Жанна Курсунская - У кого как...
Пыталась посещать разные кружки: вязания, шитья, танцев, театральный, тенниса. Однажды меня целый год держали в баскетбольной школе. Это было настоящее чудо. У меня открылся какой-то необычный талант – попадать в корзину издалека. Должно быть, из-за этого меня и держали целый год, ведь я не подходила для баскетбола ни ростом, ни телосложением, но я была непредсказуема и часто забивала этот необходимый гол неожиданно для всех. Впрочем, и для себя самой.
А через год нас привезли в парк сдавать спортивные нормы. Я никогда не была в этом парке. Нам предстоял бег на три километра. Через несколько минут после старта я отстала от всех и вскоре потеряла дорогу. Какая-то добрая женщина помогла мне вернуться домой.
А через два дня мне сообщили об отчислении из баскетбольной школы. Я отправилась на берег реки и долго рыдала, глядя на серебристую воду, переливающуюся в закатных лучах солнца. Над рекой кружились чайки. Они кружились низко, почти касаясь крыльями блестящей поверхности, дрались из-за пойманных рыбешек и орали друг на друга, словно вороны...
Непредсказуемость была моим единственным положительным качеством. Но объяснить его было невозможно. Ведь не скажешь: «Возьмите меня в вашу игру, со мной иногда происходят чудеса».
Однажды в конце лета к нам во двор пришла наша классная руководительница. Она искала кого-нибудь из детей, чтобы послать на районный конкурс рисунков на асфальте. Все дети были на дачах или в пионерских лагерях. Только я слонялась одна по двору, потому что меня вернули из лагеря раньше срока. Я заболела ангиной. Классная руководительница попросила меня принять участие в конкурсе. Я сказала ей, что не умею рисовать. Вера Петровна убедила, что для школы главное – не победа, а участие, и мы поехали с ней к райкому партии.
Там уже собралось много детей на огромной асфальтированной площади, расчерченной на ровные квадраты с номерами. Мне выдали цветные мелки и отвели на мой квадрат. Когда-то давно папин друг научил меня рисовать оленя. Еще я умела рисовать облака. Хотя вряд ли они были для меня рисунками. Я опустилась на колени и нарисовала оленя в облаках.
Через час мне сообщили, что я победила, вручили диплом и куклу и отправили на городской конкурс рисунков на асфальте. Там я вновь нарисовала оленя в облаках и опять заняла первое место.
Через неделю начался учебный год, а мне пришло письмо из художественной школы. В письме предлагали сдать экзамен и, если он пройдет успешно, начать учиться. Мне исполнилось одиннадцать лет. По мнению директора школы, это был подходящий возраст для начала обучения в художественной школе.
Я печально прочла письмо. Мне очень не хотелось вновь рыдать на берегу реки и слушать скандалы чаек, похожих на ворон, но я была послушным ребенком. На экзамен нужно было представить несколько рисунков, но все, что у меня было – облака без оленей или олени без облаков, либо то и другое вместе. Через месяц я вновь рыдала на берегу реки и думала, что, когда вырасту, моя жизнь будет гораздо лучше. Я почему-то была убеждена, что жизнь взрослых намного лучше, чем жизнь детей. Может быть, оттого, что в моем детском мире взрослые всегда распоряжались, принимали решения и могли делать, что им захочется. Или не делать того, что не захочется. Так мне казалось.
Кроме того, взрослым не нужно было большую часть времени проводить с детьми. А это было для меня огромным плюсом.
Я мечтала, став взрослой, путешествовать по разным городам. Если будет плохо в одном, перееду в другой или третий. Я верила, что обязательно найду этот чудесный город, где буду счастлива...
И еще я верила, что в этом городе встречу мужчину. Очень доброго и очень сильного. Мужчину, который защитит меня от всего мира, потому что очень полюбит и не сможет без меня жить. Я думала, что он будет так любить меня, так бояться потерять меня, что никогда никому не позволит причинить мне боль. Теперь мне уже даже трудно вспомнить, когда впервые я начала мечтать об этом городе и об этом мужчине.
Я не представляла себе, как будут выглядеть мужчина и город моей мечты. Нет, не совсем так. Город я иногда видела. Облака на закате были порой похожи на город. Розово-красные облака громоздились друг над другом и были похожи на загадочные здания, словно там, на небе, жил еще один город и над ним тоже заходило солнце.
Иногда я видела города во сне. Я никогда не бродила по их улицам, но всегда летала над крышами, пытаясь рассмотреть извилистые улицы и маленьких людей, которые шли по ним. Во сне я всегда была счастлива.
Как будет выглядеть мужчина, который полюбит так, что не сможет жить без меня, я не знала... Знала только: он будет намного старше, будет очень далек от детства и совсем не похож на мальчишку...
Известно, что жизнь движется, несмотря ни на что, и годы идут один за другим. Сначала медленно, очень медленно, а потом все быстрее, словно поезд, который раскачивается, долго набирает ход, и вот его уже невозможно остановить – так стремительно он несется.
Мои трудности и недостатки не мешали расти и хорошо учиться. Я без труда заканчивала школу и размышляла, в какой институт поступить. Окружающие воспринимали меня взрослым человеком. По крайней мере, так я выглядела. На самом деле я по-прежнему оставалась несчастным беззащитным ребенком. А ведь в действительности человек именно такой, каким он себя чувствует, а не такой, каким выглядит.
В жизни я вполне соответствовала сказке Андерсена «Гадкий утенок», потому что к семнадцати годам из неуклюжей толстоватой девочки превратилась в красивую девушку. Мужчины заглядывались на меня, пытались завести разговор, но гадкий утенок, живущий во мне, сгорал от смущения и требовал немедленно уединиться и не отвечать взаимностью.
В начале десятого класса у меня наконец появилась подруга в настоящем смысле этого слова. Развитая не по годам девушка, имеющая большой успех у парней. Теперь я понимаю, что была, несомненно, очень интересна ей, как редкая находка археологу, ведущему раскопки древних стоянок людей, или как Маугли – ученым. Моя подруга с энтузиазмом прочла мне курс лекций на тему, откуда берутся дети, как должны одеваться девушки в соответствии с современной модой и как должны завлекать парней. Она взялась защищать меня в школьных скандалах и делала это так нагло и виртуозно, что у меня дух захватывало. Я была невероятно благодарна ей за это и часами напролет слушала ее наставления. Она наверняка чувствовала себя рядом со мной суперчеловеком. Впрочем, для меня она несомненно таковой и являлась. Еще Стелла – так звали мою наставницу – аккуратно собирала мои стихи, которые я писала на чем попало и о которых тут же забывала. Стелла говорила, что продаст их задорого, когда я стану знаменитой поэтессой.
