Бандитский подкидыш (СИ) - Шайлина Ирина

Машину бросаю перед выходом. Мои люди выскакивают сразу же, словно пытаясь закрыть меня собой. Но я не боюсь сейчас. За себя не боюсь. Мне кажется даже, что я неуязвим. Что в этом моё наказание.

Вхожу. Охрана выбегает навстречу и растерянно замирает. Они не знают, что делать, по факту я все ещё являюсь их хозяином. И намерен им остаться дальше.

– Здравствуйте, – говорит один из них. – Мы…

Я киваю, обрывая его речь, и иду дальше. Мимо молчащих сотрудников. Многие из них рядовые совсем и понятия не имеют о том, что происходит. Они просто работают. Но сейчас напряжены все. Биометрию в системе защиты специального лифта не изменили, скорее всего просто не смогли. Настраивал мне её один гениальный мальчик которого жена просто не сумела бы найти. Я умел защищать нужных мне людей. Раньше.

Здание высокое, но лифт поднимает меня наверх за считанные секунды. Я уверен, что моя жена здесь. Я чувствал её запах, так же, как запах Кати. Только от Кати яблоками пахло, ванилью, ребёнком. Моим ребёнком. От моей жены пахло холодными духами, самыми любимыми. Когда-то их аромат меня завораживал, а сейчас пробирается вглубь моих лёгких вызывая отвращение, словно застарелая пыль.

Она стоит у окна. Высокая. Платье чёрное, траур не состоялся, но она похоже уже на него настроилась. Тонкую шею обвивает нить матового жемчуга, купленного на мои деньги. Тёмные волосы убраны в небрежный пучок, в котором мерцают такие же жемчужины.

Я сажусь на свое кресло. На. Моё. Кресло. Хозяина. Я не боюсь. Никогда не боялся. Не буду. Только где-то в глубине тревожно дрожит мысль о тех, кого люблю. Но я не могу позволить себе быть слабым.

– Ты не убьёшь меня, – говорит женщина, с которой я был связан узами брака. – Ты не сможешь. Не имеешь права. Ты сам это понимаешь. Мы повязаны Давид. Навечно. Слишком много обязательств, слишком большие деньги.

Я улыбаюсь. Мне нравится, что эта бесстрашная стерва меня боится. Я наслаждался её страхом. Пил его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты права, – улыбнулся я. – Я не могу и не буду тебя убивать.

Она выдохнула и согнала со лба тревожную морщинку. И правда, чего это она, все приходит и уходит, а лоб должен быть безукоризненным. Наверное, уже на комплекс процедур записалась – ещё бы, столько тревог, а выглядеть нужно всегда прекрасно.

– Давид, – произнесла она. – Ты прав. Это просто недоразумение. Мы все это оставим позади.

И правда, попытка убийства мужа не удалась, сын неизвестно где…так, недоразумение все.

– Убивать не буду, – продолжил я. – Дорогая, ты пересмотрела сериалов. Мы же цивиллизованные люди. Я просто подал на развод.

Из глубин тёмных глаз выплеснулась ненависть. Моя жена жила в святой уверенности, что таких, как она не бросают. Что же, значит, я буду первым.

Глава 24. Катя

Мерзлая трава хрустела под ногами. Она хрустит, а у меня по коже мурашки. Я их чувствую. И мне не жутко даже. Я привыкла словно. Хотя я знаю – она близко. Так близко, что я кажется чувствую её дыхание за своей спиной. И поэтому хрустеть травой я стараюсь, как можно тише. Но трава совершенно меня не слушается, я иду на цыпочках. На руках Левка, такой тяжёлый уже, словно на дрожжах растёт, ноги немеют от неудобной хотьбы, а я лишь ребёнка крепче к себе прижимаю.

– Какие мы с тобой бесприютные, – прошептала я.

Лев только вздохнул во сне. Не боялась я больше и того, что в самый неподходящий момент он заплачет. Отбоялась наверное. Мы же с ним команда. Мы заодно. И Львенок меня не подведёт.

– Правда же, маленький?

Когда шла по улице расслабиться не могла ни на мгновение. Дурацкая же деревня! Неправильная. Деревня должна быть вольной. Палисадники. Заборы красивые, заборы кривые. Разные. Высокие дома, низкие. А здесь все выверено до миллиметра. Там, сзади остался дом в котором мама Льва и мне кажется что я слышу злые голоса. Хруст двери, которую ломают. Двери в мою комнату. Наверное, обман слуха, я очень быстро иду по обочине, только трава и хрустит под ногами.

Но все равно я знаю что если не успею укрыться на этой голой улице, то шанса убежать у нас с Левой не будет. Я не паникую, я держу себя в руках, но иду очень быстро.

Улица не такая длинная, как мне казалось, я все же дошла до её конца и с облегчением нырнула за угол забора. И сразу так хорошо стало. Мы с Левой уйдём, нас не догонят. А ещё мы выбрались из этого дома, который так давил на меня, что казалось – сожрать хотел. И меня и Львенка.

– Да тише ты, свои все, – сказала я собачке, которая сердито затявкала из-за забора. Потом посмотрела на Льва. Темно, из под одеяла только носик и торчит. – Теперь все хорошо, мой сладкий. В лесах мы с тобой бегать умеем.

Вот лес меня не пугал. Привидений я теперь не боюсь. Выросла резко. Боюсь людей, но люди не такие дураки, чтобы ночью глубокой осенью в лесу ходить. К тому же я поняла – не все встреченные в лесу бандиты с тёмными глазами – мерзавцы. Так и судьбу встретить можно.

Так что шагала я спокойно, правда старалась далеко от дороги не отходить, заплутаю ещё. Удивительно, но у меня и правда было замечтальное настроение – я же ушла оттуда. Все хорошо теперь. Когда по дороге на скорости пролетали машины, я отступала в темень кустов. Такси бы вызвать, да это тоже страшно.

Мы шли час. Наверное на машине ушло бы минут десять пятнадцать. А может и меньше – у меня ребёнок на руках, который уже ерзает и точно проснуться хочет. Надо что-то решать, жить в лесу мы точно не сможем. Я не знаю где север, какие грибы есть можно, и вообще может померзли уже грибы, трава вон замёрзла.

И я приняла решение. На той самой развилке. Я пойду на нашу дачу. Там холодно да, зато печка есть. И дрова даже, их накололи ещё несколько лет назад, да так и стоят. Переночуем. А Давид будет знать, где нас искать. А дорогу до дачи я найду, я говорила уже, недалеко…

Время потихоньку шло к утру и машин становилось все больше, правда темень и автобусов пока нет. Я выждала, пока на дороге появится максимально старый тарантас и вышла голосовать, искренне надеясь, что уж в этой машине холеной нашей мамаши не будет. Машина заскрипела завизжала так, что Лев проснулся до конца, заплакал, потом все же остановилась.

– Вы чего это? – удивился дед за рулём. – Ночь ещё.

– На дачу ехали, – врать я умела хорошо. – А машина заглохла.

Дед потёр макушку, посмотрел на меня с сомнением.

– Так давайте я помогу.

– Не надо, – отмахнулась я. – Там муж остался.

У дедушки, судя по всему, были вопросы к мужу, который в темноту отправил жену с маленьким ребёнком пешком, но Лев заплакал так отчаянно, что водитель сдался и не без труда открыл нам пассажирскую дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лев распсиховался. Я заворачивала его в одеяло, так как боялась, что простынет. Он не мог в нем нормально шевелиться и яростно протестовал. Теперь он владел своим телом куда лучше, чем раньше, поэтому пытался вывернуться из моих рук, вытаскивал ручки, хватался ими за мою одежду, кричал. Дед морщился, но мужественно терпел. А я спать хотела отчаянно и вообще устала до невозможности.

– У меня у самого внук, – сказал водитель, попытавшись добавить в голос умиления, вышло плохо, да и можно было не стараться, плохо слышно за криком Льва. – Когда родился?

– Несколько месяцев назад, – простонала я, понятия не имевшая когда у ребёнка день рождения, а то что написано в новых документах забыла. – Наверное, он мне за все грехи. Похоже, я очень грешна.

Дед сдвинул кустистые брови и покачал головой. Из темноты вынырнул знакомый поворот на дачу. Я думала дед нас просто на дороге высадит, но он пожалел и довёз до самого дома.

Знаете, что? Мой старый кривой домик был просто шикарен. Такой…идеальный. Такой невозможно родной. Спокойный. Ну, и пусть тесный и тёмный, зато с детства мне до последней скрипучей половицы знаком. И Давид нас тут точно быстро найдёт.