Будешь моей, детка - Анастасия Градцева
— Смогу, — снова говорю я.
— Телефон держи рядом.
— Да.
— Все будет хорошо.
Раздается звук снимаемой с сигнализации машины, и Соболевский отключается. Вовремя, потому что дверь туалета открывается, и заходит вторая девушка. Та, которая не Лена.
— Слышь, тебя там твой боров потерял. Че сидишь?
А я вдруг понимаю, что несмотря на зареванное лицо и трясущиеся руки, внутри меня разливается странное спокойствие. Потому что теперь у меня есть четкая задача: продержаться двадцать минут. И я ее решу. Я умею решать задачи.
— Я первый раз, — говорю я этой девушке максимально жалобным тоном и, к тому же, шмыгаю носом. — Разволновалась.
— Бля, вот наберут по объявлениям, — вздыхает она.
А я едва сдерживаю истерический смешок, потому что я ведь и правда по объявлению пришла…
— Приводи себя в порядок и пошли. И быстрее булками шевели! А то тебя Ленка оштрафует.
Под бдительным надзором этой второй девушки я поправляю бумажной салфеткой потекшую косметику, стараясь делать это по возможности неторопливо. Но она не выдерживает, хватает меня за руку и буквально выталкивает из туалета.
— Сойдет! Там все равно полумрак.
В зале и правда поменялось освещение. Теперь там горит только камин, и обстановка сразу становится настолько интимной, что дальше некуда. Это плохо. Очень плохо.
Ленка замечает, что я пришла, милостиво кивает мне и снова поворачивает голову к седому мужику, у которого она уже сидит на коленях.
— Малышка! — толстяк развалился на диване и похлопывает ладонью рядом с собой, однозначно давая понять, где я должна быть.
Я нервно сглатываю и иду к нему, стараясь улыбаться. Чтобы все выглядело так, как должно. Как будто я согласна. Как будто мне все это нравится.
Сажусь, чувствую на себе его влажные руки и пытаюсь сдержаться, чтобы не оттолкнуть его и не заорать от омерзения. И вдруг меня осеняет:
— Хочу клубники! — говорю ему, пытаясь изобразить максимально капризный тон.
— Конечно! Все для тебя, сладкая малышка!
Может, это даст мне некоторый выигрыш во времени. Я вижу, что официантки уже не крутятся тут все время, и надо будет либо вызвать их, либо сходить куда-то за ними. Я надеюсь, что второе, но тут мне не везет. Толстяк нажимает кнопку под столом, а сам в это время шепчет мне пьяно, что будет кормить меня этой клубникой из рук. А потом разденет меня, положит на мое тело ягоды и съест их.
Господи, только бы меня не стошнило от его фантазий.
Когда приходит уставшая женщина, которая обслуживала столик, и толстяк отвлекается на разговор с ней, я бросаю быстрый взгляд на экран мобильника и снова прячу его в сумку. Прошло всего семь минут.
Седой встает и небрежно притягивает к себе Ленку.
— Спасибо за приятный вечер, господа! — объявляет он. — Надеюсь, его продолжение будет для вас не менее приятным.
Проходя мимо меня, Ленка кладет на стол ключ с биркой в виде деревянного бочонка. Там цифра 5.
— Комнаты справа по коридору, как из зала выйдешь, — говорит она мне на русском. — Когда он тебя отпустит, жди нас. Обратно вместе поедем.
Ленка и седой уходят. Сразу за ними уходят морщинистый и вторая девчонка. А нам как раз приносят клубнику и бутылку шампанского.
— Вы не хотите выпить? — храбро предлагаю я, надеясь, что это поможет еще немного потянуть время.
Но толстяк качает головой.
— В кровати выпьем, — он хватает бутылку и бокалы. — Идем, малышка.
Я беру ключ, вазочку с клубникой и судорожно пытаюсь придумать, что еще может его отвлечь. Мозг работает на максималках, как на сложном экзамене.
— Вы такой умный! — вдруг говорю я с придыханием. — Я немного слушала ваш разговор и я просто в восторге, как здорово вы во всем этом разбираетесь! Первый раз вижу такого умного и такого влиятельного мужчину. Вы же здесь самый главный, да?
— Да, малышка, — хмыкает польщенный толстяк и смотрит на меня, чуть ли не облизываясь. Видно, что если бы у него не были заняты руки, он бы меня уже облапал.
Я продолжаю тараторить что-то о его гениальности, о его уме, о его огромном опыте, а сама в это время дважды провожу нас мимо нужной двери. Потом уже сам толстяк замечает, что мы ходим кругами, и кивает мне на наш номер.
Теперь ключ, и это целая отдельная история о том, как он будет заедать у меня в замке, как я буду улыбаться и говорить «нет, нет, я хочу открыть сама», как я в итоге попрошу его помочь, как он поставит на пол бутылку и бокалы, а потом откроет дверь и как я буду хвалить, хвалить, хвалить его…
Прошло семнадцать минут.
Я слышу вибрацию мобильника, и, пока толстяк пристраивает на прикроватный столик бутылку, быстро читаю сообщение.
«Я приехал. Сейчас стою около ресторана. Где ты?»
«чрное крылтцо у праковки»
Надеюсь, что он поймет то, что я сбивчиво печатаю.
— Малышка? — толстяк поворачивается и хмурится, застав меня с мобильником. — Убирай телефон. Тут вообще нельзя телефон!
Кажется, он всерьез запаниковал.
— Убираю! — я торопливо прячу его в сумочку, а пока это делаю, вижу ответ Соболевского.
«нашел но тут закрыто и звонка нет. ищу окно чтобы разбить и залезть»
«нет я выйду сама подожди у двери»
Меня аж в холодный пот бросает.
Нет, не надо бить окна и вообще не надо никакого шума. Лучше всего уйти как можно незаметнее.
А для этого надо выйти. Выйти отсюда. Но так, чтобы этот толстяк не пошел меня искать. Чтобы не поднял шум.
Я быстро, чтобы не испугаться и не передумать, хватаю этого мужика за отвороты пиджака и развязываю ему галстук.
Он, кажется, очень удивлен. И не сильно доволен.
— Я… завяжу вам глаза! — импровизирую я, внутреннее сгорая от стыда. — А потом…сделаю все сама!
— Нет, — он отстраняет мои руки.
Он прям очень недоволен, от эмоций его речь становится сбивчивой и неправильной, немецкий акцент слышен очень сильно:
— Ты тигрица не надо, руководить не надо. Ты девочка. Невинная. Я сам тебя раздену.
И идет на меня. Меня аж передергивает: вот, значит, какие у этого борова фантазии…
Придется как-то подыграть ему, чтобы
