Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж
— Дыши! — в нос ткнули ваткой, смоченной в нашатыре, и я закашляла от едкого запаха. Снова вернулись звуки, и сквозь полуприкрытые веки, я смотрела на девушку, которая что-то злобно шипела охраннику. — Еще раз, а то вызову «скорую», а там и полицию тогда подключат. Ну, девочка, чего ты так испугалась, еще ничего не произошло страшного? — кому как… как по мне, так уже произошло. — Слава! Исчезни, не нервируй мне девочку! Иди, после поговорим!
— Спа… сибо, все нормально, — я открыла глаза, сосредоточившись на перепуганном лице мужчины. — Все, я пришла в себя…
— Ну, слава Богу! Натка! Будешь должна, — обратился он к женщине фармацевту.
— Я тебе прощаю мои долги, иди уже, — откликнулась она, снова поворачиваясь ко мне. — Так, ладно, — обратилась она уже ко мне, когда охранник снова исчез за дверью. Я села, чувствуя головокружение, но голова прояснилась. — Но… никому!
Она произнесла это так грозно, что я невольно вздрогнула. Интересно, это она о чем?
Женщина быстро скрылась с другой стороны витрин, а я, пользуясь ее добротой, вытащила еще один листик платочков и смочила его в стакане с водой. Смотря на собственное бледное отражение на экране телефона, стерла черные разводы под глазами и утерла красный после слез нос.
— Держи, — вернувшаяся женщина, протянула мне какую-то серую невзрачную пачку с заковыристым названием на одной стороне. — Это, конечно, рецептурное… и очень сильное. Если решишь, что «последствия» тебе все-таки не нужны, выпьешь. У тебя будет три дня. После приема будет не очень приятно, но гарантия процентов девяносто, что не «залетишь». Стопроцентную тебе не даст никто, но шанс есть. Ты еще очень молоденькая, прости, не знаю твоего имени…
— Саша, — тихо представилась я, рассматривая упаковку. Я не знала, чем смогу отблагодарить эту отзывчивую женщину, которая сегодня просто спасла меня. А ведь я бы могла решиться…
— Саша, а вот об этом забудь, — резко произнесла она, а я вскинула глаза, встретив ее серьезный и строгий взгляд. И как она поняла? — Ты мыслишь вслух, уж прости. И запомни — ни один мужик не стоит твоей собственной жизни!
— А если…
— А если стоит, то никогда не заставит тебя и в мыслях допустить смерть. Зубами станет вырывать тебя из ее лап, но никогда не заставит плакать из-за него. Поняла? Живи и радуйся новому дню, учись на своих ошибках и не допускай гнилых людей к своей жизни. Тем более, готовых тебе ее испортить. Знаешь, за самой темной ночью обязательно приходит рассвет. М-м? — она заглянула мне в глаза, и я…
Никогда не была столь сентиментальной и порывистой. Всегда держала людей на расстоянии, особенно незнакомых, но, видимо, что-то сегодня ночью во мне сломалось потому, что я бросилась на шею своей спасительнице, крепко ее обнимая.
Аптеку я покинула спустя час. Охранник нас не беспокоил, как и ночные посетители. Наталья сказала, что привыкла работать по ночам, потому что народу меньше, а платят неплохо. Я в общих чертах поделилась с ней своими неприятностями, понимая, что мы друг другу чужие люди, а рассказать всегда проще тому, кого не знаешь. Она тоже поделилась со мной, что я неожиданно напомнила ей погибшую сестру. Той тоже было чуть больше двадцати, когда ее изнасиловали трое парней. Девушка потом выбросилась с крыши пятого этажа, а семье Натальи пришлось срочно покидать городок, в котором все это произошло. Люди злы, особенно, когда дело касается справедливого наказания. С того печального события минуло двадцать лет, но, увидев сегодня меня, она не могла остаться равнодушной. Мы еще немного поговорили, а потом, рассчитавшись, я покинула это место, благодаря отзывчивую женщину за помощь.
Уже стоя на своем мосту, я смотрела в мигающий иконками вызова экран телефона. Бахтияр, видимо, проснувшись и не обнаружив меня в своей постели, решил найти, во что бы то ни стало. Вот только, видеть его я пока не готова, да и не хочу. Я вытянула руку, свесившись за перила моста, и без особой жалости разжала ладонь, в которой был телефон. Темная вода поглотила аппарат с характерным «бульк», заставившим меня громко и горько рассмеяться. Вот так разбиваются розовые очки, больно впиваясь осколками в сердце. Выдавила на ладонь единственную таблетку и отправила ее в рот. Сглотнула ее вместе с горечью воспоминаний и несбывшимися надеждами на светлое будущее, а затем быстро зашагала в сторону родного дома.
Внутри было по-прежнему пусто и холодно, но четкий план на свое будущее я уже себе нарисовала. И Бахтияру в нем места не было.
Глава 5
— Что у тебя с телефоном? — резко спросила Кристина, когда через два дня мы встретились с ней на занятиях. — Я волновалась, между прочим, а ты все время была вне зоны доступа сети! И дома никто не открывал, — с обидой в голосе высказала она мне.
По правде говоря, я провела эти дни, в одиночестве гуляя по городу, и никто, даже папа, не знал этого. Если она и приходила — а это был бы подвиг с ее стороны! — я все равно не узнаю об этом. Отца дома не было, он улетел на очередную встречу с инвесторами, и меня никто не контролировал и не приставал с расспросами о моем состоянии. Да и, честно говоря, я пока не знала, что ему скажу, весь мой боевой настрой пропал, но зато было время подумать.
— Я потеряла его, — ответила равнодушно, бездумно рисуя в своем скетч-буке. Выходило на редкость нечто мрачное и жуткое, но сейчас мне нужно было хотя бы на бумаге излить свое мрачное настроение.
Говорить с кем-либо не хотела, но подругу сложно было игнорировать. Она чуть растерянно смотрела на меня, ожидая пояснений, рассматривая мой не слишком свежий, по сравнению с зомби из очередного фильма ужасов, вид.
— Саш, у тебя… все хорошо? — осторожно поинтересовалась Кристина, не сводя с меня взгляда. — Саша… алё!
— Все нормально, Тин, — неохотно отвела взгляд от альбомного листа, захлопывая блокнот. — Я жива, здорова, сижу с тобой, ожидая начала занятий. Видишь, даже счастлива? — я выдавила улыбку, больше напоминающую оскал. Просто не хотела, чтобы подруга и дальше продолжала свои расспросы.
Винила ли я Кристину за ее «советы»? Конечно, нет. У меня должна быть своя голова
