Марго Романова - Тайга
— Но ведь ты всегда говорила, что любишь меня, что не можешь без меня ни дня, — глаза Березоньки наполнились слезами. — Ты меня обманывала? Это была не любовь?
— Любовь, но только другая, — грустно улыбнулась берегиня. — Так полюбить может только мужчина женщину или женщина мужчину. Тебе этого не понять. Пока ты сама этого не испытаешь, не найдешь своего человека.
Я не стала выпивать у него всю душу, вылюбила ее только наполовину. И знаешь почему?
— Нет, — честно призналась Березонька и от волнения больно прикусила свою нежную губку.
— Чтобы иметь возможность увидеть его еще хотя бы раз, — схватилась она за пылающие щечки. — Заглянуть в его глаза, прикоснуться к волосам. Ты знаешь, а у него черные волосы и черные глаза. Оказывается, люди бывают разные. Черноглазые, сероглазые. А еще я видела девушку с красными волосами.
— С какими? — не поверила Березонька.
— С красными, — повторила берегиня. — Она так сладко спала напротив НЕГО, а он на нее любовался. Он — на нее, а я — на него. Наверное, ему нравятся девушки с красными волосами. А у нас у всех светлые, почти белые — это некрасиво, не правильно. Почему мы все почти одинаковые? Голубоглазые, светловолосые, стройные? Это не интересно. То ли дело у людей!
— Но ведь у нас одна мать, — пожала белыми плечами Березонька. — Мы похожи на нее. Мы все красивые, молодые. Даже когда приходит время растворяться навечно, у нас гладкие личики и красивые тела. Матушка Тайга говорит, что люди стареют. У многих в двадцать лет появляются морщины — это так отвратительно.
— Морщины! — неожиданно рассмеялась Рябинушка. — Ты хоть знаешь что это такое, девочка моя?
— Думаешь, ты одна такая умная, — нахмурилась берегиня. — Я же тебе говорила, что тоже человека видела. У него было страшное лицо. Все — в каких-то глубоких уродливых дорожках, коричневых пятнах. Ужас!
— Не обижайся, моя сладкая, не хмурься, — перестала смеяться Рябинушка. — Когда ты так делаешь, у тебя на лобике тоже появляются морщины.
— Не правда, — вскочила на ноги Березонька и испуганно прижала изящную ладонь ко лбу, словно пытаясь защитить его от удара.
— Беги к озеру и посмотри, — предложила Рябинушка и ее взгляд сразу стал серьезным.
— Вот побегу и посмотрю, — залилась алой краской берегиня. — И, если ты меня обманула, то я… я… Очень сильно на тебя обижусь.
— Хорошо, — равнодушно отозвалась Рябинушка. — Обижайся.
— Тебе все равно, да? — на этот раз не сдержалась и расплакалась берегиня.
— Глупенькая ты моя, — подбежала к подружке Рябинушка и обвила ее своими тонкими ручками. — Просто я не обманываю тебя и знаю об этом. Ты посмотришься в озерную гладь, нахмуришь лобик, и сама увидишь, как твоя кожа искажается. Поэтому я спокойна. Ты не обидишься на меня. Только не вздумай из-за этого переживать, а лучше улыбнись своему изображению и насладись своей красотой.
— Я очень быстро, — радостно встрепенулась Березонька и, резко остановившись, тревожно посмотрела на подружку. — Только ты никуда не уходи без меня. Обещай дождаться. Или пойдем со мной. Точно, Рябинушка, давай с тобой быстро до озера сбегаем и посмотримся в него. Я достану кувшинку и вплету ее в твои волосы. Ты станешь еще краше и наряднее.
— Не пойду я, моя красавица, — покачала головой Рябинушка. — Устала я сегодня. Весь день по лесу ходила. Ты ведь и сама знаешь. А мне сейчас тяжело долго ходить, ножки устают, живот к низу тянет. Сбегай одна, подруженька. Я здесь тебя подожду. Обещаю, не сходить с места.
— Хорошо, я быстренько, очень, очень быстренько. Жди меня, — на ходу прокричала берегиня и растворилась вдали белым облаком.
Оглянувшись по сторонам, Рябинушка заспешила в саму лесную глушь. Как бы не любила она свою подружку и как бы не боялась ее обидеть, не могла берегиня не нарушить своего обещания. Очень уж устала она от ее бесполезной болтовни, от ее жалости и от ее постоянного присутствия. Она догадывалась, что Березоньку попросила приглядывать за ней обеспокоенная матушка Тайга. Сама она не могла контролировать каждый ее шаг, вот и приставила к ней милую Березоньку. Славная девочка, добрая и милая, она была рядом с Рябинушкой с самого детства, но сейчас она не хотела ни видеть ее, ни слышать ее звонкий голосок.
Рябинушка давно хотела вернуться на кладбище, к могилке, возле которой она в последний раз видела своего человека. Ее тянуло туда с неимоверной силой. Она понимала, что под этим невысоким холмиком лежит кто-то очень дорогой этому красивому темноглазому человеку. И еще она чувствовала, что совсем скоро он вернется туда вновь.
* * *На этот раз у него не было злобы, дикая ярость не раздирала душу, толкая на необдуманные поступки. Он был полностью спокоен, только немного растерян, немного не в себе. Николай не понимал, почему такое произошло и как это вообще возможно. Его милая Ирочка, которую он любил столько лет, которая ждала его из Москвы, каждый вечер клялась в любви, вдруг собралась замуж за другого человека. Еще вчера они планировали, как вместе уедут в Москву, представляли свои будущие семейные будни и даже делили домашние обязанности. Кажется, Ира собиралась готовить, убираться и стирать. Николаю же отводилось мыть посуду, выносить мусор и гладить одежду. Вроде, так… или нет. Да какая теперь разница! Все рухнуло, кануло в бездну, больше ничего нет, ни дома, ни семейных будней, ни домашних обязанностей. Теперь он сам по себе, а она… она с кем-то другим будет строить свой домашний очаг.
Николай нервно ухмыльнулся. Марина Юрьевна добилась своего. Он проиграл. Но, если это действительно так, то значит и не за что было бороться.
— Хочу домой, в Москву, — вслух сказал он. Молоденькая девушка, шедшая ему навстречу, испуганно посмотрела на Николая.
— Бывает, — улыбнувшись случайной прохожей, пожал он плечами.
Решение было принято — сейчас же нужно ехать на вокзал, покупать билет на ближайший поезд и бежать отсюда, бежать со всех ног. Квартира подождет. Почти год простояла без хозяина и еще столько же простоит. Ипотеку оформлять он все равно пока не будет, не для кого. Один он перебьется и по съемным квартирам. В конце концов, он зарабатывает достаточно, чтобы оплачивать их аренду. Наверное, так будет даже лучше, лучше для них обоих.
Запрыгнув в первую подошедшую маршрутку, он поехал на вокзал. Жилые дома, магазинные вывески, салоны красоты — все до боли родное, но такое далекое, уже неинтересное, не манящее — все проносилось мимо него в бешеном круговороте. Кончиком носа он касался прохладной глади стекла, ни о чем не думая, не жалея. Все прошло и больше никогда не вернется, ни этот город, ни эти дома и магазины, ни Ира — она тоже принадлежит Абакану. Пусть здесь и остается, пусть. У него будет все новое, красивое, неповторимое — именно такое, о каком мечтала его мама. Мама… Перед отъездом нужно обязательно навестить ее, может быть, в последний раз.
