Нелюбимый (СИ) - Доманчук Наталия Анатольевна

Вера позвонила ей только в следующую пятницу, накануне своего дня рождения, напомнив про встречу.

— Очень тебя жду! — щебетала она. — Адрес вышлю сообщением.

Алевтина хотела спросить насчет Сашки, будет ли он, потому что за целую неделю он с ней так и не связался, но не решилась.

«Вот завтра и узнаю все!» — подумала она.

Эта была тяжелая неделя. Днем она представляла себе, как Вера набрасывается на Сашку, предлагая себя, а вечером эти думы преобразовывались в виденья и снились ей. Она вскакивала в холодном поту, била руками одеяло, даже плакала от обиды, как будто это был не сон, а явь, только вот легче не становилось.

Алевтина пришла первой. Девочки выбежали в коридор встретить ее, она раздала им по мягкой игрушке, которые долго и тщательно выбирала в магазине, протянула Вере набор косметики из «Рив Гош», все трое подошли к Але и обняли ее. Она прижала их к себе и в очередной раз подумала о том, как здорово иметь семью. Последний раз она почувствовала себя счастливой в поездке в Кении, когда Алена ее обняла и сказала, что теперь она часть их семьи. Только вот Алевтина сама лично отказалась от них… Одинокими ночами она вспоминала слова Алены, горячие ночные поцелуи Сашки и жалела о своем решении, успокаивала себя, что «стерпится — слюбится» не просто так придумали и наверняка она бы сумела полюбить Сашку…

Так и сейчас она прижимала девочек и чувствовала, что они ее семья! Но больше всего она хотела увидеть Сашку. Ей было страшно даже думать о том, что он уже не ее, а Верин.

И вот дверь открылась и на пороге появился ее мужчина с подарками и огромным букетом тюльпанов.

Девочки бросились ему навстречу, он сначала вручил букет и один из подарков имениннице, затем по пакету ее дочкам. Подхватив девочек, он закружил их. Они верещали и смеялись, а у Алевтины сердце замерло, потому что она вдруг почувствовала, что это уже не ее мужчина.

Он опустил девчонок, наклонился к каждой и поцеловал. Они еще раз потянули ручки и повисли на нем.

— Ну все, все, хватит. Идемте к столу! — улыбаясь и тая от счастья, приказала Вера.

— Привет, Алевтина, — поздоровался с ней Сашка.

Алевтина! Он первый раз назвал ее так. Раньше называл Аленой, Аленушкой, Аленькой, девочкой…

«Ну вот и все, — подумала она. — Как же быстро он перебежал на сторону красоты!»

Вера сегодня была необычайно хороша. Если в прошлую субботу она выглядела усталой, практически без макияжа и с хвостиком на голове, то сегодня она уложила свои шикарные светлые волосы, подвела глаза и ярко-красной помадой обвела губы.

Алевтина на ее фоне была простой серой мышью, хотя тоже старалась и сделала и макияж, и укладку.

Когда все сели за стол, Сашка открыл шампанское для взрослых и безалкогольное для детей, разлил по бокалам и кивнул Алевтине:

— Наверное, ты скажешь первый тост, как ближайшая родственница?

Девушка согласилась и встала:

— Я очень рада, что обрела свою семью. Спасибо, что вы есть! Будь счастлива, Вера!

Хрустально зазвенели бокалы, Алевтина осушила свой и спросила:

— Как прошла неделя? Что делали? — и, посмотрев на девочек, добавила: — Сколько пятерок принесли?

— Я — три! — выкрикнула Лиза.

— А нам еще не ставят оценки, только наклейки. Но я заработала три малинки и одну абрикосу. Это очень хорошо.

— А когда плохо, то какие наклейки? — спросил Сашка.

Ксюша задумалась.

— Не знаю. Я не получала плохих. И подружки тоже. А еще мы завтра идем на мультик, мама давно обещала, да, мам, идем? Правда ведь? Дядь Саша, пойдемте с нами?

— С удовольствием! Обожаю мультики.

— Ура! А торт когда мы будем резать? А свечки кто будет дуть? Дядь Саша, мама испекла мой любимый торт, он очень вкусный, вам понравится!

— Мама его сто лет не пекла, хотя мы много раз просили, — призналась Лиза.

— Ой, ладно вам, вредины малые, хватит жаловаться на меня!

Алевтина ковырялась вилкой в тарелке, еле сдерживая слезы. Ее никто не пригласил в кино, ей никто не предлагал торт. Про нее просто забыли: и Ксюша, и ее мама. И дядя Саша, у которого, скорее всего, умерла любовь…

Аля часто думала: как любовь умирает? Что должно произойти? Вот Давид ей сказал, что между ними ничего быть не может и не будет. И что? Любовь сразу сложила лапки и улеглась в гроб? Нет. Она продолжала жить, возможно, чуть-чуть угасла, потускнела, как темнеет серебро в соленой воде, но она была жива! Скорее всего, она была жива. Почему-то она вообще стала сомневаться, что это была любовь. Ее никто не учил любить. Подружки по комнате в детском доме всегда твердили, что надо быть только за себя, иначе не выживешь, что все парни уроды и им нужно только одно. Может, и у нее не было никакой любви, и она себе это придумала?

За эту неделю Алевтина точно поняла, что легко может жить без Давида. Возможно, это чувство у нее появилось после его категорического отказа. А может, из-за ревности, которая снедала ее по отношению к Сашке. И не только в Вере было дело. Ей просто пришло понимание, что на свете был человек, который ее любил… а теперь его нет. Вернее, он есть, только его любви нет… И ей стало ужасно обидно и горько. Как же так? Почему он так быстро сдался?

На нее накатила такая грусть, что она отложила в сторону вилку и в упор посмотрела на Сашку. Он сразу заметил и спросил:

— Что случилось?

Она хотела обозвать его предателем, или еще похлеще каким неприличным словом, но сдержалась, только опустила голову и сказала:

— Все хорошо…

— Вижу я, как хорошо. Сидишь как на поминках… — недовольно обронил он.

Если бы она умела язвить, то обязательно бы ответила: «Как на поминках твоей любви», но Алевтина никогда не умела задираться и если кому-то и отвечала грубо, то только когда иного выхода не оставалось.

Торт Вера испекла большой и очень красивый.

— Хотелось порадовать себя и своих гостей, — произнесла она томным голосом и посмотрела на Сашку.

Лиза выключила свет, заставила маму загадать желание и задуть свечи.

— Ох, надеюсь, мое желание исполнится! — опять загадочно произнесла именинница.

Когда Алевтина засобиралась домой, Сашка предложил ее подвезти, но она упрямо замотала головой, спешно накинула курточку и убежала по ступенькам, не дожидаясь лифта, как будто боялась, что он догонит ее и заставит сесть в свой автомобиль.

На самом деле Алевтина еле сдерживалась и убегала сейчас, чтобы никто не увидел ее слез, которые вырвались рыданьями из груди, как только она спустилась на пару этажей.

Это были нужные слезы, светлые. Такие слезы оттирают душу, делая ее чистой, невинной, они рождают целомудрие, отсекают прихоти, утешают, заполняют огромную дыру в сердце и душе надеждой, благодатью и новым днем, который непременно будет, и будет светлым.

Время сажать

Утро было ранним и таким долгожданным для Греты.

— Это мой самый любимый праздник! — заявила она, как только Алевтина открыла глаза.

— Доброе утро, — поздоровалась девушка, — с праздником вас!

Грета не выглядела на свои годы, она быстро двигалась и ни на что не жаловалась. Вот и сейчас, она вскочила с кровати и принялась за домашние дела. Алевтина тоже захотела ей помочь прибраться или приготовить завтрак, но бабушка ее остановила:

— Даже не думай вставать с постели! Тебе надо отлежаться.

Грета пошла суетиться в закуток, который называла кухней, и вскоре принесла Алевтине чашку чая и бутерброд с сыром.

— Я на парад схожу и потом приготовлю макароны по-флотски. Мой отец меня научил, хоть и не служил на флоте, но готовил — просто пальчики оближешь! Хотя такие макароны, как он делал, я тебе точно не приготовлю, там мясо говяжье нужно, парное, а у меня только тушенка. Но поверь мне, девочка, Грета умеет готовить!