Влюблённый Лоусон - Р. Д. Левис
— Запретная зона для тебя, если ты на самом деле это имеешь в виду, — сказал я ему.
Он подмигнул мне.
— Вход воспрещен, да? Я люблю вызовы.
Боковым зрением я заметил, как Элли съежилась, и рассмеялся. Шкаф-Танк был дерьмовой башкой. В отличие от многих, он был счастливым пьяницей, и, несмотря на свой боевой статус, он был так же безобиден, как муха для публики.
Он поднял бокал с пивом и еще раз кивнул мне, прежде чем вернуться к игре. Я наклонился к Элли и сказал:
— Он неопасный. Не беспокойся. Внутри он хороший парень.
— Это безумие, — ответила она, улыбаясь мне в ответ. — Когда вы дрались, он казался таким агрессивным. Считай меня глупой, но я не думала, что такие вещи можно легко отключить.
— Ты права. Некоторые из бойцов, естественно, агрессивны даже вне боев. Но именно вспыльчивый нрав приводит их прямиком в тюрьму. Ты можешь видеть их вокруг, но лично я спокойно ладил с большинством бойцов. Как я уже сказал, мы держим личное дерьмо в себе.
Девушка понимающе кивнула. На какое-то время я позволил ей проникнуться этим местом. Она прислушалась к болтовне, расслабилась и доела мою еду. Это было здорово. В кои-то веки мне не нужен был кайф от выпивки. Я получал его от нее.
— Мне нравится эта песня, — вдруг сказала Элли, указывая на музыкальный автомат.
Я перестал двигаться и внимательно прислушался к звучащей песне.
«Любовь — это наркотик» Брайана Ферри.
Это была горькая радость. Маме эта песня тоже нравилась.
— Правда? — спросил я с улыбкой.
Прежде чем она ответила, я встал и схватил ее за руку. Я стащил ее со стула и повел в центр бара, где танцевали остальные. Элли была ярко красной, когда я поднял ее руки вверх и крикнул, чтобы она танцевала, как все остальные. Она рассмеялась и, к моему удивлению, начала двигаться в такт музыке.
— Ты знаешь слова? — крикнул я ей.
Она кивнула.
— Конечно!
— Докажи!
У меня перехватило дыхание, когда она открыла рот и начала петь, становясь все громче и увереннее.
«Поздно ночью паркую свою машину,
Забиваю себе местечко в баре для одиноких:
Мы лицом к лицу, плечом к плечу,
Сердцем к сердцу, когда слетаемся туда.
Столы и стулья в сторону, начинается лимбо,
Сомкнутые объятия, все оступаются.
Я говорю: «Пойдем?», она говорит: «Да».
Свет гаснет, о дальнейшем можно догадаться.
О, о, поймай кайф!
Любовь — это наркотик, о котором я постоянно думаю».
Все ее тело было раскрасневшимся, лицо сияло, в кои-то веки девушка вела себя как взрослая и не была поглощена проблемами, навалившимися на нее…
Элли Уоллес.
Эта невероятная девушка.
О чем, черт возьми, думал Райкер, скрывая ее?
Когда она закончила петь, у нее перехватило дыхание, и громкие аплодисменты парней, сидевших за стойкой бара позади нас, внезапно заполнили пространство. Она подпрыгнула и посмотрела на них через плечо, ее глаза расширились, а лицо — если это было возможно — стало еще краснее. Она не ожидала публики, и я был так поглощен ею, что сам их не заметил.
— Великолепно поешь, Элли, — просипел Мэтт, подходя к ней сзади. В одной руке у него был бильярдный кий, и он «приветственно» обнял ее, притягивая к своей груди.
Черт, этот парень хотел умереть, да? Он прям выпрашивал.
Элли улыбнулась ему, и мой иррациональный гнев почти достиг предела, когда я увидел, что она уделяет ему внимание. Я хотел, чтобы все это было для меня, и это было довольно хреново, по-детски, если честно признаться самому себе. Я направился прямо к ней, свирепо глядя на Мэтта, и взял ее за руку. Я подозвал ее к себе и сказал:
— Давай вернемся к столу, Эл.
Она двинулась, чтобы уйти, но Мэтт крепче сжал ее плечи.
— Все в порядке, приятель, — сказал он мне, — я хочу потанцевать с ней.
— Ей нужно отдохнуть, — отрезал я, раздувая ноздри, когда он нахмурился.
— По-моему, с ней все в порядке, — возразил Мэтт. — Разве не так, Элли?
Теперь улыбка девушки исчезла, и она неловко смотрела между нами. Элли прочистила горло и попыталась высвободиться из его хватки, сказав:
— На самом деле, знаешь, я немного устала. Хит прав. Я присяду ненадолго.
Я потянул ее за руку, когда она сказала это, и Мэтт неохотно отпустил девушку. Я мягко подтолкнул Элли к нашему столику, а когда она отошла на безопасное расстояние, повернулся к Мэтту и грубо толкнул его в ответ, прорычав:
— Ты действительно так пьян?
Он был — и это было единственное, что могло уберечь его от побоев, но он покачал головой и рявкнул:
— Со мной все в порядке. Она прошла через тяжелое дерьмо. Я хотел, чтобы она хорошо провела время.
— Что означает хорошо провести время с тобой? — Я сделал шаг ближе к нему, пугая его своей шириной и ростом. У Мэтта тело было меньше, чем у меня.
Он был зол.
— Чувак, в чем твоя проблема? С каких это пор тебя беспокоит, когда я разговариваю с девушкой?
— Ты же знаешь, что это девушка Райкера, верно? — напомнил я.
Парень приподнял бровь, его остекленевшие глаза осмелились посмотреть в мои и сказал:
— Настоящий вопрос в том, помнишь ли ты, что это девушка Райкера? Ты думаешь, что если она попробовала одного брата, то захочет и другого…
Он не закончил фразу. Во всяком случае, не с тем ударом, который я ему нанес. Он упал и приземлился на пол, как пьяный осел, каким он и был. Кровь хлынула из его разбитой верхней губы, и он уставился на меня с потрясением и гневом. Он бы предпочел, чтобы я ударил его по носу? Это была бы сломанная кость, и я чувствовал себя достаточно великодушным, чтобы спасти его переносицу. Парень должен был благодарить меня за то, что я легкомысленно отнесся к его заднице после того, что он сделал в переполненном баре.
Все вокруг попятились, глядя на нас с растущим интересом, пока я не поднял на них глаза.
Все тут же отвернулись и возобновили разговор, а я вздохнул и протянул Мэтту руку.
— Ты не знаешь, когда надо заткнуться, — отрезал я.
Он посмотрел на мою руку и покачал головой.
— Я не приму твою руку после того, как ты, твою мать, меня ударил. — Я его не послушал. Схватил за руку и рывком поставил на ноги. Иначе он не смог бы поднять свою пьяную задницу. Он вырвался из моей хватки и вытер кровь с губы, быстро
