Бобры добры - Галина Валентиновна Чередий
Перед глазами с пронзительной яркостью встал снова тот день, с которого все началось. Три месяца после свадьбы. Матвей просто ненасытен каждый день, каждую ночь, в любую минуту, стоит остаться наедине. Для меня же, прежде даже не целовавшейся по-настоящему, его стараниями не осталось никаких запретов. Нет в моем теле уголков, им не исследованных и не использованных для общего удовольствия. Нет никаких его прихотей и желаний, в удовлетворении которых я бы ему отказала. Потому что мне самой уже стал безумно нравится секс. Даже не так. Постепенно я заразилась от Матвея той же ненасытностью, перманентным вожделением. Когда мы не вместе, меня лихорадит от предвкушения. Когда мы наедине, то дышу, двигаюсь, говорю лишь для того, чтобы удовлетворять его, потому что желание Матвея владеть мною, брать любыми способами — это как наркотик, в употребление которого я втянулась уже.
В тот день я практически неслась домой, забежала за продуктами, чтобы успеть приготовить праздничный ужин. Три месяца. Дата. Повод для радости. Для чего-то особенного. Что удивит его. Что покажет моему мужу — я, как и он, способна изобретать способы добиваться новых чувственных переживаний для нас. Мне попадается на глаза вывеска недавно открывшегося сексшопа. И я поддаюсь порыву и сбегаю по ступенькам в полуподвальное помещение. Краснею и дико смущаюсь, рассматривая тамошний ассортимент. Выбираю. Бегу домой. Вздрагиваю от предвкушения, фантазирую о том, какое лицо станет у Матвея. Как сильно он заведется. И даже чуть-чуть сокрушаюсь, что завтра на работе опять буду засыпать на ходу, потому что ночью вряд ли светит поспать…
А потом… шок, боль, обида. Искаженное гневом и презрением любимое лицо. Жестокий оскал, мерзкие обвинения и отвратительные оскорбления… «Мало тебе, шлюха, да?! Тебе мало одного моего члена, шалава?!»
Вот и вышло, что мало. Можешь торжествовать, Швец. Ты видел меня насквозь.
Рвано вдохнув и выдохнув, я решительно тряхнула головой и тщательно умылась ледяной водой, стремясь смыть остатки позорного румянца со щек.
— Какого черта ты позволила им прийти сюда, дура? — спросила у своего отражения еще раз. — Совсем рехнулась?
Вытеревшись, я распахнула дверь ванной. Момент безумия уже случился, испорченность и грязь вылезли из меня наружу, этого факта уже не изменить. Но не позволять же себе теперь барахтаться и дальше в этой грязи, утопая окончательно, до крайней степени потери самоуважения. Я не готова сдаваться и собираюсь сохранить хоть какую-то часть себя неизмаранной.
Шагнула в коридор и услышала глухой зверский рык Лекса:
— Ты вообще соображаешь какое это, сука, конченое блядство? Кто так ведет себя?
Вот тут полностью согласна с оценкой произошедшего, но выслушивать данное мнение от того, кто в этом же принимал активное участие не собираюсь.
— Отвали, Лекс! — это уже Алексей. — Лично я не вижу в этом ничего конченого. По мне — так все было супер. Девочка кайфанула, мы тоже, чего теперь пениться и корчить из себя зажатую консерву? Лично я за то, чтобы продолжить в том же духе. Или сбрешешь, что самого не вставило?
— Да ты, бля…
— Никто ничего не будет продолжать! — почти закричала я, вставая в дверном проеме кухни. — Вы оба уходите. Немедленно.
Братья повернулись ко мне, оба такие огромные и разные. Брюнет Лекс гневно оскаленный, будто готов броситься подобно хищнику. Блондин Алексей довольно ухмыляющийся и тут же буквально обливший меня мигом загоревшимся похотью взглядом.
— Ксюха, ты… — шагнул в мою сторону Лёша и я, не выдержав попятилась и выставила руку, обрывая его.
— Вон! Немедленно.
— Он уходит, я остаюсь, — заявил Лекс, тоже шагая ко мне.
— Ни хрена! — Вот теперь гневом исказилось и лицо второго брата, а воздух потяжелел от агрессии, в мгновение ока погружая меня в атмосферу моего недавнего прошлого. — Я никуда не пойду. Не потому, что ты так решил, Лекс. Тут решает только Ксюха.
— Я решила. Вы уходите оба, и больше мы не видимся. Никаких продолжений и повторений не будет, — отрезала я с максимумом доступной мне сейчас твердости.
— Вот уж точно. Такого мы повторять не станем, ясно? — последнее было Лексом адресовано конкретно брату. — Но я не уйду до тех пор, пока не обсудим и не решим, что дальше.
— Нет, уйдешь. Вы оба. И я не намерена продолжать этот идиотский спор. Это мой дом, и я требую, чтобы вы убрались.
— Ксюх, но мы же… — нахмурился и потянулся ко мне Алексей, но я слушать не хотела его ни за что. Я хочу, чтобы они оба исчезли и я смогла опять сосредоточиться на том, как собрать свою гордость и здравомыслие из кусков.
— Я ни в чем вас не виню, не намерена подавать никаких заявлений. Не собираюсь предъявлять какие-то претензии или требовать ответственности за возможные последствия незащищенного секса…
— А мы, по-твоему, какие-то чмошники поганые, чтобы от нас ответственности нужно было еще и требовать за такое? — взорвался Лекс. — Типа сейчас в ножки поклонимся за то, что ты нас великодушно от нее освобождаешь, и рванем радостно в закат, а ты сама вдруг чего расхлебывай?
— Лекс, потише, тут стены как бумага, — толкнул в плечо брата Алексей, но тот не глядя отмахнулся.
— Да клал я!
— Ну еще бы! — разозлилась окончательно и я. — Это же не тебе тут жить и в глаза соседям потом смотреть, да? Вон отсюда! Это мой дом, и я требую, чтобы вы ушли! Или я уйду, ясно?
— Давай! — недобро ухмыльнувшись Лекс указал на дверь широким жестом. — Погуляем, пар выходишь-выпустишь, и, может, мозги включишь и поговорим как адекватные
