Дикарь (ЛП) - Шеридан Миа
— Значит, вы думаете, что Исаак Дрисколл купил землю вдали от города, потому что работа, которой он занимался, в конечном счёте, привела его к презрению всех людей в целом?
Доктор Свифт глубоко вздохнул и потёр глаза.
— Я не могу точно объяснить его мотивы. Как я уже сказал, я давно с ним не разговаривал. Но мне это кажется вполне вероятным.
Марк кивнул, сунул руку в карман и достал маленький блокнот. Внутри он держал фотографию Лукаса, сделанную несколько дней назад, при задержании. Он протянул её доктору Свифту.
— Вы узнаете этого человека?
Доктор Свифт несколько мгновений рассматривал фотографию, прежде чем покачать головой.
— Нет. Кто он?
— Человек, который в настоящее время живёт на территории Дрисколла. Он говорит, что Дрисколл позволил ему остаться там после того, как родители бросили его.
Доктор Свифт снова вздохнул.
— Это похоже на Исаака.
— Что вы имеете в виду?
— Исаак частенько работал волонтером в социальных программах. Мы провели много исследований по системе патронатного воспитания — и до сих пор проводим, — это была одна из областей, которая особенно волновала Исаака.
Марк кивнул.
— Понятно.
В самых тяжёлых делах, над которыми он работал, как правило, были замешаны дети. Он всегда был особенно чувствителен к ситуациям, в которых дети подергались насилию. Марк понимал, если он когда-нибудь ощутит, что становится невосприимчивым к подобным случаям, сразу же сдаст свой значок.
— Интересно то, что он позволил этому человеку, — Марк указал на фотографию Лукаса, всё ещё лежащую на столе, — остаться на его территории, когда он был ещё ребенком, но при этом не сообщил властям об этом.
Доктор Свифт некоторое время смотрел на фотографию Лукаса, прежде чем встретиться взглядом с Марком.
— Может быть, Исааку казалось, что жить в интернате гораздо хуже, чем жить в одиночестве в лесу.
— Вы думаете, что он действительно зашёл так далеко в своём неодобрении общества?
Доктор Свифт пожал плечами.
— Я лишь предполагаю.
Марк кивнул и вытащил из блокнота еще одну фотографию.
— А как насчет этой женщины? Вы видели её раньше?
Доктор Свифт посмотрел на фотографию женщины, которую нашли мертвой в гостинице, и нахмурился. Через некоторое время, он покачал головой.
— Насколько помню, нет.
Марк взял у него фотографии, снова положил их в блокнот, прежде чем протянуть через стол руку доктору Свифту.
— Спасибо, что уделили мне время. Пожалуйста, если вспомните что-нибудь ещё, что сможет помочь в расследовании этого преступления, позвоните мне. Адрес электронной почты также указан на визитке, если вы будете так любезны, чтобы переслать мне результаты последнего исследования, над которым работал Дрисколл.
— Конечно.
Марк повернулся, чтобы уйти, когда заметил картину, висевшую на стене слева от двери. Он подошел ближе, изучая её.
— Фермопильское сражение, — сказал доктор Свифт, подходя к нему и глядя на картину.
Марк взглянул на него.
— Такая же картина висит в доме Исаака Дрисколла.
Доктор Свифт посмотрел на него с легкой улыбкой.
— На самом деле именно Исаак повесил её здесь много лет назад, — его улыбка стала шире. — Боюсь, правительственным зданиям редко выделяют средства для косметического ремонта.
Марк достал блокнот и записал название сражения. Он обязательно почитает о нём позже.
— Она символизирует силу мужества, — продолжил доктор Сфифт, — возможность противостоять подавляющему большинству. И командную работу. Спартанцы победили.
— Это то, что так нравилось Дрисколлу в них? Он, должно быть, восхищался этой картиной, раз повесил её на работе и у себя дома. То, что он желал видеть в обществе, несмотря на то, что ежедневно видел доказательства обратного? Что стоит бороться, даже если кажется, что у тебя совсем нет шансов на успех?
— Возможно. Это был невероятный народ, значимая культура.
Марк бросил на фотографию последний взгляд.
— Еще раз спасибо, доктор.
— Не за что, — сказал доктор Свифт, не отрывая глаз от картины с изображением битвы. Он не отвел взгляда, даже когда Марк повернулся и вышел из комнаты.
Глава тринадцатая
Харпер
Наше время
Харпер отпустила медальон, и тот упал на рубашку Лукаса. Её сердце бешено колотилось. Волны мурашек раз за разом пробегали по телу. Во рту внезапно пересохло.
— Как? — прохрипела она. — Где?
Харпер покачала головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, обрушившегося на неё, стоило увидеть фотографию внутри. Это был медальон её мамы, тот самый, который был на ней, когда она умерла.
Её голова кружилась, и всю её словно трясло. Лукас повернулся и открыл дверь дома, шагнул внутрь и вопросительно посмотрел на неё. Она заметила, что его ноги все ещё были босыми, и, несмотря на собственное потрясение, поёжилась.
«Должно быть, он замерз».
Харпер последовала за ним внутрь и закрыла дверь, но не прошла в комнату. Она прислонила винтовку к стене рядом с тем местом, где остановилась.
— Пожалуйста, расскажи мне, — попросила она, и на этот раз её голос звучал спокойнее, хотя сердце билось, как ненормальное.
— Я нашел это ожерелье в машине на дне каньона. Тогда у него была другая цепочка, но она порвалась. — Выражение лица Лукаса было настолько серьёзным, что Харпер не могла отвести взгляд. Он посмотрел на медальон. — А ты знаешь… знаешь этих людей?
Лукас, казалось, затаил дыхание, глядя на неё, его пальцы нашли медальон и слегка сжали, словно он делал то же самое сотни раз прежде, и это вошло в привычку.
— Да. Это моя семья, — прошептала она. — Ребенок, это я.
Лукас нахмурился, какое-то время собирался с мыслями, хотел что-то сказать, затем остановил себя.
— Ты, — в итоге сказал он и снова уставился на Харпер, словно пытаясь сравнить крошечное изображение ребёнка внутри медальона с взрослой женщиной, стоявшей перед ним.
— Мы попали в автокатастрофу, когда я была совсем маленькой. Я сумела как-то выбраться и отойти от машины, и в итоге меня нашли, в отличие от родителей.
