Сын губернатора - Ольга Рузанова
Прохожу в кухню и продолжаю поиски там. Снова безрезультатно.
Что делать?
Обойдя квартиру еще раз, решаю написать Греховцеву.
Выхожу в прихожую и сталкиваюсь с ним нос к носу. От неожиданности ощутимо колит в груди.
- Я не слышала, как ты вошел…
Он молча разувается и снимает черную куртку.
- У тебя есть, чем мыть?
- В смысле?
- Ну… тряпки, ведра, порошок…
- Наверное, нет, - отвечает, немного подумав.
- И как я должна убираться?
- Я не подумал об этом.
Не подумал он. Сложив руки на груди, смотрю на него со всем недовольством. А ему хоть бы что, взъерошив волосы на затылке, проходит мимо, касаясь меня локтем.
- Я что, зря приехала?
- Почему зря? Приготовь мне кофе.
- Я тебе не служанка! – отвечаю с вызовом.
- А кто?
Придурок. Во-первых, я не умею пользоваться кофе – машиной, а во-вторых… я не служанка.
- Иди сюда, - зовет он из кухни.
Иду на зов и останавливаюсь в дверном проеме. Герман наливает в чайник воду из-под крана и, включив его, спрашивает:
- Чай или кофе?
- Ни то, ни другое. На работе не ем и не пью.
- Как хочешь, - проговаривает нейтральным тоном и достает из шкафа под раковиной белую вискозную салфетку, - иди пыль вытирай.
Я порывисто в нему подхожу и, протянув руку, хватаю тряпку. Дергаю ее на себя, но Герман не отпускает.
Что за?..
Вскидываю взгляд и оказываюсь пойманной в зрительную ловушку. Он снова это делает. Смотрит так, словно расщепляет на атомы. Меня мгновенно парализует. Умом понимаю, что выказываю перед ним свою слабость, а сил отвести глаз найти не могу.
Герман, будто очнувшись, несколько раз быстро моргает и размыкает пальцы.
- Иди, - произносит одними губами.
И меня как будто ветром сдувает. Вылетаю из кухни и жадно затягиваюсь воздухом.
Этот гад точно владеет гипнозом. Каждый раз, когда он так смотрит на меня, я превращаюсь в инфузорию – туфельку.
Намочив тряпку, прохожу в гостиную. Начинаю протирать все поверхности, включая подоконники и не нахожу даже намека на пыль. Нигде – ни вдоль плинтуса, ни под диваном. Складывается ощущение, что кто-то здесь помыл прямо перед моим приходом.
Или Греховцев настолько ужасен, что даже пылинки боятся залетать в его квартиру.
Сама себе улыбаюсь.
Ну, ладно, будем справедливы – не настолько он отвратителен и не самый плохой человек, из всех, кого я знаю.
Даже мой родной дед в разы хуже.
Но то, что он самый странный из всех моих знакомых – это факт. Его слова и поступки не поддаются никакой логике. Сегодня он втаптывает тебя в грязь, а завтра – среди ночи летит спасать. Сегодня – целует, а завтра заставляет чистить свой унитаз.
- Напиши список того, что нужно купить для уборки. Я оформлю доставку, - заставая меня врасплох, разносится над ухом.
- Зачем так подкрадываться?! – взвизгиваю я.
- У тебя проблемы со слухом. Ты проверялась? – спокойно глядя на меня, сидящую на корточках у его ног, отпивает из чашки чай.
- У меня все в порядке, а тебе нужно повесить колокольчик на шею!
Греховцев отходит от меня и, усевшись в кресле, закидывает ногу на ногу.
Он, что, собрался наблюдать, как бессмысленно еложу тряпкой по полу?
- Продолжай, - между тем велит он.
- Я здесь уже все помыла…
Поднимаюсь на ноги с намерением выйти из комнаты. Ползать перед ним на коленях он меня не заставит даже под дулом автомата. Решительно иду мимо его кресла и чувствую захват на запястье. Это прикосновение прошивает током до ключицы.
- Пусти.
- У тебя секс был уже?
Я, отказываясь верить услышанному, просто немею. Глядя на его руку, удерживающую мою ладонь, с ужасом чувствую, как растекается по лицу жар, переходит на шею и спускается к груди. Сердце, рискуя взорваться, бьется в припадке.
Глава 9.1
Утро следующего дня начинается для меня затемно. Проснувшись в шесть утра, я молча пялюсь в темноту, раз за разом переживая вчерашний шок.
Ругаю себя за свою реакцию на слова Германа и снова чувствую, как, словно от пощечин, горит лицо.
Да, выросла я не среди монахинь и разговоры сверстников были по большей части на эту тему, но то, что именно Греховцев заговорил о моей интимной жизни, обнажило все мои комплексы.
Потому что, относительно секса мы с ним вообще в разных плоскостях находимся. Представить то, что он мог думать обо мне в таком ключе – до вчерашнего дня было апогеем абсурда.
Я плохо помню, как убежала. На ходу запрыгнула в свои ботинки и, схватив куртку с рюкзаком, выскочила из квартиры.
Повела себя, как дура малолетняя. Это сейчас я успела придумать не менее дюжины остроумных ответов, а вчера вообще забыла, как буквы в слова складываются.
Испанский стыд.
Позже, вечером, я все-таки написала ему список того, что мне необходимо для уборки. Он ответил: «Ок, сейчас закажу», а вдогонку прислал еще одно сообщение «Стесняшка».
Нравится ему надо мной потешаться. А я каждый раз поддаюсь.
Сегодня суббота. Лекций в университете нет, но снова нужно идти на «работу».
Тихонько, стараясь не шуметь, встаю с кровати и, нашарив ногами шлепанцы на полу и захватив с собой полотенце, иду умываться. Возвращаюсь и так же неслышно, чтобы не разбудить Юльку, юркаю в кровать.
- У тебя телефон жужжал… - раздается вдруг хриплый ото сна ее
