Принцесса из села (СИ) - Штауб Светлана

— Вы не можете быть в этом уверены, — тихо ответила я. Я поднялась на ноги, дошла до двери, обернулась, и сказала: — Всего доброго, Арман. Надеюсь, что вы ещё одумаетесь.

Развернулась, сделала шаг, как вдруг услышала произнесённый Арманом вопрос:

— Куда вы теперь?

— Жить. Буду жить дальше. Не знаю. Может, наконец найду себе нормальную работу, с нормальным начальником, и забуду обо всём этом, как о страшном сне.

— Вероника.

— Да?

— Я бы хотел, чтобы этот разговор остался между нами.

Я молчала. Не знала, что ответить. Не хотела врать. С одной стороны, я просто обязана была рассказать обо всём Герману, но с другой…

— Я так не могу, Арман… — глядя в пол, произнесла я. — Не могу молчать, не могу участвовать в этом. Если я не скажу Герману, буду считать себя виноватой до конца жизни.

— Вероника… Умоляю…

— Простите, Арман.

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, я, не в силах продолжать разговор, молча развернулась и на этот раз, не дожидаясь никаких вопросов, рванула прочь.

***

Герман.

— Ты знаешь, где она может быть? — спросил Михаил своего друга, когда они шли по улице.

Друзья отправлялись в ближайшее кафе на бизнес-ланч, но решили прогуляться пешком. У Германа и Михаила было что обсудить.

— Уже несколько дней ни слуху, ни духу. На работу не приходит. Может перевелась к этому грёбаному французу без моего ведома. Чёрт его знает.

— А звонить? Звонить ты пробовал?

Герман одарил товарища недовольным взглядом.

— По-твоему я совсем идиот? Думаешь, не знаю, как пользоваться телефоном? Конечно, звонил! Или хочешь сказать, что мне стоило отправить ей письмо голубиной почтой?

— Да нет, ну мало ли. Ты же не любишь звонить сам. Особенно подчинённым.

— Она уже не мой подчинённый.

— Тогда я вообще не понимаю, чего ты так волнуешься, — развёл руками Михаил.

Герман остановился. Он сжал губы, посмотрел вверх, размял шею, затем внезапно уставился на Михаила.

— Слушай! — процеживая каждую букву сквозь зубы, говорил он, — если бы я знал, чего я так волнуюсь, я бы обязательно тебя проинформировал.

— Очень интересно, — скорчил непонимающую мину Михаил. — Получается, что ты сам не знаешь, почему эта девчонка тебя так заботит?

Герман молча помотал головой, пафосно глядя куда-то в сторону.

— Тогда давай я тебе помогу. Так сказать, подскажу.

Герман резко повернулся к другу. Он чуть прищурил глаза, ожидая какого-то подвоха.

— Поможешь? — переспросил мужчина.

— Да, помогу, — подтвердил Михаил.

— И как же?

— Ты влюбился, дружище! — ошарашил его Михаил.

— Что ты такое несёшь?

— Слушай, у меня к тебе такой вопрос, — Почувствовав, что прав, Михаил решил подколоть друга. — Она тебе по ночам ещё не сниться?

— Ты издеваешься? — поджав губы и состроив максимально недовольную мину, произнёс Герман.

На Михаила такое выражение не подействовало. Ему было не до того. Ему явно было смешно.

— Ну если только немного. Вот столечко, — пальцами показал Михаил, после чего заулыбался ещё шире.

Герман положил руку на плечо друга и, пусть с некой долей злобы, но всё же по-дружески толкнул того вперёд. Михаил хохоча поддался толчку.

Некоторое время друзья шли молча. Наконец, всё время поглядывающий на Германа Михаил, не выдержал.

— А что такого? — спросил он. — Тебе не нравится девушка?

— Что ты всё заладил?

— Просто ответь на вопрос.

— Она… Герман чуть приподнял плечи, затряс головой, — она симпатичная.

— И всё?

— Что ещё ты хочешь услышать?

— Характер какой у неё?

— Странный, — отрезал Герман.

— Может, правильнее будет сказать, эксцентричный. Так сказать, не соскучишься.

— Это точно.

Михаил улыбнулся.

— Но с другой стороны она умеет быть послушной.

Герман снова прищурился и посмотрел на друга.

— Ты на что намекаешь. На то, что она послушная в постели?

— Ох-хо-хо! Ну ты друг сам это сказал, — Михаил поднял ладони. — Я чист. Ни о чём таком не думал. Если дойдёт до суда, я не имею к этому никакого отношения.

Герман отвернулся.

— Да ладно тебе, — Михаил хлопнул друга по спине. — Расслабься ты. Я же шучу. Чёрт его знает, как оно на самом деле. — Выдержав небольшую паузу, Михаил с довольной ухмылкой на лице сказал: — Какая она в постели? Может ты и прав. А может она та ещё штучка? Горячая, как лава. — Михаил наигранно задрожал всем телом. — Бр-р.

— Ты что-то перепутал. Это уже не горячая, а холодная получается.

— Да, точно… Что-то я перепутал…

Герман остановился, скорчил комичную мину непонимания.

— Как это вообще поможет нам понять, где она сейчас? — вдруг дошло до него.

— Да никак, — пожал плечами друг. — Просто хотел узнать, как ты на самом деле к ней относишься.

— Хорошо. Я отношусь к ней хорошо, — наконец признался Герман. — Ясно тебе? Ты доволен?

— Ну это и так было понятно, — пробубнил под нос Михаил. — Вопрос в том, на сколько хорошо.

Герман услышал каждое слово.

— На столько, что хочу найти её.

— А вот это уже интереснее! — оживился Михаил. — Может детектива наймём? А что, кстати, ты собираешься делать, когда всё-таки найдёшь её.

— Извинюсь.

— Извинишься? Ты?! С ума сошёл?!

Герман одарил Михаила удивлённым взглядом.

— В смысле?

— Ты же никогда ни перед кем не извиняешься.

Герман пожал плечами.

— Я действительно виноват перед ней. За то, что втянул во всё это.

— О-ох, дружище, похоже крепко же ты вляпался. Что, прямо по уши?

— Что по уши?

— Влюбился.

— Не говори глупостей.

— Великий Фористов Герман Дмитриевич собирается извиниться перед своей секретаршей за то, что заставил её работать на себя, — комично, голосом диктора зачитал Михаил. — Совсем недавно ты бы сказал, что она сама согласилась на это, а теперь вдруг берёшь вину на себя? Хочешь извиниться? Зачем? Чтобы показать свою человечность? А повод какой? Ты же предпочитаешь скрываться за маской! Нет, я конечно не против, чтобы ты стал прежним Германом, тем, который был с Ликой, но не надо тогда отрицать очевидных вещей.

— Не впутывай сюда лику! — злостно отозвался Герман.

— Я и не впутываю. Просто упомянул. Это были лучшие времена. Те два года это был лучший Герман, какого я вообще знал. И вот сейчас… вижу что-то похожее.

— Думаешь, я серьёзно в неё влюбился? — с интересом поинтересовался Герман.

— Думаю, да.

— Но как? Как такое возможно? С чего бы вообще? Мы же никогда с ней толком не общались. Я даже не знаю, что она за человек.

— Она проработала с тобой полтора года, а ты до сих пор не знаешь, что она за человек? Не обязательно общаться с человеком, чтобы хорошо его узнать. Иногда поступки говорят гораздо больше слов.

Герман задумался. Влюбился? Какой бред! Быть такого не может. Он не мог влюбиться. Лика никогда бы не простила ему такого. Она не заслужила такой памяти. Он должен помнить её всегда. Но что делать? Прошло уже почти два года, не может же он всю жизнь жить только этой любовью. Пускай любовь не ушла, он до сих пор любит её, хотя её уже и нет в живых. Но это ведь не значит, что он на всю жизнь должен запереть себя в этой тюрьме. Любить ту, которой нет, лишив себя возможности обрести новое счастье. Вряд ли Лика хотела бы и такой судьбы для него… Она была ангелом, она всегда его понимала, всегда его поддерживала. Может… стоит попробовать снова открыться кому-то? Может, уже стоит начать жить дальше, а не истязать себя страданиями о прекрасном прошлом, которого уже не вернуть?

— Знаешь, — покинув дебри раздумий, произнёс Герман, — может ты и прав. Может я действительно влюбился.

— Вот! Ну вот это уже по-нашему!

Михаил хлопнул друга по плечу. Оба товарища заулыбались.

— Но для начала. Для начала нужно всё же извиниться перед ней.