Жизнь на кончиках пальцев - 2 (СИ) - Новка Маруся

— Ну и что ты скажешь по поводу всего этого? — Звездинская загасила в пепельнице уже третью сигарету. Ей категорически запретили курить за неделю до операции. Но тут такой случай! Кто устоит?

— Ничего не скажу, — ответила Людмила. — Это все так неожиданно.

— Тебе так неожиданно, что даже слов найти не можешь! А каково нам тут было?! — решила поплакаться Мстя. — Ты даже не представляешь, в каком мы были шоке! Хорошо хоть Сережу удалось отправить на гастроли из этого дурдома! — сболтнула и тотчас прикусила язычок.

— Значит, Истомин уехал на гастроли? — переспросила Милочка.

— Ну да! А что в этом такого?! Его зачислили в труппу! Самое время начинать вливаться в коллектив! — повторила заученную фразу. И не желая сказать еще что-то, о чем может пожалеть, начала прощаться:

— Ну ладно, мне пора. Завтра вылет, а еще дел невпроворот, — спросить, как дела у Людмилы и Леночки Мстиславе даже в голову не пришло. Какое ей дело до чужих проблем?! Тут бы со своими разобраться.

Милочка протянула Тимуру трубку. Телефончик был простой, одноразовый, функция громкой связи в нем предусмотрена не была, а потому Людмила пересказала Халфиным все, о чем только что узнала.

— А пуанты? — шептала Леночка. — Что с ними? Дианка не повредила ноги?

— Судя по тому, что Мстислава ни словом не обмолвилась о чем-то подобном, значит — обошлось. Что и как я не знаю и перезванивать-переспрашивать, думаю, не стоит.

— Значит, Сергей её брат? — Леночка никак не могла поверить в то, о чем только что узнала.

— Выходит, что так, — кивнула Людмила.

— Я пойду к себе? — полувопросительно пробормотала девушка. — Мне нужно переварить все вот это и немного подумать.

— Конечно, — кивнул Тимур. — А пока будешь «переваривать», начинай собирать вещи. Много не бери, мы уезжаем всего на три дня.

— Куда уезжаем? — остановилась на пороге комнаты Людмилы Леночка.

— Как куда? — усмехнулся отец. — В Париж, конечно! Ты ведь хотела увидеть столицу Франции?

Леночка молча кивнула и вышла в коридор.

— Мне тоже собираться? — поинтересовалась Милочка.

— Конечно, — кивнул Тимур, — разве я еще не сказал тебе?

— Нет, — покачала головой.

— Значит, теперь говорю.

— Бедная девочка, — Людмила стояла лицом к шкафу и перебирала вещи, висящие на плечиках.

— Ты о Лене или о Диане? — поинтересовался Халфин, наблюдающий за процессом сборов.

— Да в принципе им обеим сейчас не сладко, — отвлеклась от пересмотра нарядов Людмила, — но, если честно, я сейчас говорила о твоей дочери. Она и без того чувствует вину перед подругой, а тут такое. Хорошо, что мы завтра уезжаем. Увеселительная прогулка поможет Лене немного прийти в себя. Ты здорово придумал.

— Да, — кивнул Тимур, отчего-то смутившись, — поездка в Париж пришлась как нельзя более кстати. Потом мы вернемся, и я покажу вам Нормандию во всей её первозданной красе! — добавил, уже поднимаясь с кресла: — Не бери много вещей. Я намерен устроить вам грандиозный шопинг на Елисейских полях, — шагнул к двери. — Увидимся за обедом. А сейчас мне нужно сделать пару звонков.

Выйти из комнаты Людмилы Тимур не успел.

В распахнувшуюся дверь влетела Леночка и наткнулась на стоявшего у порога отца.

Халфин отступил два шага под натиском дочери:

— Что-то случилось?

— Да, случилось! — глаза девушки лихорадочно блестели, — я все обдумала и решила! Я не поеду в Париж! Папка, отправь меня домой! Обратно в Южную Пальмиру!

— Лена, у нас есть планы. У меня есть обязательства. Ни первое, ни второе нарушать в угоду твоим сиюминутным капризам я не стану!

— Это не каприз! — Леночка заговорила быстро, перескакивая со слова на слово, надеясь только на то, что отец её поймет:

— Я должна вернуться! Понимаешь, должна! Я не могу сейчас развлекаться и болтаться по всяким там Парижам, когда Дианка осталась совсем одна! Ей плохо! И у неё совсем никого нет! А сейчас, когда выяснилось, что Сережка её брат, я тем более должна вернуться!

— Какая каша у тебя в голове, дочь моя, — Тимур попытался погладить Леночку по растрепавшимся волосам, но она вывернулась и отскочила от него.

— Пусть каша! Это не имеет значения! Наверное, я не такая умная, как вы. Или как Дианка! Но я знаю, чего хочу! Знаю, как нужно поступить сейчас! А потому, лучше отправь меня, или… — замолчала, понимая, как глупо угрожать отцу.

— Что или? — нахмурился Тимур, оправдывая самые худшие ожидания дочери и Людмилы.

Но Леночка не собиралась отступать перед недовольством отца:

— Или я сбегу! И проеду автостопом насквозь всю твою сраную Европу, но вернусь туда, где должна сейчас быть!

— Леночка, может не стоит торопиться, — попыталась встать на сторону Тимура Людмила Марковна. — И потом, ты ведь так хотела увидеть Париж.

— Никуда он не денется, этот Париж! — стало понятно, что Леночка уже все обдумала и решила. — Стоял без меня тысячу лет и еще пару годиков постоит, не развалится! — умоляюще посмотрела на отца:

— Отправь меня домой, папка.

— Я дам ответ сегодня вечером, — Тимур больше не собирался находиться в комнате Людмилы и вышел, захлопнув дверь и оставив дочь и любовницу одних.

— Как думаете, он отправит меня домой? — пробормотала Леночка.

— Не знаю, — пожала плечами Людмила.

Тимур сидел за столом в своей комнате, расположенной на втором этаже правого крыла виллы. Перед ним на столе лежали обычные наручные часы, на которые Халфин время от времени посматривал.

Наконец обе стрелки сошлись на цифре двенадцать.

Тимур вынул из ящика стола разовый мобильный телефон. Не тот, по которому сегодня утром звонила Милочка, а другой, похожий на первый как две капли воды. По каким признакам Халфин различал аппараты, никто, стань он свидетелем действа, понять не смог бы. Но наблюдателей не было, а потому Тимур нажал кнопку быстрого набора.

— Что-то случилось? — поинтересовался голос в трубке.

— Да, — последовал ответ. — Мне нужно отправить дочь в Южную Пальмиру.

— Нет, — в голосе собеседника зазвучали стальные нотки. — Ты знаешь, что был отправлен во Францию не для развлечения. И свою миссию еще не завершил.

— Я не сказал, что уеду сам, — Халфин не собирался беспрекословно принять запрет. — Но, как я уже говорил вам однажды, у девочки взрывной характер. И пока не стоит даже пытаться переломить её. Это может быть чревато. Свое задание я выполню, чего бы мне это ни стоило.

— Что ты собираешься предпринять? — собеседник, прежде чем вынести окончательное решение, решил дать Тимуру право голоса.

— В Париж мы выедем, как и предполагали, завтра утром, — излагал Халфин. — Необходимо чтобы в аэропорту были приготовлены билеты для моей дочери и её педагога. После того, как они улетят, я приступлю к работе, закончив которую вернусь на виллу и осуществлю запланированные переговоры.

— Конечно, было бы лучше, если бы женщины оставались с тобой, — все еще не спешил дать согласие голос в трубке. — Но тебе на месте виднее, как поступить. В Южную Пальмиру ты сможешь вернуться только в конце августа. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Понимаю, — ответил, — и оцениваю все риски, пытаюсь свести их к минимуму.

— Это хорошо, — в голосе собеседника пропали недовольные нотки. — До сих пор к тебе не было никаких претензий. Твоя работа не вызывала нареканий. Мне бы хотелось, чтобы все так и оставалось впредь.

— Все так и останется, — Тимур кивнул, словно собеседник мог его видеть, и нажал клавишу отбоя.

Обед прошел в молчании. Леночка старалась продемонстрировать отцу, как хорошо она умет вести себя за столом, но, казалось, Тимур не обращал никакого внимания на то, что, чем и как ест его дочь.

Наконец, повар-горничная Петя убрал со стола грязную посуду и уединился в кухне. В столовой остались Халфины, отец и дочь, Людмила и мадам Марта, к которой и обратился Тимур в первую очередь: