Татьяна Герцик - Зимняя встреча
Обед закончился в двенадцатом часу. Анастасия Павловна, предвкушая хлопотную переработку собранных грибов, предложила ехать обратно.
У Олиного дома Александр вышел из машины и помог ей дотащить до квартиры оба мешка и корзинку. На вопрос удивленной девушки, почему он не берет свои грибы, ответил, что готовить ему негде, и вообще он ездил только для того, чтобы познакомиться с ней. Она с сомнением посмотрела на его довольную физиономию.
– Ну, и каков результат?
Он сверкнул ровными зубами.
– Весьма успешный. Надеюсь на новую встречу, если не возражаете.
Она покраснела и сконфужено засмеялась, но не возразила. Договорившись о встрече, Александр попрощался и спустился вниз, где его в машине ждали оставшиеся грибники.
У своего дома Анастасия Павловна попрощалась с обоими мужчинами и вышла, намереваясь идти в подъезд, но Юрий Андреевич решительно подхватил свою корзинку, кивнул на прощанье водителю, и отправился за ней. Не решаясь конфузить его перед подчиненным, она не спорила, пока не уехала машина.
– Ну, и зачем вы идете ко мне?
– За инструкцией. Я совершенно не представляю, что делают с грибами дальше. Давайте сейчас объединим наши усилия, а потом поделим результат.
Анастасии Павловне стало смешно, и Юрий Андреевич, воспользовавшись моментом, проник на запретную территорию.
Они вымыли и перебрали грибы. Рассортировав рыжики, Анастасия Павловна половину из них опустила в кипящую воду, а другую начала укладывать в банки, пересыпая солью и специями. Юрий Андреевич, чтобы не мешаться, присел за столом, с удовольствием следя за ее ловкими движениями.
– Что, никогда не надоедает смотреть на тех, кто работает?
Он послушно согласился. Она, не найдя, чем бы его озадачить, продолжила, покачивая головой. Но он не долго сидел без дела. Как только освобождалась какая-нибудь тара, он тут же ее мыл и убирал на место. Анастасия Павловна не выдержала.
– У вас что, болезнь? Вы не выносите неопрятности?
Он немного помялся.
– Да, боюсь, это мой пунктик.
– И давно это у вас?
– Не помню. Наверное, с детства. Отец тоже военный был, ну и с измальства к порядку приучал. Может, и перестарался.
Анастасия Павловна закрыла очередную банку и откинула на дуршлаг грибы из кастрюли, давая им стечь.
– А какое у вас всё-таки звание? Что-то ваш коллега не слишком уютно чувствовал себя рядом с вами. Все во фрунт тянулся.
Юрий Андреевич поежился, не зная, как быть. Ее слова про начальников он запомнил хорошо.
– Майор я. Не такая уж крупная сошка. Просто Александр исполнительный очень. Вот и переживал. К тому же мы с ним редко встречаемся. Просто вы про девушку сказали, и он мне сразу на ум пришел. Тридцать лет уже, а все один. Давно жениться пора. К тому же вот-вот майора получит.
Он ждал, что его спросят про должность, и лихорадочно размышлял, как бы ответить так, чтобы и не соврать, но и правды не сказать. Но, на его удачу, хозяйка основательно занялась грибами, и про расспросы забыла.
В результате их совместных усилий получилось семь литровых банок соленых рыжиков и семь маринованных. Анастасия Павловна призадумалась.
– А как мы их делить будем?
Юрий Андреевич степенно предложил:
– А давайте мы их вообще делить не будем.
– Это как?
– А вместе будем жить. Тогда и делить ничего не придется. – И тут же, взглянув на ее вытянувшееся лицо, понял, что погорячился.
– И как вы себе это представляете? – голос Анастасии Павловны звучал глухо и скучно. – Я – жена нумер четыре? Или вовсе без нумера? Или вовсе не жена? Так, наложница в гареме? Спасибо, но что-то не хочется.
Поняв, что поспешил, Юрий Андреевич благоразумно отступил на исходные позиции. Осторожность – мудрая замена смелости…
– Ну, что уж вы так недовольствуете? Не хотите, не надо. – И, как будто вел разговорчик о погоде, небрежно предложил: – У нас еще маслята остались. Или вы их заначить хотите?
Она приняла его легковесный тон:
– Да уж ладно, поделюсь с вами, хотя маслят я собирала одна.
Сварганили жареху со сметаной и картошечкой, с удовольствием поели. Юрий Андреевич, впервые в жизни наслаждавшийся общением с женщиной, не знал, как это чудное мгновенье продлить. Хотя его жизненный опыт был весьма обширен, но, как выяснилось, оказался совершенно недостаточным, чтобы убедить Анастасию Павловну относится к нему всерьез. Он понимал, что она считает его чем-то вроде стареющего селадона, и не знал, как ей доказать, что она ошибается.
В ноябре Юрий Андреевич нанес сыну дружеский визит, предварительно позвонив, как того требовал этикет. Антон добривался в ванной, пока Аня занимала гостя. Пригласив его в комнату, она сноровисто накрывала на стол, проигнорировав его слова о том, что он не голоден, и заскочил просто так, на минутку. Расставляя приборы, несколько раз кинула на него сумрачные взгляды. Он насторожился. Неужто Анастасия Павловна сказала про него что-то нехорошее? Вроде не должна.
Но Аня неожиданно заговорила вовсе о другом.
– К нам тут недавно Екатерина Петровна приезжала…
Юрий Андреевич не сразу сообразил, кто это такая.
– А, мать Антона!..
Аня сухо добавила:
– И ваша первая жена, если еще не забыли.
Он несколько смутился, но постарался виду не подавать. Что такого про него могла наговорить Катерина?
– Да нет, не забыл. Нам с ней немало пришлось по гарнизонам мотаться.
– Да, она тоже про это говорила. И еще говорила, что вы жуткий педант. Вам практически невозможно угодить.
Он застенчиво кашлянул, не зная, к чему весь этот разговор.
– Ну, вы же угождаете.
Она резонно возразила:
– Ну, я ведь вам и не жена, с меня спросу меньше.
– Но с невесток спрос всегда больше, чем с жен. Поверьте, Анечка. Я знаю, что говорю. Моя мать никого из моих жен не любила. И, откровенно говоря, придиралась к ним почем зря.
Аня удивилась.
– А у вас еще мама жива?
Юрий Андреевич подтвердил:
– И мать жива, и отец. Дед совсем недавно умер. Ему под сто лет было. В моей родне вообще все долгожители. Наверное потому, что все военные и образ жизни ведем строгий.
Аня скривилась.
– Еще какой строгий! Я на месте Екатерины Павловны и года бы не продержалась, не то что десять лет. Но она, видимо, очень вас любила, если всё терпела.
Собеседник неловко поежился. Что она терпела? Он хорошо к ней относился. Капризы не поощрял, конечно, но и не обижал никогда.
Аня, как будто прочитав его мысли, суховато подтвердила:
– Нет, конечно, вы никого из своих жен не обижали. Просто не любили, и обращались с ними не как с женщинами, а как с младшими по званию.
Он недоуменно пожал плечами.
– Ну, не умею я себя вести по-другому. Они ведь знали, на что шли. Я и до регистрации был точно таким же, и нрав свой отнюдь не скрывал. Но я что-то не пойму, – тут он тяжело посмотрел в лицо девушке, – к чему ворошить сгоревшие угли? Тут что-то другое, не так ли?
