, как варить борщ, долго и нудно вымачивала красную фасоль, а затем ещё её и варила; я же с «сухой» фасолью никогда не заморачивалась, предпочитая просто использовать красную фасоль в жестяных банках – ту, которая «в собственном соку».
Правда, всё остальное я делала как положено: стругала, томила, варила…
-Всё работает, - заявил Курьянов, появляясь на кухне с довольным видом.
-Ух ты! Спасибо!
Отмахнувшись, как от пустяка, мужчина, поведя носом, прищурился и спросил:
- Борщ?
- Ага.
- Домашний? – уточнил Михаил, заметив кастрюльку на плите.
- Ага, - снова ответила я, вытирая разделочную доску, чтобы убрать её подальше. – К ужину как раз приготовится. Отбивные и овощи (то, что привезли из ресторана) – в сумке – холодильнике у двери.
Курьянов скривился.
-Я, пожалуй, подожду борща.
У нас дома суп обычно ели на обед… но я тоже хотела простого домашнего борща, поэтому тоже решила подождать ужина.
Правда, «подождать» как такового не пришлось – я ещё помыла полы на кухне, быстро протёрла кухонный фартук, отправила очередную партию белья в машинку, и даже успела пообщаться с родителями.
Около пяти нам доставили … нет, не ужин – потому что ужин я точно отменила. Но в пакетах из ресторана было два блюда с разными нарезанными фруктами, коробка пирожных и две бутылки вина. Поскольку я ничего этого не заказывала и не согласовывала, то от пакетов я отшатнулась как ненормальная. И даже не стала забирать их с крыльца – подождала, пока Курьянов сам обнаружит спиртное возле дома.
Так и вышло - в этот раз он не ехидничал и не предлагал мне извлечь никакой материальной выгоды – просто открыл пакет, просто выложил всё на стол.
-Что это? Вино? – делано удивилась я. - Вино к… борщу?
- Ну ты вряд ли пьёшь водку, - спокойно заметил Курьянов. – А бокал вина напугать не должен. Мы с тобой сегодня заслужили небольшое поощрение, не находишь?
Я решила, что спорить с Великим и Ужасным не буду – тем более, что отчасти он был прав: от бокала вина большой беды не будет.
Правда, в итоге мы уговорили целую бутылку – под неспешные разговоры о Краснодаре и вкусные, ручной выпечки, пирожные.
Потом разговор как- то сам собой переключился на другие темы, и мы перешли в гостиную.
-Так ты всегда путешествовала с родителями? – поинтересовался Курьянов, когда мы заговорили о путешествиях.
- Когда – с родителями, когда – с подружками, когда с братом.
-Да ну? – выгнул бровь Курьянов. – И куда это тебя с собой брал Андрей?
- В Варшаву, Стамбул и Брюссель.
-Не слишком англоязычные страны, - заметил Михаил.
-Ага, - хмыкнула я. – Но это не лишает их своего очарования.
-Какое у тебя любимое место? – открывая вторую бутылку и подливая мне вина в бокал, поинтересовался Курьянов.
-Наверное это покажется странным, но Брюссель.
- Неужели? – дурашливо приложил руки к груди Михаил. – Не Лондон, не Париж? Брюссель?
-Ага. – Я улыбнулась своему бокалу… или своим воспоминаниям. – От этого города до сих пор веет эпохой старой Европы… Туристов там, в отличие от того же Парижа или Лондона, куда меньше – а истории, пожалуй, даже и больше. А язык! Там такое чудесное двуязычие…
-Если не использовать английский, - поддел Михаил, но я не могла не рассмеяться.
-Это правда. В Брюсселе почти грешно говорить на английском.
-И это говорит учительница английского? – сокрушённо покачал головой Курьянов. А я снова рассмеялась.
- Я не стану лжесвидетельствовать даже ради английского!
Теперь уже рассмеялся Михаил. Он хотел что- то ещё сказать, но в этот момент вспыхнул свет за окном – получалось, что кто- то въехал во двор.
Я вздрогнула и посмотрела на Курьянова.
-Всё в порядке, -поднявшись из кресла, успокоил меня Михаил. – Это Андрей. Привёз бумаги мне на подпись. Выйдешь на улицу поздороваться с братом?
- А как же карантин?
- Он припарковал машину у самых ворот. Расстояние от машины до крыльца никак не меньше двух положенных метров. Мысленно с ним согласившись, я решила, что неплохо будет немного проветриться: погода вроде за окном стояла тихая и теплая, а меня от вина как раз начинало размаривать.
Выходя с Курьяновым на крыльцо, я ожидала увидеть одного брата, но Андрей приехал с Региной. Видимо, они собирались « выйти в свет», потому что Регинка блестела. В прямом и переносном смысле этого слова. Короткое, отделанное серебряными пайетками, платье прекрасно на ней сидело, отчётливо обрисовывая безупречно подтянутую фигуру, подчёркнутую небольшой короткой накидкой из вязаного меха и длинными шпильками. Разумеется, и причёска, и мейк- ап были также на высшем уровне. Чего не скажешь обо мне – и волосы стянуты в простой хвостик, и косметики никакой (если только свеклой где случайно не измазалась).
Регина с братом остались стоять машины, прислонившись к капоту – мы с Курьяновым оккупировали крыльцо.
-Добрый вечер! – поздоровался брат, не обращаясь ни к кому персонально.
-Здравствуйте, Михаил Константинович, - широко улыбнулась моя невестка. – Как мы рады приветствовать вас в родном городе.
- А уж я как рад… - хмыкнул Курьянов, просматривая бумаги, которые дожидались нас на крыльце.
– Здесь всё? – хмуро спросил он у Андрея.
- Всё, - подтвердил брат. – Австрийцы всё подписали.
Курьянов кивнул и, подхватив бумаги, направился в дом, бросив то ли мне, то ли брату:
-Я скоро.
Оставшись наедине с братом и его женой, я невольно поежилась.
-Свежо на улице, - переступив с ноги на ногу, я улыбнулась Андрею и Регине. – Дома хорошо, но пока ещё слишком прохладно.
-Дашка, ты что, рехнулась! – внезапно, в один голос, рыкнула на меня парочка у машины.
Андрей изумлённо вытаращился на Регину, а невестка, перекричав Андрея, уже вовсю распекала меня за ненадлежащий вид.
-Ты с ума сошла, так ходить! – оскорблено фыркнула родственница. Причем прозвучало это так, будто я намеренно её оскорбила. – Ты понимаешь, какого уровня человек живёт с тобой под одной крышей? Ты понимаешь, что нельзя… НЕЛЬЗЯ выглядеть насколько чувылдрой! Где платье, где нормальные туфли?
Я опустила взгляд вниз, на свои любимые серые леггинсы, тонкое худи и спортивные балетки. Нет, ну может, конечно, на прием в таком не пойдешь – но вот в кино или какую кафешку – запросто.
- А что не так? – не поняла я. – Чем тебе не нравится мой вид?
-А потом, - будто бы и не услыхав мою фразу про одежду, продолжила свою тираду Регина. – Я отсюда вижу, что у тебя даже тупо не подкрашены реснички. Я уже не говорю о контуренге лица.
