Евгения Перова - Я все равно тебя дождусь!
Лида хмыкнула:
– Теперь понятно, чем она тебя держит! Обещает и не дает…
– А, так ты намекаешь, что мне надо с ней переспать, чтобы развязаться? Я подумаю над этим вопросом…
– Я тебе подумаю! – Но Марк уже целовал ее, и они, наконец, утешили друг друга. Весьма впечатляюще.
Причину мрачности Марка Лида узнала только через пару дней – он не выдержал и рассказал: врач предупредил, что следующий приступ Ольги Аркадьевны может оказаться последним.
– Ну почему ты мне сразу не сказал! – Лида чувствовала себя последней идиоткой и эгоисткой: как всегда, только о себе и думала.
– Не мог я об этом говорить, прости.
И Марк еще извиняется! Теперь Лида понимала, что он должен был чувствовать все это время, потому что постоянно приглядывалась к Ольге Аркадьевне и с трудом удерживалась, чтобы не спрашивать каждые пять минут: «Как вы?» А Ольга Аркадьевна потихоньку оправилась, но почти ничего не могла делать, только читала, сидя в кресле на веранде, или медленно бродила по саду, останавливаясь то у одного цветка, то у другого – словно прощалась. Раньше она любила возиться с Илькой, но теперь от этого пришлось отказаться – его энергия била ключом, и Баболя, как Илюшка ее звал, за ним не поспевала.
Лида не понимала, как вести себя: преувеличенной заботы Ольга Аркадьевна не потерпела бы, а делать вид, что ничего не происходит, тоже странно. Однажды вечером они вдруг разговорились, как прежде, – Ольга Аркадьевна, не замеченная было Лидой, сидела в кресле на веранде, и Лида опять горестно поразилась ее бледности и худобе.
– Лидия, посидите со мной немножко. Как-то вы меня избегаете в последнее время.
– Я не специально! – Лида с волнением смотрела на Ольгу Аркадьевну и вдруг решилась: – Я хотела вас попросить…
– О чем, дорогая?
– Мне очень хочется, чтобы вы ко мне на «ты» обращались! Но если для вас это неприемлемо, я пойму.
– Конечно! Иди ко мне!
Лида нагнулась, и Ольга Аркадьевна поцеловала ее в зарумянившуюся щеку.
– Я очень рада, девочка, что ты есть в нашей с Марком жизни – ты и Илюша. Он так похож на Марка! Давно хотела сказать, да как-то все случая не представлялось: ты очень хорошая мать.
– Ну что вы, Ольга Аркадьевна! Я самая обычная.
– Нет-нет! Мне очень нравится, что ты с Илюшей… как это сказать… дружишь! Разговариваешь как со взрослым.
– Ну, я просто старалась ничем не походить на собственную маму.
– Я понимаю. Илюше повезло больше, чем тебе. Боюсь, что и я не была Марку хорошей матерью…
– Да что вы, Ольга Аркадьевна! Этого просто не может быть! Я не думаю, что Марку есть на что жаловаться!
– Я слишком сильно любила его отца.
– Разве это плохо?!
– Слишком сильно. И подозреваю, что обделяла сына в пользу мужа. У Марка с отцом были… сложные отношения. Марк внешне – вылитый Коля, а по характеру он, конечно, мой сын. И то, что Колю во мне привлекало, в сыне его… раздражало. Марк – мальчик романтичный, тонко чувствующий. Господи, он же всех кошек подбирал, всех собак! Спокойно видеть не мог несчастных. А потом… наш Джулик погиб… прямо у Марка на глазах. Машина сбила. Марк так переживал, плакал. И кот пропал, тоже были страдания. Ночей не спал: где он, что с ним! «Никаких собак больше!» – отец сказал. Ругал меня: «Ни кошек, ни собак, раз так переживаете. Что за парня ты вырастила? Плачет как девчонка!» А Марку всего-то десять было. Но больше не плакал, никогда. Держал фасон перед отцом. У Коли присказка была: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла! Такая вот поговорка у майора была». Это Константин Симонов, поэма «Сын артиллериста». Коля наизусть знал. Вот Марк и старался… держаться в седле.
Так вот оно что! – подумала Лида. А она-то удивлялась, почему у Шохиных никого нет, никакого зверья, а ведь Марк любит всякую живность, к нему так и тянутся собаки, кошки. И дети! И женщины – вздохнула она, вспомнив совсем недавнее явление очередных студенток, с которыми больше занимался Марк, чем Ольга Аркадьевна. Лида знала, как легко Марк находит общий язык с любой женщиной и как быстро эта случайная женщина – продавщица, попутчица или контролерша в поезде – начинает с ним кокетничать. Лиде все время приходилось напоминать себе: «Не думай, что занимаешь какое-то особое место в жизни Марка. Просто он – такой». Она даже спросила как-то у матери:
– Как ты думаешь, что в нем особенного? Он что… очень сексуальный?
– Нет, это другое, – подумав, ответила мать. – Просто он любит женщин.
– Разве не все мужчины любят женщин? – удивилась Лида.
– Да что ты, милая моя! Знаешь, сколько среди них женоненавистников, эгоистов? Использовать женщину и бросить, а то и унизить – как раз плюнуть, что ты! А Марк любит. И понимает. Он как-то умеет… Он разговаривает с женщиной так, как будто уже переспал с ней, понимаешь? А это действует очень сильно! Ты-то сама как себя чувствуешь рядом с ним?
– Богиней! – ответила Лида, даже не успев подумать, и сама поразилась…
Ольга Аркадьевна с легкой улыбкой смотрела на задумавшуюся Лиду:
– И вот я размышляю о вас с Марком…
Лида напряглась: в последнее время она боялась услышать от Ольги Аркадьевны что-нибудь такое… прощально-напутственное, уж очень плохо та выглядела.
– Так странно: мы были семьей – Коля, я и Марк, а у нас никогда не получалось… быть вместе. Либо я и муж, либо я и сын. Коля с Марком никак не мог общего языка найти, никак. И боюсь, что я… чаще становилась на сторону мужа. А у вас это получается! Хотя вы живете отдельно друг от друга, когда вы все вместе – вы вместе. Илюша совершенно не страдает. Спасибо тебе, девочка.
– Мне кажется, это больше заслуга Марка. Ильке повезло с отцом.
– Да, верно. Он любит детей. Может быть, ему надо было стать педагогом – у него так хорошо получается с моими студентами! То, что Марк профессию художника выбрал, тоже не слишком Колю радовало – не мужское дело! Коля хотел, чтобы сын по его стопам… Но тут я Марка поддержала – понимала: не для него это занятие. А Марк в Строгановку легко поступил – с блеском. Он талантливый, очень. Но вечно не уверен в себе.
– Марк?!
– Да, Марк. И с женщинами ему никогда не везло…
Лида удивилась: это Марку-то не везло с женщинами?!
– Да-да! Он первый раз очень неудачно влюбился.
– В Александру?
– Нет, это еще до Саши было, в Строгановке. И девушка его отвергла. Марк страдал, потому что вышло как-то унизительно для него. Мол, кто он такой, чтобы в нее влюбляться? Как посмел? Она-то – дочь известного художника. Марк институт бросил, в армию ушел. Потом восстановился, доучился. Только ты уж не проговорись Марку, что я рассказала, – об этом никто больше не знает!
